Спрессованные в алмазы
считал справедливым. То, что они с Наргиз по-настоящему любят друг друга оправдывало некоторую её
инициативность, проявленную в чрезвычайных обсто-ятельствах. Теперь же, когда их жизнь вошла в обыч-ную человеческую колею, всё будет по-другому.
– Хорошо. Ты можешь идти. Я сейчас приду.
Арсен вышел из кабинета, спустился в зал. Сел
на диван рядом с Наргиз. Мать смотрела на него с от-кровенной ненавистью. Левона в зале не было. У Арсена заныло сердце: дай Бог силы выдержать всё это.
Минуты тягостного молчания перед работающим
телевизором казались часами. Наконец, Акоп Левонович вышел.
62
– Арцвик, – обратился он к жене, – Арсен попросил руки нашей Наргиз. Они любят друг друга, и я считаю, что нам ничего не остаётся, как благословить наших детей.
Арцвик закрыла глаза, по её щекам потекли слёзы.
– Мама, – бросилась к ней Наргиз, – ну почему
ты плачешь?
– Это она от радости, – громко сказал Акоп Левонович. – У нас была довольно трудная полоса: она тяжело болела, я болел, мой самый близкий друг… Гриша
умер.
– Дядя Гриша… – тихо вскрикнула Наргиз, – бед-ный дядя Гриша.
Акоп Левонович сделал паузу, обвёл посерьёзнев-шие молодые лица, – и решительно прервал тишину:
– Ну, а сейчас, уже только слёзы радости. Слава
богу, Жизнь продолжается!
Арцвик встала с места и произнесла:
– Пойду, соберу на стол.
Тут ввалилась шумная толпа товарищей Левона
с ним вместе. Дом словно взорвали изнутри радостным смехом, возбуждёнными мужскими голосами.
– Жив, ахпер–джан1. … Смотри, живой… Давайте, поедем к Арташу, заберём его – и на Севан…
– Подождите, подождите, молодые люди, – прозвучал голос Акопа Левоновича, и разом все стихли.
– Тут, вот какое дело. Арсен попросил руки моей
дочери Наргиз, и мы с женой дали согласие. Так что, 1 Ахпер – брат
63
никто никуда не едет. А все сейчас празднуем у нас их
помолвку.
Левон, как прирождённый режиссёр, открыл бутылку шампанского в самый нужный момент, поливая
пеной Арсена и Наргиз. Она со счастливым смехом
прижалась уже на правах законной невесты к Арсену
на глазах у всех.
А Арсену вдруг захотелось уйти отсюда, уйти от радостных лиц своих товарищей, накрывающегося стола, шампанского, этого красивого дома. Взять на руки
Наргиз, как ребёнка, и унести её с собой…
Только вот куда?
64
Глава 9. Возвращение
От телефонных звонков Наргиз уже начала сходить с ума – она даже не предполагала, что столько
людей переживают за неё: звонили бывшие сокурсницы, школьные подружки, соседки, коллеги. Началь-нику лаборатории она, сдерживая дыхание, позвонила сама.
– А–а, вспомнили, наконец, и о науке, – раздался
в трубке мужской смех.
– Вы меня не выгнали ещё? – в шуточной форме
задала она животрепещущий вопрос.
– Да что Вы, Наргиз! Вы – лучшее, что произошло
за всю историю нашего института. Я написал доклад-ную о предоставлении Вам отпуска по семейным обстоятельствам, так что… Кстати, поздравляю Вас с обручением.
– Спасибо. – Наргиз была слегка ошеломлена
скоростью распространения новостей в Ереване.
– Когда сможете выйти на работу? У нас тут от-крылись большие перспективы, вот, посылаем Светлану на международную конференцию в Японию.
– Да–а–а? – от удивления Наргиз чуть не при-свистнула. – Я завтра хочу выйти на работу.
– Ну. значит, до завтра.
65
Наргиз положила трубку. Прошла на кухню, и, бо-рясь со внезапно охватившим раздражением, заварила
кофе. Она сидела и пила кофе, подавляя желание раз-бить чашечку, когда призналась себе: её очень задела
новость, что Светлану посылают на конференцию
в Японию. Свято место пусто не бывает, и пока она наслаждалась любовью с Арсеном, оказывается, нашлась
ей замена на научном фронте. «Ничего, я навер-стаю», – как сумасшедшая повторяла про себя Наргиз.
Она бросилась в свою комнату, вытащила из стола
недописанные статьи, научные журналы, с наслажде-нием вдыхая в себя аромат бумаг, и начала читать. Нет, нет, ничего не забылось. Вот и английский текст: всё
вспоминается.
Наргиз вдруг поняла, что не сможет быть счастлива
без всего этого. Впрочем, никто и не собирается лишать её возможности работать и заниматься наукой.
А в Японию она обязательно поедет на другую конференцию или в медовый месяц. В памяти возник образ
Арсена. Это заставило улыбнуться и удивиться, что
впервые, начиная с её отъезда из Еревана, она больше
часа совершенно не думала о нём.
Ну, теперь, когда устроила личную жизнь, пора подумать и о делах. Она занялась хлопотами по поводу
завтрашнего выхода на работу: примеряла наряды, внимательно просматривала бумаги. Возвращаясь в такую привычную и благополучную среду, не представляла теперь, как это всё могло показаться ей когда-то
рутинным и неинтересным.
Вечером зашёл Арсен.
66
– Хочешь, пойдём погуляем?
– Нет, – в голосе Наргиз чувствовалось напряжённость, – обязательно встретим знакомых, и – пустые
разговоры, праздные расспросы. Посидим дома.
Арсен привлёк её к себе:
– Умничка, я тоже так намотался сегодня по каби-нетам. Комнату в семейном общежитии дадут, а вот
с работой пока неясно. Вот, выдали что-то вроде пособия.
Он вытащил деньги из кармана, и, грустно улыб-нувшись, протянул Наргиз. Она автоматически пере-считала их, вернула Арсену:
– Недели на две тебе хватит.
Арсен тяжело вздохнул и подхватил Наргиз на руки.
– Хочется вот так поднять тебя, прижать к сердцу —
и уйти… Не знаю только, куда. Знаешь, мне говорили
ребята на фронте, что вернуться… ну, … в мирную
жизнь очень трудно… Не знаю, то ли мы, фронтовики, становимся мутантами, то ли жизнь меняется…, – он
расслышал еле заметный тяжёлый вздох Наргиз, —
Наргиз, тебе неинтересно, что я говорю?
– Нет, нет, что ты! Но я думаю, если человек сам
замыкается в норе, выкопанной в сознании ощущени-ем своей особенности, – это никакая не мутация, просто конфликтность. Знаешь, у папы в деревне был
один дальний родственник – Танкист. Он получил это
прозвище, как со второй мировой вернулся, где был
танкистом. Так ему никакую работу поручить нельзя
было: «Я – танкистом был, а вы хотите, чтобы коров
пас?!». Пил страшно, жена его одна надрывалась, се-67
мью кормила. Плакала: «уж лучше бы не вернулся».
Потом спился…
Арсен резко опустил Наргиз на пол:
– Знаешь, девочка моя, пожалуй, я пойду.
– Арсен, да ты что?! Обиделся что ли? Значит, так
теперь, да? Говорить только то, что на слух тебе приятно? Сюсюкать, жалеть и по шёрстке гладить.
– Наргиз, я так устал сегодня, – он сел на диван, потирая виски, – Именно от таких разговоров. Что, вот, мы вернулись с войны и воображаем, что и тут
должны быть командирами. А командиры тут уже
есть… те, кто за бабьими подолами отсиделись, пока
мы там воевали. И сейчас мы должны дворниками
и шоферами у них работать. «Коров пасти», как твоему
дальнему родственнику сказали.
– Арсен, милый…
– Нет, Наргиз, молчи. Молчи, любимая… Только
будь со мной рядом, и я со всем справлюсь. У меня голова раскалывается. Я еле-еле удержался, чтобы
не дать в морду парочке самодовольных индюков, только чтобы не расстраивать тебя известием о скандале. Да, наверное, толика правды есть в ваших рассуж-дениях… Но мне сейчас так хочется любви.
Он вдруг приподнял блузку Наргиз и жадно прильнул к её груди.
– Арсен, умоляю, мы – у меня дома.
– Ну и что. Я – твой законный жених, мы можем
сидеть в твоей комнате…
– Даже супруги не могут сидеть, демонстративно
запершись в комнате, среди бела дня. Только ночью.
68
– Я… очень хочу…
– А я – нет. – Наргиз резко оттолкнула его и встала с места.
Арсен, тяжело вздохнув, вытащил сигарету.
– У нас в доме курить нельзя.
– Принеси пепельницу.
– Убери сигарету! – крикнула Наргиз.
– Наргиз, что с тобой? – Арсен был ошарашен.
– Это – не мой дом. Отец не разрешает курить
в комнатах. Только у него в кабинете.
– Ну что ж, раз нельзя – значит нельзя. Подождём
собственного дома. – Арсен убрал сигарету и, стараясь сгладить ситуацию, миролюбиво произнёс, – Ну
воды хотя бы можно выпить?
– Да, я сейчас принесу. Нет, давай пойдём на кухню, мы и так засиделись тут вдвоём, не хочу выслуши-вать нотации матери.
В кухне наводила чистоту женщина из сервисной
службы. Арсен постарался внушить себе, что прислуга
в доме Наргиз – не его дело. То, что Наргиз – не бело-ручка и всё может делать по дому, она доказала в госпитале, а что происходит в доме её отца от неё самой
не зависит.
Наргиз положила на коктейльный столик фрукты
и соки, и они прошли в гостиную. Она протянула стакан с апельсиновым соком Арсену и улыбнулась какой-то беззащитной улыбкой.
– Что с моей девочкой? – Арсен нежно погладил
её по щеке. – Ты как будто чем-то была раздражена
ещё до нашей встречи.
69
– Да нет, ничего особенного. Просто готовилась
выйти завтра на работу. Позвонила шефу, он поздравил меня с обручением. Сказал, что оформили отпуск
по семейным обстоятельствам. В общем, ждут меня.
– А случайно, он не добавил, что кто-то из твоих
подружек защитила диссертацию?
Наргиз поперхнулась.
– Я так предсказуема?
– Значит, я прав.
– Нет, никто не защитился пока: ни из моего поколения, ни вообще. Но вот Светлана едет на конференцию в Японию.
– Ах, вот в чём дело.
Арсен улыбнулся и поцеловал Наргиз в губы, которые она непроизвольно надула, став похожей на маленькую обиженную девочку.
– Завидуешь Светлане?
– Нет, конечно. Но ведь это естественно: хотеть
поехать в такую сказочную страну.
Арсен посмотрел долгим испытывающим взглядом:
– Значит, тебе хотелось бы поехать? И… оставить
меня…
– Арсен, – в мгновение ока лицо Наргиз осуну-лось, – надеюсь ты не из тех мужланов-эгоистов, которые не разрешают своим жёнам работать, устраивают
скандалы по поводу звонков коллег, не дают заниматься наукой…
– Любимая, о чём ты? Конечно, женщина должна
работать по специальности и заниматься наукой, если
у неё это получается. Но уезжать на конференции за-70
границу, оставляя семью и мужа, – это безответ-ственно.
– Я не верю своим ушам, – Наргиз не сводила за-стывшего взгляда с лица Арсена, – милый, скажи, что
ты пошутил.
– Любимая, я просто не представляю, как проживу
без тебя хотя бы один день, – он порывисто взял её ру-ку и горячо поцеловал.
– Ладно, оставим этот неприятный разговор, я всё
равно никуда не еду. Не будем ссориться из-за несуще-ствующей проблемы. Какой сегодня неудачный день!
– Почему неудачный, Нарочка? Мне обещали комнату, дали небольшое пособие, тебя ждут на работе.
– И Светлана едет в Японию, – засмеялась Наргиз.
– Вот именно. Светлана, а не ты.
71
Глава 10. Зазеркальная
Страна Чудес
– Шеф тебя вызывает, – Артур подошёл к Наргиз, как всегда, застенчиво улыбаясь.
Он удивил Наргиз, когда во время празднования её
обручения с сотрудниками лаборатории преподнёс
роскошный букет из двадцати пяти белых роз. Артур
был на два года старше неё, талантливым, необыкновенно интеллигентным и воспитанным парнем, с глу-боким знанием античной философии. О Сократе
и Платоне мог говорить часами, очень профессиональ-но, любил цитировать Гомера. Наргиз заслушивалась, когда в споре Артур приводил примеры из античной
истории или литературы так, как обычно люди удачно
вставляют к месту анекдот.
Жест Артура тронул Наргиз, букет был очень дорогой, а они никогда не были близкими друзьями. После
этого стали больше общаться, делиться новостями, и Наргиз даже не удивилась, когда он задал вопрос, нашёл ли Арсен работу. А потом как-то незаметно стала
рассказывать Артуру о разных мелочах из личной жизни, или что сказал по какому-то поводу Арсен. Раньше, когда была свободна, избегала такого дружеского
72
общения со сверстниками мужского пола, боясь «мат-римониального» подтекста. Но теперь, когда нашла
свою любовь и официально обручилась, впервые поняла, что такое мужская дружба.
– А в чём дело, знаешь?
– По-моему, тебя ждёт очень приятный сюрприз.
– Какой? – Наргиз заговорила, как заинтригован-ная, любопытная девочка.
– Он мне ничего не сказал, а я боюсь выдавать
свои предположения за истину.
– Какие предположения?
Наргиз потянула Артура за рукав. Она уже забыла
про шефа и принялась «вытряхивать» Артура на-изнанку.
– Кажется, Света не поедет в Японию.
– Да ты что!!! – У Наргиз перехватило дыхание. —
А откуда ты узнал?! И вообще, почему все новости
первыми всегда узнают мужчины? А потом про женщин говорят, что они любят сплетничать.
Артур засмеялся:
– Я узнал совершенно случайно, потому что работал с шефом в его кабинете. Думаю, попросят тебя поехать на конференцию. Впрочем, возможно, я ошиба-юсь. И тогда сама виновата будешь, что разговорила
меня.
Наргиз уже полетела к дверям, не дослушав Артура.
Вошла к директору. Тот, как всегда, одновременно разговаривал с несколькими посетителями, отвечал на те-лефонные звонки, работал на компьютере. Такой это
был человек – настоящий учёный, мыслитель, патри-73
от своей родины, создатель института – он всегда был
на работе, всегда в его кабинете были люди, всегда делал дело.
– А-а-а, вот и наша красавица! Любовь или наука?
– И любовь, и наука, Михаил Рафаэлович, —
улыбнулась Наргиз.
– Ну нет, красавица. Вот, например, для нашей
Светланы важнее оказалась любовь. Долгожданный
жених прикатил из–за рубежа именно в тот момент, когда она должна была поехать на конференцию.
Должны пожениться в течение двух недель и тут же
уехать обратно к нему, где у него большой бизнес.
Пришлось делать выбор. Света поступила правильно, главное для армянской девушки – это семья, дети.
У нас должны быть крепкие семьи и много детей, чтобы продолжалась жизнь нашего народа, несмотря
на трагическую судьбу. Двое детей в армянской семье – преступление!
Наргиз пару раз деликатно кашлянула.
– Да, это я отвлёкся. Значит, дело в том, что…
Мужчины должны заниматься наукой, бизнесом, делами, чтобы женщины имели возможность заниматься
воспитанием детей, собой, быть красивыми, ходить
в салоны красоты. Вот представь себе, сможешь ты
быть такой же красивой, если будешь работать до вечера, а потом готовить, убирать, стирать – да тебе на маникюр времени не останется!
Наргиз в раздражении опустила глаза – Михаил
Рафаэлович человек был непредсказуемый, парадок-сальный, мог позволить себе всё, что угодно. И сейчас, 74
под влиянием накативших патриотических мыслей яв-но мог передумать и послать в Японию другого вместо неё.
Потом прозвенел телефонный звонок, потребовав-ший немедленного улаживания. Наргиз всё это время
сидела, не шевелясь, терпеливо дожидаясь своей очереди. И, наконец, дождалась.
– Эта конференция очень важна для института, —
как всегда непредсказуемо перепрыгнув от оплаты ли-нолеума к научным делам, торжественно провозгласил
Михаил Рафаэлович. – Во-первых, нужно заявить
о нас, во-вторых, завязать новые связи. Тем более, поездка оплачивается организаторами. Светлана по ин-тернету вышла на них, договорилась, и вот, на тебе! Замуж выходит! По иронии судьбы, именно в то время, когда будет конференция. И заявление об увольнении
принесла. Так плакала, бедняжка. Впрочем, почему
бедняжка! Что это я говорю?! Замуж же выходит! Да, но вот кроме неё другого такого подготовленного до-кладчика, как ты, – нет. Ты и над темой этой работала, и английским владеешь свободно. Так что ехать надо
тебе, если только, конечно, жених не против. А то по-шлём…
– Нет, нет, не против! Конечно, не против! Я смогу
поехать без проблем! И достойно представить работу
нашего института на таком важном международном
форуме.
– Ага. Ну тогда давай, действуй. Начинай всё
оформлять. С докладом, резюме и прочими делами
мы тебе поможем. Доклад готов – он написан на ос-75
нове и твоих научных статей, кстати, ты была
оформлена, как соавтор. Так что всё по справедливости.
– Да, Михаил Рафаэлович. Я могу идти?
– Иди, иди. И чтобы успела всё!
– Не сомневайтесь. Я не подведу.
Наргиз вылетела из кабинета. Артур по её сияюще-му лицу всё понял.
– Поздравляю, Наргиз. Это – большая удача.
– Да, да. И для Светланы тоже. Я так рада за неё.
Ведь, если бы она не смогла поехать из-за болезни, то
мне было бы очень противно.
– Даже если из-за болезни – она ведь институт
представляла. Я как раз сейчас немного свободен, могу
помочь тебе с бумагами, рефератом.
– Спасибо, спасибо, Артур. Но пока не поговорю
с Арсеном, – не успокоюсь.
С Арсеном Наргиз встретилась вечером, загнав как
можно глубже радостные эмоции:
– Меня сегодня вызвал директор и попросил заме-нить Светлану на конференции. Я была в таком шоке, сказала, что должна посоветоваться с женихом.
– А что случилось со Светланой?
– Приехал жених всего на пару недель, они должны пожениться и уехать к нему, где у него большой
бизнес. Света уже написала заявление об увольнении, готовится сейчас к свадьбе. А институт может потерять
шанс выйти на международный уровень, ведь доклад
на конференции – это только верхушка айсберга, столько человек работали над этой темой. Если не «за-76
бить» это перспективное направление за собой, мы
окажемся не только в аутсайдерах, но и на мели, фи-нансирование получат другие.
– А что, кроме тебя больше нет человека? – зло
сказал Арсен.
– Нет. Нужно ведь не только прочесть доклад, но и знать тему. А я была соавтором, разрабатывала эту
тему, знаю хорошо публикации в этой области. Кроме
того, я свободно владею английским.
Арсен долго молчал, потом поднял на Наргиз глаза, наполненные до краёв тоской:
– Знаешь, Нарочка, ты вот говоришь о конференции, о научных перспективах – как будто сказку рас-сказываешь. Так всё это далеко от меня – вы нормальные люди, которые не обсуждают, как в окопах мёрзли, как случайно не подорвались на мине, как обезобра-женные трупы находили, или как…
– Арсен, умоляю тебя, – Наргиз закрыла лицо руками.
– Прости меня, родная, – он обнял её, осыпая по-целуями голову и руки, – я хотел только сказать, что
очень, очень рад за тебя. Конечно, поезжай на конференцию, сделай там доклад, заяви о своём институте
на весь мир. Я сам когда-то мечтал об этом. Да, да, я
всегда об этом мечтал. Мечтал закончить институт, работать в лазерной физике. У нас была такая сильная
кафедра, такие талантливые ребята были. Давид, например, он стал полевым командиром, погиб в окружении. Весь его отряд погиб. Мы пробивались к ним, но опоздали.
77
Наргиз сидела будто окаменев, уставившись в пол.
Слушать о войне не было сил, перебивать Арсена
не могла себе позволить, оставалось ждать, когда он
выговорится.
– Я очень боюсь, что ты во мне разочаруешься, —
неожиданно произнёс Арсен. – Я забыл обо всём, что
читал несколько лет назад, не говоря о том, что не брал
в руки художественной литературы несколько лет. Мо-гу говорить только о войне…
– Ты всё наверстаешь, милый, – Наргиз обняла
его, – поговори со своим научным руководителем, потихоньку начнёшь входить в курс дела.
– А на что жить всё это время? Потихоньку входить в курс дела, живя на символическую зарплату
младшего научного сотрудника, могут позволить себе
только папенькины сынки, годами дожидаясь за роди-тельской спиной выгодной должности после магистра-туры. Сейчас и не поймёшь, где аспирантура, где маги-стратура, так всё навертели, так всё изменилось. Как
будто в другую страну приехал.
Наргиз вздохнула:
– Арсен, когда человек хочет видеть всё через чёрные очки, не хочет найти своего места…
– А где, где моё место?! – заорал Арсен.
Наргиз вздрогнула, таким она ещё его не видела.
Он закурил, в полном молчании выкурил сигарету.
Потом сел рядом, обнял притихшую Наргиз. Прикос-новение к нежным плечам любимой девушки, осязание её тепла сняли агрессию. Наргиз прижалась
к нему, напоминая беззащитного котёнка. Это ощуще-78
ние усиливали и длинные чудесные волосы Наргиз, в которые он окунал свою голову, наслаждаясь их ароматом.
– Помню, читал один рассказ в детстве про охот-ника-бедуина. Не было ему равных в пустыне. И вот
его наняли в качестве проводника белые европейцы-путешественники. И потом пригласили к себе в Евро-пу. И этот гордый, несравненный охотник пустыни
смотрелся в Европе жалким туземцем, – Арсен порывисто обнял Наргиз за талию. – Я очень боюсь оказаться в твоих глазах вот таким «разоблачённым» героем. Поедешь в Японию и не захочешь вернуться
из этой сказки ко мне.
– Ты говоришь это после того, как я отдала тебе
всё?! – резко отреагировала Наргиз. – К твоему сведе-нию, это не первая моя конференция за границей. И я, не колеблясь, пришла к тебе в госпиталь после всех
увиденных шотландских замков. Я понимаю, что ты
хочешь сказать, любимый…
И улыбнулась:
– Асимметричность… Боишься, что асимметрия
приведёт к нарушению равновесия? Нет, любимый, асимметрия приводит систему к более устойчивому состоянию. Это известный закон в науке – и в физике, и в биологии…
– Любимая, если бы только ты знала, как я тебя
люблю.
– Ну, а вот в этом случае, признаю только один закон – закон полной симметрии.
– Да, всё начинается с симметрии. Нам тоже чита-79
ли об этом, – симметрия с её красотой и неустойчиво-стью, а потом…
Наргиз поцелуем поставила точку в их разговоре.
В мыслях она была уже далеко–далеко, в Японии.
Не в той Японии, где живут реальными проблемами
реальные люди, а в Стране чудес, куда приедут, как
в Зазеркалье, ненадолго справить праздник зазеркаль-ные двойники тех, кто остался по эту сторону зеркальной оси.
80
Глава 11. По эту сторону
от зеркала
Пять дней, проведённых в Японии, с их расписан-ным по минутам рабочим графиком и культурной про-граммой – были настоящим праздником, от которого
всё же устаёшь. И хочешь вернуться туда, где тебя ждёт
настоящая любовь, без которой любой праздник всего
лишь попытка заглушить тоску от её отсутствия. И хочется окунуться с головой, всей своей сущностью, в счастье от встречи с любимым.
Наргиз уже лопалась от нетерпения, отсчитывая
минуты, кажущиеся невероятно длинными, пока самолёт совершил посадку, пока подали трап, пока все
пассажиры не собрались в автобус, пока они спускались по эскалатору в зал, и – наконец! Она увидела
Арсена. Встретила его взгляд, его засверкавшие глаза, его наполнившееся восторгом лицо. Снова потекли
нескончаемые минуты, пока она не ощутила прикос-новение сильных рук, и поцелуй, заставивший по-меркнуть всё вокруг.
Это было самое сильное переживание, доселе не ис-пытанное Наргиз. Разлука – именно то испытание, которое делает любовь более зрелой, убирая из души ино-81
гда очень сильные эмоции влюблённости, романтичной
страсти, переходящей в лихорадку. Она, Госпожа Разлука, как фильтр пропускает чувства, бушующие в душе
человека, и оставляет только настоящее.
– Наргиз-джан, дай и мне тебя поцеловать, —
услышала она голос брата.
Рядом с братом стояла девушка, с которой он по-знакомился недавно и сейчас присматривался к ней.
Лусине мило улыбнулась и обняла Наргиз, которая ответила ей такой же милой улыбкой, скрывающей сест-ринскую ревность и подозрительность. С одной стороны, присутствовало беспокойство по поводу холостяц-кой жизни брата с вечными купаниями в саунах в пя-тизвёздочных отелях, с другой стороны, мало ли какая
стерва под шкуркой невинной овечки затешется в жё-ны к «крон-принцу».
Одета Лусине была со вкусом, ничего кричаще-вульгарного. Правда, Наргиз немного смутили волосы, окрашенные в красный цвет, а также хозяйский жест, каким та раскрыла переднюю дверцу машины Левона
и села на сидение рядом с водителем. Раздражала
и жвачка во рту Лусине. Ладно, пусть Левон сам разби-рается. А Наргиз прислонилась к плечу Арсена и мало-помалу, с каждой секундой утоляла тоску по нему.
