Янтарь. Вирус бессмертия

– Смена караула, – сказал один из сопровождавших сталкеров.

– Давно пора, – зевнул один из стоявших на посту, – это кто? – осветил он Трофима.

– Это наука с Янтаря, идет своих спасать, – буркнул Моль.

– А… – неопределенно потянул свободовец. – Там растяжка и сигналка, через три и пять метров, сам найдешь или показать? – спросил он у Моли.

– Сам, – отмахнулся тот, – тихо все?

– Да тихо, – дико зевая, отвечал постовой. – Вон там, в кустах излом стоит… его поставили подглядывать, а он подслушивает… нехорошо, – усмехнулся он старой шутке.

– Ну-ну, – улыбнулся в ответ Моль и потрогал металлическую дверь, – смотри-ка… ни ржавчинки.

– Да ты на следующую посмотри, это так, калитка, а дальше уже ворота… – сказал другой боец, карауливший вход. – Мы к ним на всякий случай не подходим.

– Ну что, Док, – обратился Моль к Трофиму, – пошли?

– Да, – коротко ответил ученый.

Сталкеры ступили в мертвую темноту сооружения. Следы ботинок и босых ног четко виднелись в полутораметровом бетонном коридоре, окрашенном в такой же безвкусный оливковый цвет, как и ворота. Коридор высотой за три метра без всяких ступенек полого уходил вниз, постепенно сворачивая вправо, фонарь выхватил ожидаемую черную нить растяжки, а еще через два метра нить сигнального устройства. Сталкеры не пытались замаскировать гранаты, пустота коридора не предусматривала посторонних предметов, поэтому они просто придавили гранаты кирпичами, обозначая всем более или менее вменяемым людям наличие ловушки. Стальная дверь изнутри закрывалась на двойной поворотный затвор, густо смазанный смазкой и не тронутый временем. Сталкер зажег и потушил спичку, освещая дым серы налобным фонарем, который, никуда не двинувшись, постепенно растворился в воздухе.

– Вентиляции здесь нет, задраено наглухо, – прокомментировал свое действие Моль.

Через десяток метров узкий коридор резко расширился, уткнувшись в большие двухстворчатые ворота, через которые при строительстве завозили оборудование и строительные материалы, а по окончанию в целях маскировки и безопасности сжали выход до полутораметрового коридора, оставшегося за спиной. Ворота были выкрашены в черный цвет, с кованым и покрашенным в черное гербом Советского Союза, мрачно разделенным на две части едва раскрытыми створками ворот. Чиркающие следы мертвецов, ушедших вглубь, красноречиво говорили о том, что в этом подземелье, по крайней мере, эти неуспокоенные объекты нашли свой дом. Сталкер осторожно, стараясь не касаться ворот, заглянул внутрь, не спеша тем временем пройти дальше и рукой придерживая ученого. Его луч скользнул вперед, затем порыскал вдоль дальних углов стен и поднялся на потолок, рассекая больше чем тридцатилетнюю слепую тьму, царствующую здесь со времен последнего живого человека.

– Док, ты знаешь такое слово Эльдорадо? – спросил Моль после почти минутного осмотра пространства за воротами.

– Знаю, – ответил Трофим.

– Ну вот это примерно оно. Заходим.

Первое, что увидел в рассеянном свете фонаря Трофим, это широкое раскрытое пространство, искрящееся и подрагивающее гравитационными преломлениями воздуха, и множество подвижных пятен, разного цвета, отблеска и размеров.

– Это артефакты? – недоуменно спросил Трофим.

– Да, Док, это они самые. За столько лет накопилось, эх… – с трудом совладав с эмоциями, заставил замолчать себя сталкер. – Тут же… тут же… тут все наши ребята в миллионеры переквалифицируются на раз-два, – все-таки не сдержался он.

Действительно, широкое ангарного типа пространство, предназначенное для приемки техники, сплошь было заполнено аномалиями, даже для неопытного глаза Трофима он уже насчитал их несколько десятков, а если учесть, что часть артефактов находится только с помощью приборов, то счет их только в этом месте мог подойти к сотне.

– Густо же здесь Зонушка аномалий насыпала… – зачарованно освещая фонарем раскинувшееся перед сталкерами пространство, сказал Моль, – никогда бы не подумал, что тут такое может быть.

– Мне кажется, что это не Эльдорадо, а пещера Али-Бабы и сорока разбойников, – поежился Трофим, глядя на разорванные аномалией останки одного из мертвецов.

Сталкер бы и не догадался, что это остатки человека, но взгляд ученого без сомнений определил принадлежность мельчайших кусочков вещества, тонким слоем рассыпанного по полу недалеко от них.

– Разбойников я возьму на себя, Док, с тебя Али-Баба, я так понимаю, четвертой категории, – сталкер вздохнул. – Жаль ребятам нельзя ничего сказать, сейчас вдвоем полезут без Якоря, еще передерутся, а утром, если мы не выйдем, то всем табором сюда нагрянут, так понадежнее будет. Да и насчет Али-Бабы, может, он уже вышел на свободу? Ну-ка, ну-ка… подвинься, наука.

Сталкер подвинул Трофима и посветил на ворота изнутри. Ворота запирались на массивные засовы с рулевым механизмом. На колонке запорного колеса отчетливо виднелись колесики механического кодового замка, сбитая пыль на которых говорила о недавнем использовании.

– Что думаешь, Док? Замочек покрутить может твой объект?

– Да… получается, что может, – растерялся Трофим. – Я в целом и предполагал, что переход объекта на новую категорию влечет за собой возврат функций клеток его головного мозга, как следствие, возвращение памяти, моторики, мыслительных способностей…

– Понял я, понял, Док, – прервал его сталкер, – я так понимаю, что Али-Баба вышел, что ему тут сидеть? Небось, насиделся уже, вон тридцать лет с лишним прошло с той аварии. Пошел на поверхность подышать… они ведь дышат?

– Физиологически в этом мало необходимости, но если его энергопотребление на уровне Бизона, то…

– На уровне кого? – перебил Моль, отвернувшись от ворот и освещая аномалии и артефакты, – а, того Бизона, который из квада Прораба?

– Да.

– Так он что… заходил?

– Куда? – не понял Трофим, – а… в смысле… да, стал ходячим… объектом. Четвертой категории.

– Ладно, Док, ты потихоньку мне бухти про Бизона, раз Али-Бабы нет. Просвещай меня, просвещенье ведь свет, а тут темно, сам видишь, и пойдем не спеша по следам наших отмычек. Время дорого, я так понимаю, нам надо догонять группу туристов, возможно идущих на Янтарь.

– Желательно догнать, – согласился Трофим.

– Кстати, а если твой объект и вышел, то вышел совсем недавно, иначе кто бы тебя за ноги подмораживал у разлома?

– Я не знаю, наверное, так.

Сталкер и ученый, негромко переговариваясь, шли в темноте коридоров. Лабораторный комплекс был огромен и непредсказуем, сплошь поросший аномалиями, местами практически непроходимый, если бы не натоптанные тропы мертвецов на пыльном полу. Артефакты уже перестали радовать глаз, поначалу сталкер поднял пять штук, но после забрал всего один, оставив остальные кучкой на полу. Единственный оставленный им артефакт был темно-синим, со сложным неглубоким рисунком, словно моток толстых синих нитей, мерцающих синевой зимнего неба. Трофим закончил рассказ про Бизона и его понимание развития вируса до четвертой категории, и вот уже продолжительное время они шли молча. Между тем Моль все чаще останавливался и прислушивался, иногда присаживался на корточки и присматривался к следам. Помещения бурлили жизнью, но жизнью аномалий, шипели, постанывали, гудели силой, люминесцентно светились кислотами, но нигде не было ни паутины, ни плесени, ни грибка. Идя по следам, сталкер неоднократно спускался на нижние этажи, затем поднимался, затем снова спускался, менял направления, натыкался на тупики, кружил вокруг древних, неясного назначения аппаратов. Трофим неотступно шел за ним, он понимал, что объекты ходят так, как им вздумается, и особой логики в их движении можно не искать, кроме того, он сам видел натоптанный след босых ног, который даже немного отличался отсветом на общем фоне в свете фонарей. Наконец, через полтора часа таких блужданий Моль остановился.

– Док, – странно и глухо сказал сталкер, не оборачиваясь.

– Что?

– У нас проблема. Мы идем не туда.

Трофим молчал. Они находились в нескончаемом коридоре шириной три метра со стандартной высотой потолком. Справа и слева начинались комнаты лабораторий со стеклянной средней частью либо двухстворчатые остекленные двери и пересечения других коридоров. Часть комнат была открыта, часть закрыта, но выбитые внутрь стекла говорили о том, что и туда был открыт доступ. Натоптанные мертвецами тропинки вели в каждую из дверей, было удивительно, как за такое небольшое время они смогли, пусть даже и в большом количестве, проделать этот путь за сутки или пусть даже трое.

– Мы можем повернуть назад по своим следам? – спросил Трофим и обернулся, их следов не было видно вообще.

Грязь с подошвы комбинезона давно отлетела, а в свете фонаря тропинка и спереди, и сзади выглядела одинаково. Совершенно одинаково. Если сейчас бы кто-нибудь крутанул Трофима вокруг оси несколько раз, он бы уже и не понял, с какой стороны в действительности они пришли.

– Я тут понял кое-что… полчаса назад, – негромко сказал сталкер. – Это все следы одного человека или существа, называй, как хочешь.

У Трофима по спине пробежал холодок от голоса сталкера и вдруг возникшего скрежета в правом кабинете, напротив них. Сталкер моментально перевел автомат на дверь. Трофим дрожащей рукой выхватил «Глок». Ожидание… минута, две… скрежет повторился, точно кто-то тащил железку или консервную банку по бетонному полу, плотно прижимая ее сверху, одновременно это напоминало хрип.

– Прикрой, – скомандовал Моль не своим голосом.

Ученый понятия не имел, что значит «прикрой», одно он понимал точно, сейчас сталкер будет что-то делать, а он должен стрелять точно и быстро и перезарядиться сразу же, как будет возможность. Трофим в этот момент с трудом представлял, где у него находится запасная обойма и как вытащить пустую, что совершенно не придавало ему храбрости. Сердце билось мелкой дробью, липкая испарина выступила на спине, предательски показывая страх. Моль шагнул к приоткрытой на десять сантиметров застекленной двухстворчатой двери лаборатории, держа автомат наготове. Выдохнув, он ногой распахнул дверь, тут же отступив от нее. Неимоверный скрежет резанул по ушам, что-то тяжелое и железное тащилось по бетону, сталкер отступил еще. Вторая половина двери распахнулась, и в ней показался мертвец. Истощенный, изможденный и подсохший, на нем светоотражающими квадратами отбрасывался свет фонарей.

– Стой, – подняв руку, вскрикнул Трофим. – Это наш… с поверхности. Двенадцатый.

– Вижу, не слепой, – буркнул сталкер.