Освобождение бессмертия

– Берик Капезович, главный врач по этой болезни, – напомнил «доктор».

– Берик Ка… – позабыв незнакомое слово, протянул пятнистый, потом, решив не вспоминать, продолжил: – Короче, маза такая была, что мы, блин, короче, стыдно говорить, но… в общем, он сестру свою как-то прикончил и братика, а я типа, ну… соседскую бабушку, кошек ее и собаку, ну, свою уже. Но, доктор, никому не говорите, это же просто капец как стремно, – зомби сделал умоляющий жест, и вполне человеческая мимика лица говорила о том, что он все еще думал, как человек.

– Понятно. Конечно, не скажу. Врачебная этика, – успокоил его некробиолог. – А что за приступы?

– Не знаю, прям крышу рвет. Прям хочется на человека или на скотину кинуться, схватить его, сожрать, но не так, чтоб прям сожрать или кинуться…

Леня запутался в своих ощущения.

– Мы, доктор, и на тебя тоже смотрели как на… не знаю. Но поняли, что не то что-то, что… Короче, блин, – он с досадой махнул рукой, так и не найдя нужных слов, уставился в пол. – Трясет просто как жрать охота. Дома ничего не принимает желудок, даже чай не заходит.

– Ясно, – Капезович сделал несколько чирков на планшете.

– А на стенах домов кто тут пишет, не знаешь? – спросил он.

– Я пишу! – неожиданно раздался грубый, полный сил голос откуда-то сверху.

Глава 21. Дядя Миша

– Я пишу! – неожиданно раздался грубый, полный сил голос откуда-то сверху.

Капезович первым делом посмотрел на своих напарников, ожидая их команды. Но, видимо, они давно заметили зомби наверху, потому что ни по внутренней связи, ни движением они не показали, что хоть как-то обеспокоены этим. Если бы опасность была реальной, хотя бы на уровне слепого пса, то они бы как минимум знаком показали охраняемому ими сотруднику «Янтаря» на нее. Только теперь ученый поднял голову. С козырька подъезда на него смотрело широкое лицо зомби с залысиной, чьи желтые осмысленные глаза говорили о том, что уж он-то не поведется на сладкие речи некробиолога.

– Вы кто такие? – резко спросил он, не показывая больше чем голову с козырька. – Вы что, по нашим домам с оружием ходите? – не менее зло спросил он. – Вам что, не ясно написано, валите на хрен отсюда! Это наш город! Это наши дома! Здесь наше все.

Ученый посмотрел на Леню.

– Это кто? – спросил он.

– Дядя Миша.

– Дядя Миша, спускайся! – крикнул ему Берик. – Взрослый мужчина, а ерундой страдаешь, по козырькам лазаешь.

Зомби выглянул снова. Желтые глаза его недобро блестели. Он пожевал губами, собираясь что-то сказать, но, не найдя слов, вытянул вниз пятнистую руку и как будто бы щупал сидящего на скамейке человека. Затем так же на расстоянии пощупал стоявшего дальше Холода, зло и придирчиво осмотрел Ящера.

– Это кто такие? Почему с оружием? – все так же громко, по-базарному сказал, почти выкрикнул он.

– Это сотрудники наши. С оружием, потому что больные вы все, опасные, на людей кидаетесь, – ответил Берик, практически не покривив душой.

Дядя Миша с сомнением посмотрел на «сотрудников», потом на истощенных пареньков и, приняв решение, привстал и легко спрыгнул вниз с козырька, прямо на асфальт между подъездными скамейками.

– Это мы-то больные? Да поздоровее твоего, щенок, будем.

Дядя Миша оказался среднего роста, но толст и крепок, был одет в футболку с синими и белыми полосами наподобие тельняшки, штаны на подтяжках и крепкие старые ботинки. Взяв Гришу за руку, повел его к одному из зеленых тополей, где прислонил его к дереву. Глаза Грини на секунду приоткрылись, он вдохнул, и тополь, едва заметно прошелестев листочками, стал черным. Леня, приоткрыв рот, смотрел на это, затем встал и пошел в огород позади, где росли тонкие яблони, рябина и пара кустов сирени. Он зачарованно касался всего руками, и оно умирало, просто превращаясь в черное. Листья почти беззвучно скручивались, потрескивали рассыхавшейся корой веточки, трава превращалась в черный ковер, рассыпавшийся под ногой зомби. Легкий ветерок приподнял черную пыль сломанной травы и погнал ее прочь со двора, посыпая ею асфальт и беленные бордюры.

– Так, значит, это не глюки… – услышал его тихий возглас Берик.

Руки долговцев уже были на автоматах. Легко было догадаться, что у них на уме. У них на уме только одно: расстрелять нечисть и нежить, затем найти других и расстрелять, если не поможет – сжечь. Дядя Миша, убедившись, что парни Леня и Гриня пришли в себя, вернулся к Капезовичу, теперь заметив кобуру с пистолетом у «доктора».

– Так ты, выходит, пришел мозги нам вправлять, а, доктор? А пистолет тебе зачем? Клятву Гиппократа сдерживать? Вам ясно сказали: убирайтесь! Че расселся? Мы че, ваших железок тут не видели? За каким вы сюда приперлись? А?

Его лицо если и не дышало гневом, то было искажено каким-то видом отвращения, наверное, вызванным тем, что он не может надкусить такую близкую и лакомую добычу. Глаза бегали по земле в поисках камня или дубины.

– Послушай, Миша, – вмешался Холод. – Ты мужик с головой, сразу видно. Ты, перед тем как превратиться вот в это, с чего начал? С детишек своих, со стариков родителей?

– Че-е? – изумленно протянул зомби, поворачиваясь к долговцу.

– Мы тебе шанс даем, может быть последний, в человека обратиться. Ты что, не понимаешь, что вас лечить надо?

Зомби осекся. В его глазах мелькнула тень сожаления, напоминая о чем-то, но тут же прошла.

– Так было нужно. Выживает сильнейший. Те, кто не хочет быть сильным, будет мертвым, – его глаза наконец нашли то, что искали, – обломок кирпича. – А ты, дохтор, за то, что пацанам голову морочил, сейчас ответишь…

Зомби бросился на Капезовича, который, подозревая об этом, сам откинулся назад со скамейки и тут же откатился в сторону. Зомби, не схватившись толком руками за плотную поверхность комбинезона, пролетел чуть дальше. Коротко грохотнула «Гроза» в руках Холода, пробив голову зомби в висок и перекосив ее. Дядя Миша упал и затих. Гриня и Леня растерянно смотрели на происходившее. Плотная кожа зомби не дала осколкам костей и мозгам вылететь наружу, поэтому содержимое мозгов не выплеснулось, и восстановление черепа и захваченного вирусом содержимого было закончено через пару десятков секунд. Застонав, он перевернулся с живота на бок и начал вставать. Его голова и лицо все еще были перекошены, но все стремительно восстанавливало прежнюю форму. Капезович уже стоял между долговцами.

– А шо это было? – не очень понял дядя Миша. – Ты шо, малец, стрельнул в меня? – ощупывая правый висок и место за ухом, спросил зомби. – Ну-ка, подь сюды!

Он незаметно поднял с земли треть кирпича и двинулся к Холоду, вытягивая одну руку вперед и замахиваясь другой с кирпичом.

Для долговца его хитрость не оказалась неожиданной. Как только рука с кирпичом поднялась, он коротко выстрелил еще раз в голову. Берик видел, как с другой стороны головы вылетели брызги и вроде как что-то покрупнее, и Дядя Миша тут же осел на землю, только перешагнув заборчик. Но и этого было мало. Через десяток секунд он шевельнулся снова.

– Вот как, значит… – немного растерянно, все еще не поднимая головы, сказал он.

Поскольку он был толст, запаса питательных веществ на восстановление у него было в избытке, и, исходя из этого, можно было полагать, что заживляться он может очень долго. Холод молчал, отступив на несколько шагов. Теперь группу долговцев и ученого отделяло от зомби метров шесть.

– Так ты только автоматиком своим можешь? – наконец найдя силы поднять голову, сказал дядя Миша. – А по-нашему, по-мужицки, слабо? Ссышь? – спросил он, поднявшись и набычившись, глядя на направленный на него ствол автомата.

Сейчас он был похож на того, кем он и был при жизни, крепкого дворового мужика-забияку, наверное, с некоторыми нарушениями в психике, чье природное здоровье и сила прощали ему все попойки, драки и гулянья.

– Ну, давай с тобой, раз на раз, разомнемся, как мужики, ну! – он выкинул в сторону кирпич, показывая, что его руки чисты.

– Да я бы тебя, чучело, размотал за милую душу. Только пачкаться о тебя не положено, – холодно ответил долговец.

– А ты опачкайся, не побрезгуй. Если победишь, поговорим, если моя возьмет, не взыщи – покоя вам не будет.

Холод задумался.

– Не надо, Холод, заразу ты знаешь, – вполголоса сказал Ящер.

– У нас задача поговорить. Если наука не смогла, может, Долг договорится, – так же негромко ответил Холод, снимая с пояса автомат, пистолет, разгрузку и отстегивая ножны.

Дядя Миша с вожделением сжимал и открывал кулаки, внимательно и жадно следя желтыми глазами за каждым движением соперника.

– Блин, братан, если б не переговоры, хрен бы я тебе позволил, – чистосердечно сказал Ящер и тут же добавил по внутренней связи: – Филин, картинку видишь?

– Видим, брат, офигеваем тут, – ответил Филин.

– Подгони железо, только пусть стоят тихо, не стреляют без надобности, – распорядился Ящер, принимая автомат, разгрузку и оружие напарника.