Зоопарк

– А, мне все равно, там так барабаны барабанят,– с невозмутимым видом отвечает она и что-то хочет добавить, но не успевает. У нее звонит телефон.

– Да, да,– с кем-то соглашается Слава, не переставая подпиливать пилочкой ногти.

– Через 15 минут,– говорит она и сбрасывает вызов.

Кладет мобильник на журнальный столик и быстро заканчивает туалет, целует меня в щеку и машет на прощание рукой.

–Эй,– кричу я ей, когда она уже обувается в коридоре, – ты хоть приведи ухажера познакомиться, чтобы я знала, могу ли я ему тебя доверить.

–Обязательно,– отвечает мне Слава, закрывая за собой дверь.

Мерзнут босые ноги, я укрываюсь пледом, устраиваюсь поудобней на диванчике и незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Чертов диск, опять он у меня в руках. Сотни раз, обещал себе, его куда-нибудь деть. Так легко – щелк и он бы переломился, но нет. Я проснулся около девяти вечера. Проспал часов пять. И как-то очумело начал сразу его искать. Комедия давно закончилась, на экране оглавление диска с названиями фильмов. Какими-то чужими руками достаю его и вставляю этот – знакомый до дрожи. На нем наши общие фотки и видеозаписи. И вот я все отчетливей начинаю слышать дождь.

Мы встретились около двенадцати дня. И по обыкновению, беседуя и споря, утопали в «старый город». О чем говорили? Не помню. Наверно, как всегда о книгах или о фильмах. Точно. Она рассказывала мне о книге Керуака: «В дороге». Осень – пасмурно и слякоть. Небо хмурилось и наконец, пошел дождь. Холодный, моросящий, он падал на наши головы. Я застегнул молнию на куртке.

– Хорошая куртка,– заметила она,– в такой наверно очень тепло и уютно.

Я не отреагировал. Хотя внутри очень обрадовался. Черная, кожаная, я купил ее совсем недавно. Куртка была красивой, и мне хотелось, чтоб она обратила на нее внимание. В что же она была одета? Нет, уже не вспомнить. Помню только, как ее светлые и вьющиеся волосы пропитывались влагой, и липли к лицу.

Мы спрятались под сводом какого-то заброшенного здания. Я достал травку, и мы закурили, передовая косяк из рук в руки. Воздух наполнился сладковатым запахом марихуаны.

А дождь из моросящего перешел в ливень. Стало понятно, что он на весь день.

– Гулять теперь явно нельзя, если не хочешь подхватить воспаление легких,– сказал я Лии. Она вся промокла и дрожала. И неожиданно даже для себя продолжил:

– А поехали ко мне, обсохнем, согреемся. Ты же вся дрожишь.

Да, прозвучало, как-то двусмысленно, ну и ладно.

– Пожалуй, действительно холодно,– ответила она и улыбнулась.

Мы едем в большом автобусе и молчим. Лия смотрит в окно, я пытаюсь согреться. Внезапно, она кладет мне свою руку в ладонь, все так же глядя в окно и ничего не говоря. И я держу ее руку пока мы не доезжаем до нужной нам остановки. Это наваждение.

Дома я даю ей чистые джинсы и толстовку. Она переодевается тут же, повернувшись ко мне спиной. Я вижу, краем глаза, тонкую полоску ее стрингов и гладкую спину.

Переодетой Лии я даю теплые тапочки в виде собачек и полотенце. Она вытирает волосы. Мы идем на кухню, где пьем водку, чтобы не заболеть. Я хочу включить музыку. Проигрыватель стоит на полке сверху Лии и мне приходиться тянуться над ней. Я опускаю взгляд и вижу ее хрустально-серые глаза. Она очень пристально смотрит на меня. Я пододвигаю стул и сажусь близко-близко с ней. Моя рука ныряет под толстовку и гладит Лиин живот. Подбирается к груди. Она как оказалось не большая и как раз помещается в моей ладошке. Лия тянется ко мне и целует меня. Ее соски набухают в моих руках, и я пробую их на вкус. Скидываю с нее толстовку, впиваюсь поцелуем в шею. А рука расстегивает пуговицы на Лииных джинсах. Я проникаю внутрь под трусики, и мою руку трепетно встречает разогретая влажная дырочка. Я орудую у нее там изо всех сил. Лия стонет и закусывает губы. В какой-то момент она вдруг озверело срывает с меня одежду. Сжимает в руках моего друга. Я в полной готовности. Вхожу в нее тут же. Она упирается руками на кухонный стол. Я пристраиваюсь сзади. Стол ходит ходуном, чертовски неудобно. Так и не разлепившись, мы перебираемся в комнату на кровать. Я сверху, превращаюсь в маятник, даже не замечаю, как стираю в кровь колено. Потом струя из самой моей сердцевины разваливает вселенную на атомы. И так еще несколько раз.

Внезапно стемнело, мы лежим в моей кровати, не включая свет, и молчим. На столике рядом тихо тикают часики. Мне очень хочется пить. Я поднимаюсь и иду на кухню. Пью воду прямо из чайника. Застыв у кухонного окна, смотрю на городские сумерки. Пальцы сами находят сигарету, и я прикуриваю ее от спичек. Сзади раздаются шлепки босых ног. Лия подходит и обнимает меня. Ее щека прижимается к моей спине.

– Ты проводишь меня на остановку? – нарушила она тишину.

– Да, конечно.

Я пробую развешенные, здесь же на батарее, ее вещи рукой – они сухие.

Минут сорок валяюсь в ванне, тупо уставившись в одну точку. Да, что же, это такое? Сколько, это будет продолжаться? Чертов диск. Решительно встаю. Но тело разомлело. Чувствую головокружение, перед глазами мелькают черные точки.

Курю сигарету на балконе. После, возвращаюсь в комнату на диван и включаю комедию с того самого момента на котором уснул.

Просыпайся, просыпайся, стучит в голове. Я открываю глаза. Комнату наполнили сумерки. Тепло и тихо. Включенный телевизор создает своим голубоватым светом атмосферу уюта. Звук как оказалось, я отключила и телефон. Так хорошо. И чего это за просыпайся. Я решаю снова заснуть. Но вдруг появляется смутное чувство, что я о чем-то забыла. Ну, точно – концерт! В сумерках пытаюсь нащупать телефон. Нахожу его под подушкой и включаю – 17-10. Боже! Начало в семь, встретиться договорились в шесть. Проспала, все проспала. В голове зашевелилась мысль послать все к чертям. Но тут, же вспоминаю, что Дима отдал мне билеты, сославшись на то, что он может их потерять. Да и концерт. Мне действительно нравиться эта группа. В школе пару их песен я даже играла на гитаре. Нельзя. Вскакиваю, как ужаленная. На телефон, вновь появившийся в сети, градом посыпались сообщения, но мне до них пока нет дела, разберемся потом.

В ванной из зеркала, на меня смотрит мое, чуть припухшее ото сна лицо. На голове бардак. Умываюсь холодной водой и сразу мою голову под душем. Выбегаю в зал, не переставая вытирать волосы полотенцем. Включаю свет. На диване уже, кажется, в третий раз разрывается телефон. Беру трубку, даже не посмотрев на имя звонящего, в принципе я и так знаю.

– Эй, привет я тебе уже наверно в десятый раз звоню. Ты чего телефон отключаешь? – слышу я голос Димы.

– Понимаешь, в телефоне батарея села, а я не заметила,– соврала я.

– Ну, ты даешь. Я уже на место еду, Толик с Ирой и Семен уже тоже почти там. Ты, что только проснулась, голос у тебя какой-то сонный?

– Нет, Дима я уже почти выхожу,– вру на ходу.

–Хорошо, тогда лови машину и приезжай, мы будем ждать тебя в кафе.

Дима называет мне адрес и название кафе. Я прошу секунду подождать. Нахожу на столике ручку и какой-то чек. Записываю под диктовку координаты.

– Ксюша, а хочешь, анекдот расскажу? – весело предлагает Дима.

Достали они со своими анекдотами. Издеваются, что ли:

– Дима, если я буду слушать твои анекдоты, то точно опоздаю. А мне не хотелось бы. Да и думаю тебе тоже, ведь билеты у меня.

Получилось хамовато.

– Окей, злюка, собирайся, не буду мешать. До встречи.

– Пока,– отвечаю я и сбрасываю вызов.

Итак, начнем. Я хватаю фен и подсушиваю волосы. В перерывах раскидываю одежду по комнате, подыскивая, чтобы одеть. Останавливаю свой выбор на черном коротком платье, высоких черных сапогах и черном пальто сверху. Задумываюсь, не одеть ли сверху платья красную короткую кофту, одеть красные, а не черные сапоги, взять с собой красную сумку и намотать на шею красный шарф. Тогда и губы можно накрасить поярче. Но в красных сапогах ноги быстро устают, а правый еще и давит. Нет, оставляю все как есть.

Усаживаюсь перед зеркалом. Наношу тон с пудрой, румяна, тени. При помощи специальной щеточки, делаю ресницы длинными и красивенными. Еще раз корректирую румяна. Хватаю сумочку, телефон, помаду и выбегаю в коридор. Обуваюсь, надеваю пальто, крашу губы. Так, вроде все. Блин, где ключи? Ищу в карманах, сумочке, шарю по коридору, прохожу назад в комнату, ищу там. Нету. Вот так всегда. Начинаю паниковать. Еще раз обшариваю все и нахожу их на дне левого кармана пальто. Вот хрень!

Выскочив на улицу, я очень быстро добегаю до дороги. Вечерний час-пик, машин полно. Взмахиваю рукой, и тут же рядом со мной притормаживает светлая отечественная машина. За рулем пожилой мужчина в коричневой кепке. Спрашивает куда мне надо. Я хаотично начинаю искать листик с названием кафе в сумочке. Ну, конечно же, я его забыла дома. Пытаюсь припомнить, ничего не выходит. Пытаюсь объяснить. Мужчина морщиться и кажется, понимает, примерно.

– Найдем,– говорит он мне и называет сумму.

Я проверяю на месте ли кошелек и есть ли в нем деньги. С радостью обнаруживаю там искомое и даже больше – билеты на концерт. Вау! Я соглашаюсь с ценой и усаживаюсь на переднее сиденье. Наконец смотрю на время – 17-50. Ух, ты, какая я молодец, успела всего за сорок минут. Но вскоре опять начинаю нервничать. На «Московском мосту» тянучка, наверно авария. Машины еле ползут. Только этого мне не хватало. Но, вот мы проезжаем огороженное место. Две стукнутые машины. Вокруг ходят толстые гаишники. Полно осколков от стекол.

– Где они права только покупают, прут по этой реверсивке,– возмущается мой водила. И внезапно обращается ко мне:

– Девушка, а хотите анекдот расскажу?

Это уже не смешно! Я отказываюсь. Место аварии осталось позади и движение пошло оживленней. Водила включает радио «Шансон». Я прошу поменять волну, и он совсем выключает радио. Едет дальше, насупившись и почти молча. Только изредка ругает матом других водителей. На меня ноль внимания, ну и, слава богу. По дороге еще два раза звонит Дима.

Доезжаем мы довольно быстро. Я расплачиваюсь и вылезаю из машины. Махнув водиле рукой, я смотрю на время – 18-20. Захожу в кафе. Своих вижу почти сразу. Дима как всегда в центре внимания, рассказывает, что-то веселое, жестикулируя руками. Все смеются и курят. На столе стоит пепельница, фрукты и почти пустая бутылка коньяка. Вдруг они видят меня и очень радуются. Ира подбегает, чтобы обняться со мной. Меня усаживают на свободный стул.

– Ну, ты даешь, мы уже думали, что концерт накрылся. Вот с горя коньяк пьем, переживаем,– весело говорит мне Дима.