Клара

– Я ей говорю, давай к репетитору, так она не хочет…да какое устаёт, от чего она устаёт? Лодырша, просто лодырша, ничего не надо сидит там в комнате у себя, ей знаешь, в окошко посмотреть, такое, ходит что-то себе вечно злобная, вот что мы ей сделали?

Разговор ещё продолжался, но подростковая душа ранимая куда больше чем душа ребёнка, который в силу малых знаний многого просто не понимает и это бережёт его. Клара заставила себя придержать слёзы, чтобы никто ни в коем случае не услышал хлюпанья и не пристал к ней с претензиями. А обидно стало до той степени, что девочку начало воротить, от того, что мать ни про какого репетитора ей никогда не говорила, следовательно, и отказаться она от него не могла. Каждый день безрезультатное сидение за уроками и так выматывало её, и она всецело поверила в собственную глупость, каждый новый год она загадывала желание, которое состояло из двух слов: «хорошо учиться», а теперь узнает, что она «лодырша», но даже это не подкосило Клару, а скорее раздражение от самой себя: когда мать договорила по телефону и не стуча вошла в комнату дочери, чтобы узнать будет ли та есть, она, не подавая виду и никак не выказав обиды пикнула, что не будет.

Сдалась Клара перед науками из-за такого стечения обстоятельств, которое в их доме бывало не очень часто и заключалось в том, что перед приездом отца мать не пила больше недели, а она как правило делала это от двух раз в неделю и больше, но не в этот раз. Мама всегда была очень раздраженной в такие периоды, а тут ещё раздражённым приехал и отец, который все пару дней, что был дома не отходил от компьютера, а по вечерам садился на кухне с бутылкой водки, он говорил, что так расслабляется, а то с ума сойдёт от стресса. Родители крайне редко ругались между собой, потому что в последние годы всегда можно было поругать дочь, которая непременно дала бы для этого повод хотя бы тем, что ничего не делает, например. И не важно, что её ни о чём не просили. Вот есть у мамы однокурсница, а у неё дочь всем занимается, а Клара занимается «ничем», или у матери уборка, но Клара всё никак не прочитает её мысли о том, где ей быть, что подхватить или что подать, чем не повод для унижения одновременно раздражающей и по-смешному сгорбленной дочери. Она была самой высокой в классе из девочек, но чем выше становилась, тем сильнее какой-то невидимый канат тянул голову к земле. Вот и в этот день сошлось, что отец был злым из-за работы, мать была злой из-за Клары и вдруг решила зайти в её комнату и выяснить чем можно заниматься столько времени, дочь занималась тем, что делала русский язык, с которым проблем было явно поменьше чем с математикой, но в тетради к Клариному несчастью было слишком много помарок и исправлений, матери от чего-то стало смешно, а потом тетрадь в её руках разошлась пополам с характерным звуком рвущейся бумаги, полиэтиленовая обложка сопротивлялась подольше, но тоже пала в сражении с матерью. Клара сидела и переписывала все классные и домашние работы с самого начала и так старалась не ошибиться, что каждый раз вместо буквы «б» писала «д», за этим следовали зачёркивания, а зачёркивания мать будто чувствовала и заходила порвать очередную тетрадь, сопровождая это всё визгами о том, что её дочь идиотка, которая привыкла к тому, что за неё всё делают. На четвёртый или пятый раз мать вызвала себе на подмогу отца, который, как ему видимо казалось, придумал что-то умное:

– Пиши, я буду смотреть, – сказал он в тоне не допускающем возражений.

Хотя Клара уже давным-давно разучилась возражать хоть кому-то, будь то родителям или учителям, лезущим не в своё дело, постоянно причитающим о том, что такая хорошая девочка была раньше, а теперь стала как «эти», указывая на хронических хулиганов класса, с уверенностью добавляя: «Не за теми ты стала повторять Клара, нашла на кого смотреть». Спорить с тем, что дело не в хулиганах и ни на кого она не смотрит никакого желания у бывшей хорошей девочки почему-то не было. Так и с сейчас она не возражала, хотя это стояние за спиной явно давило. Клара хотела, чтобы всё поскорее закончилось и подписав очередную тетрадь перевернула лист с героями каких-то мультфильмов и преступила к переписыванию того, что уже давно сделала и за что получила оценку. Долго ждать не пришлось, и в первом же предложении Клара перепутывает буквы, на этот раз вместо «ш» написала «ж» и не от того, что не знала, как писать, а только лишь от нервов. Сделав ошибку замерла, оторвав ручку от тетради несколько секунд гипнотизировала две строчки выведение красивым почерком. А потом крепкая рука легла ей на затылок, чтобы через мгновение девочка ощутила треск в голове и какое-то резкое и гулкое давление от удара лица об стол, голова её словно отпружинила обратно, а на тетрадь брызнули капли крови из разбитого носа. Ошалела даже мать и вытаращила глаза на отца ничего не говоря, а тот перед тем как выйти из комнаты сказал только: «Ну, а что она?».

Клара удивилась когда мать стала жалеть её и вытирать не собирающуюся останавливаться кровь, девочка же, отойдя от шока, начала плакать, только плачь этот был уже какой-то совсем не детский, пару слёз конечно скатилось, но в основном она лишь тягала воздух в нос, глотала свои сопли и кровь, потрясывая грудью. Зато тетрадь больше переписывать было не нужно, только то упражнение, которое задали на сегодня.

Родители как обычно обо всём забыли, забыла и сама Клара, хотя забыть такое можно только условно, человек ничего не забывает. Все боли и обиды только лишь прячутся и давят на любого, кто их не осознает в себе и не отпустит каким-нибудь индивидуальным образом: кому-то нужно простить, кому-то отомстить, а кому-то и что-то третье, в виде, например, того, что он повстречает человека, который поступит с ним совсем по-другому, по-доброму, но и это не универсальное лекарство. Не зря тогда и говорят: «Кто старое помянет – тому глаз вон, а кто забудет – тому два», потому что тот, кто будет жить, думая о зле и жить-то не будет, утонет в своих воспоминаниях, а кто его забудет, рискует повторять и разрешать другим зло по отношению к себе снова и снова.

Ещё был случай, когда Клара поняла тему по алгебре прямо в классе, и домой шла с редким чувством спокойствия, что сегодня сделает всё без мучений, но не получилось, мать в начале года купила решебник и теперь сравнивала все задания по нему, Клара же хоть и считалась уже всеми не очень умной, да и сама так думала, всё же соображала и купила такой же. Но сегодня он не понадобится, ведь она знает, как решать и так, и вот выполнив довольно-таки быстро домашнее задание отнесла тетрадь матери, та взяла свою волшебную книжку и ответы не сходились. Кларе было тут же сказано переделывать, она с этой целью и удалилась к себе. Переделав всё ещё раз поняла, что в решебнике опечатка и права именно она, мать таким ответом не удовлетворилась и перешла на любимый крик, в итоге Клара получила тонкой книжицей со всеми ответами по алгебре за седьмой класс пощёчину, но не сдалась. Потом после каждого проговорённого Кларой действия мать убедилась, что верно решила именно её дочь, переключила внутри себя какой-то режим и снова стала сама доброта. Этот случай уже повлиял не так, как удар головой об стол, неприятно конечно, но не шокирует.

Как и плохие оценки Клару уже больше не шокировали, не заставляли даже переживать, всё чаще она ловила себя на том, что её организм словно поймал какую-то радиоволну со спокойным, можно сказать никаким настроением. Много лет она ходила из школы и издали смотрела на свои окна, надеясь не увидеть на кухне света, потому что если света нет, то и тёти Инны тоже дома у них нет, значит мать будет нормальным, трезвым человеком. Пару раз девочка заметила, что если поёт весёлые песни, то Инна не приходит и с тех пор, с лет двенадцати до четырнадцати, ходила и бубнила себе под нос какой-нибудь весёлый мотив, иногда работало, иногда нет, но к восьмому классу таким заниматься перестала – ей стало плевать, кто там будет у них дома. Слишком больно было надеяться на нормальное завершение дня, а потом надежды разбивались от одного лишь взгляда на окно своей квартиры. Да и можно сказать, что у Клары появился рефлекс, ведь стоило ей уехать на экскурсию с классом раз в году – дома ждала пьяная мать, а из этого следовало притворство, издевательства, агрессия и враньё про дочь своим подругам, стоило пойти на день рождения к однокласснице и там от души посмеяться – значит дома будет пьяная мать, и как правило Клара не ошибалась. К четырнадцати годам она железно усвоила, что если она станет счастливой, то дома за это обязательно расплатится и если счастье обязательно тянет за собой расстройство, то лучше пусть её настроение всегда будет никаким. Конечно так чётко в себе она это не формулировала и точно даже не задумывалась, всё это происходило как-то само, слишком медленно, чтобы быть замеченным.

Из уроков она теперь делала только языки, от былых времен отличницы остался лишь красивый почерк, математику, физику и химию дома она даже не открывала, просто списывала потом с утра вместе со всеми двоечниками, которые собирались вокруг тетради более успешного ученика, словно нищие собираются возле пункта раздачи еды. Чувствовала себя Клара примерно так же: как интеллигент, оказавшийся без дохода и теперь стоит за миской похлёбки с теми, кто всю жизнь особо-то и не старался, и это было не так уж далеко от правды. Клара старалась до седьмого класса, но старание из неё выбили, и оно, видимо, вытекло тогда с кровью из носа. Но и никак нельзя было сказать, что она была глупой и ничего не знала. Параллельно школе она обучала саму себя, хоть и не школьным предметам и абсолютно не прикладным, а в интернете она занималась тем, что, начиная с википедии всё больше углублялась в философию, экономику, историю и политику, небезразличны ей была и биология, с которой всё было хорошо и в школе, и дома она тратила на неё время.

Но и при таком обучении можно было отметить черты характера, которые уже выпячивались в Кларе, например, нестойкость к чужому мнению: один раз наткнувшись в википедии на статью о коммунизме она вспомнила про своего деда, который так его нахваливал, и решила почитать. Пока читала не чувствовала в себе никакого противоречия, до тех пор, пока не вспомнила то, о чём говорят все: коммунизм – живодёрская идеология из двадцатого века, которая кроме ужаса и глупости ничего в себе не несёт. Вспомнив это, читать стало как-то скучно, да и не нужно и Клара быстро перешла на что-то другое.

С таким багажом и подходила девочка, которая к десятому классу или к своим пятнадцати годам выросла до ста восьмидесяти сантиметров и теперь больше соответствовала слову «девушка». Уже несколько лет как она самая высокая из девочек, но как природа дала Кларе роста, в грудях или сзади, у неё было не так, чтобы её саму устраивало и совсем не от того, что всё было слишком большим. Поддавала сил плохой самооценке ещё и осанка, которая делала её больше похожей на новогодний полосатый леденец, чем на человека. Зато среди всех она ещё никогда не курила, не пила и не влюблялась, на этой почве она стала негласным изгоем, то есть Клару не травил никто, но никогда с собой и не звал. Не то чтобы она сильно расстраивалась, потому что из-за описанного ранее отлично знала, что лучше бы не веселиться, чтобы потом не горевать и когда её, как она была уверена, забывали позвать, то в душе она испытывала облегчение. С детства сохранились разве что темно-коричневые волосы и выразительные зелёные глаза, а также никак нельзя было упрекнуть природу за лицо, которое Кларе досталось. И хоть она сама на парней не смотрела, они, заглядевшись на красоту лица, могли и позабыть о том, что сама в себе Клара считала недостатками.

11.2036

Падение

Как обычно, каникулы выпали на первую неделю ноября. В первые пять дней было особо не разогнаться, из-за плохой погоды многие предпочитали сидеть дома, играть в компьютерные игры, кто-то навёрстывал упущенные знания с репетиторами, или находил другой способ никуда не выходить. Так же делала и Клара за полных девять лет обучения в школе так ни с кем и не сблизившаяся, но, и что не менее важно, не удалившаяся. Родители пропадали на работах, а она, утро за утром просыпалась одна под стук дождя, проводила под этот же звук и день, к счастью ей постоянно попадались интересные книжки, бумажные, из тех, что были дома или электронные, которые она предпочитала читать с телефона, в общем как проходят именно эти каникулы ей очень нравилось. Разве что вечером в сердце вспыхивал огонёк тревожности, когда мама проворачивала ключ в двери и Клара выходила в коридор без особой цели, наверное, поздороваться или забрать пакеты с продуктами, без особого желания, потому что вдруг она обнаружит там бутылку с вином. Но за неделю мать ни разу не пила и к пятнице Клара почувствовала невероятный подъём сил и хорошее настроение разрывало её изнутри, она сразу же подметила, что словно вернулась на восемь лет назад, такое же настроение было в поезде, когда они первый раз ехали в Россию, настроение обыкновенного счастья, выраженного в спокойствии и безопасности. Она вообще постоянно возвращалась к своему восьми-девятилетнему возрасту, сравнивая всё с теми годами: вкус еды, цвет неба, контент по телевизору, контент в интернете, одежду и музыку тех лет. Внешне она росла, да внутренне тоже не оставалась девятилетней девочкой, но мёртвой хваткой держалась за своё детство. Однако сейчас внутри себя Клара отметила, что в данный момент реальность не то чтобы как там, она другая, но тоже прекрасная. Для счастья ей было достаточно тишины, смены деятельности, выраженной в том, что после чтения своих книжек она могла куда угодно пойти гулять или даже уехать на транспорте, главное не покидать черту города, ведь родители оставляли достаточно денег, чтобы купить себе любую еду, да ещё и недавно подаренный телефон, не за хорошие оценки, ведь их не было, грел душу непонятно чем. Сейчас его было приятно даже просто разблокировать, полистать меню и заблокировать обратно.

На радостях Клара даже зарегистрировалась в социальной сети, пока лишь только в одной, да и то оправдала для себя этом тем, что в общем чате всегда удобнее посмотреть домашнее задание, чем звонить кому-нибудь, звонить в общем-то ей приходилось не часто, но в душе что-то подмывало сделать себе страницу и вот человек который всегда ищет в первую очередь плохие стороны, нашёл способ зацепиться за эту мысль. Клара ещё не разобралась как всё устроено, полистав галерею в телефоне обнаружила, что своих фотографий у неё-то и нет. К ней уже стали добавляться друзья, сразу же отправляя сообщения похожего содержания, главный смысл в них заключался в словах вроде: «О, и ты здесь», или «наконец-то». Первыми конечно же добавлялись девочки, вслед за ними и несколько парней, не весь класс конечно, но добрая половина была добавлена Кларой в «друзья» при первом же заходе в приложение. Как раз одна из девочек, тетради которой подписывались именем Елена, а все, включая учителей называли её Алёна, написала ей сообщение с приглашением на день рождения, который будет проходить не в городе, а на даче, сказала, что «никаких подарков не нужно если что». Только предупредила, что надо или родителей попросить завезти её на прямо туда, к даче, или договориться с другими девочками, имена которых она назвала и с ними добраться на транспорте. Рефлекторно погасив экран, Клара пошла к маме в комнату, которая словно последовала примеру дочери и читала книгу, чтобы спросить можно ли ей отправиться со всеми. Мама была необычайно рада, предложила даже в пятницу после работы съездить за подарком, а так же сказала, что она заберёт с дач когда будет нужно.

«А до скольки это?», – спросила Клара свою одноклассницу.

«В субботу днём начнём, а в воскресенье по домам», – ответила Алёна.

– Блин, – Клара оторвала глаза от экрана телефона, – это на всю ночь.

– Ну так что плохого, заберу тебя тогда в воскресенье, – пожала плечами мама.

– Да мы ж туда на автобусе, я могу и обратно так.

– Как хочешь, ты если что – звони, а так конечно едь, хоть побудешь где-нибудь.

– Хорошо.

– Только ж сильно там не напивайся, – с улыбкой сказала мама.

– Я вообще не буду, – так же с улыбкой, но не сомневаясь в себе, ответила Клара.

Мама угукнула и вернулась к чтению книги всё ещё улыбаясь.

Когда в пятницу она вернулась с работы, то этого разговора словно не было, она не спрашивала во сколько завтра Кларе уезжать или есть у неё деньги, хотя про деньги вопрос был бы глупым, потому что мама это спрашивала каждый день перед школой и пару раз бывало на каникулах и то, что Кларе давали для её подростковых нужд, было даже с излишком.

Наступила суббота, отец не приехал к выходным как происходило чаще всего, видимо бизнес потребовал задержаться в другом городе, что тоже явление не редкое, а мама предсказуемо решила поспать, Клара же подорвалась раньше, чем нужно и тихо, чтобы она и оставалась единственной, кто не спит, прокралась на кухню, по дороге поплотнее прикрыв дверь в родительскую комнату, а также дверь на кухне. Включила чайник, из холодильника достала масло, варёную колбасу и два йогурта, а также два куска уже нарезанного хлеба, сделала себе бутерброды и дождалась пока чайник закипит, залила водой пакет чая и так же по-шпионски прокралась к себе в комнату, стараясь не разлить жидкость из пол-литровой кружи, на ладони неся хлеб, а йогурт одним стаканом был зацеплен за штаны, второй, припаянный к нему, висел словно граната. Компьютер предварительно включен, оставалось только найти что-нибудь интересное, и интересным в это утро Кларе показалось видео на канале под названием «Константин Сёмин», она на нём будто утоляла свой голод в непонимании того, почему мир именно такой, хотя конечно на сознание и давило то, что канал откровенно коммунистический, а значит там скорее всего всё является бредятиной, но реальность была щедра на подтверждение этой бредятины.

Пока ела, смотрела видео длиной около получаса и не заметила, как на улице стало совсем светло, а времени было чуть за девять утра, выходить надо только через три часа, автобус отправлялся в 12:30 с остановки до которой минут десять пешком от Клариного дома.

Три часа тянулись очень долго, но всё же настала пора выходить, Клара крикнула маме, уже обуваясь, что она пошла, а та ей ответила примерно таким же тоном «хорошо», видимо это была пародия на дочь и Клара ушла. Вообще внешне она была копией своей матери, с той лишь разницей, что у матери были короткие светлые волосы и голубые глаза, а также осанка которая могла бы конкурировать с осанкой военных, у дочери же при почти идентичных чертах лица и росте уже даже немного выше маминого, глаза были зелёными, они так и не стали карими как у отца, как кто-то в детстве её в этом убеждал. А самый частый комментарий про её осанку был «не горбься» – по поводу своей спины это она слышала больше всего. Ну и в плане одежды: мама любила подчеркнуть свою фигуру, и своё присутствие духами, Клара же вечно носила, если не мешковатую одежду, то довольно-таки свободную, а из парфюмерии пользовалась только дезодорантом, косметика у неё была исключительно для волос, чтобы придавать блеск длинной косе.

На улице стоял густой туман, к щекам постоянно прикасались микроскопические капли воды, повисшие повсюду. Клара вышла из своего жилищного комплекса, прошлась по необычно тихому проспекту до метро, как раз здесь и находилась остановка, а на ней уже собралось несколько девочек и один парень из их класса, Клара со всеми поздоровалась и спросила сколько всего людей будет на даче.

– Почти весь наш класс, почти вся параллель и пару пацанов из одиннадцатого, – ответила ей низенькая Маша, её черные волосы еле закрывали уши, светлые корни отросли, прям как у мамы.

– А остальные как поедут?

– Да и из своих районов на чём-нибудь, – продолжала Маша.

– Или родители привезут, – ответил парень который одиноко сидел на скамейке, будто сторонился одноклассниц.

Клара пришла примерно за пятнадцать минут до автобуса и за разговорами они пролетели быстро, из тумана тихо подкрался автобус с трёхзначным номером, на который никто не смотрел, одна из девочек зачем-то спросила, проходит ли маршрут через нужные дачи, водитель без эмоций кивнул. В автобусе было почти пусто, но Клара решила уйти в самый конец, на улице она уже немного подмерзала, а здесь было приятно тепло, первым делом она засунула руку в карман, чтобы достать кейс с наушниками, сразу же он не нашёлся и сердце Клары встрепенулось, а в уме громом прозвучало: «забыла», но спустя мгновения маленькая чёрная коробка была обнаружена и Клара погрузилась в мир своей любимой грустной электронной музыки, которую находила следующим образом: писала в поисковике Ютуба кириллицей «данжеон синт» и скачивала целые видео на час, потому что ленилась качать отдельные песни, а потом попадая в транспорт слушала, что же там загрузилось на этот раз.

Автобус выехал за город и ехал мимо убранных полей, всего лишь минут через пять показалась деревня домов на двадцать, которую школьники видели сначала с одной стороны, а когда автобус свернул, то смогли рассмотреть с другой. Остановка, двери открылись, но никто не зашёл и не выходил тоже. Клара испытала какой-то лёгкий стыд за зря исполнившие свои обязанности двери автобуса. Долго ехали по прямой, пока не доехали до перекрёстка, на котором вдали показалась ещё одна небольшая деревенька, сразу за перекрёстком остановка, снова пустая и снова водитель нажимал на кнопки зря. Далее маршрут пролегал по бетонным плитам и колёса стучали по ним словно у поезда, ну а потом шипели по уезженному песку с камнями, который обычно называют «гравийка».

Проехав минут десять по ней автобус прибыл на конечную. Клара сразу же завертела головой посмотреть, не нужно ли им выходить, ведь, что это конец маршрута она не знала, жестом одна из девочек ей показала, что всё-таки они выходят здесь. Оказавшись на улице Клара первым делом вынула наушники и сложила их в коробку. Маша знала куда идти, о чём сообщила и повела всех за собой. Пройдя несколько улиц, Кларе вспомнился дед и «линии» вместо улиц и на душе стало ещё лучше, даже час грустной музыки не смог повлиять на настроение, хотя она слушала, такое не для грусти, а скорее наоборот. Вот и нужный поворот и всё очень похоже на Россию: выезженные в траве две полоски земли, но только дома были разносортные, мелкие деревянные домики соседствовали с хоромами в несколько этажей, перед одной из таких хором оказалась и группа подростков, Маша пару раз позвонила в звонок на заборе, а потом, чтобы никто не волновался, сказала:

– Сейчас я ей позвоню, – она копалась в телефоне, явно поисках номера Алёны, а когда нашла приложила телефон к уху, пока шли долгие секунды, все смотрели на Машу, а она вертела головой по сторонам, – ну мы здесь уже…хорошо.

Через несколько мгновений зазвенел металл засовов на массивной калитке и будто без посторонней помощи она открылась, хотя это явно сделала Алёна, которая просто спряталась за этим открывающимся куском, казалось монолитной, железной стены. Перед входом Клара глянула на свои кроссовки и подумала о том, что от сырой травы ноги промокли, но в доме, наверное, тепло и поэтому ничего страшного.

Внутри уже было полно народу, хотя далеко и не весь класс, а времени всего лишь около трёх часов дня, с телевизора играла музыка, довольно-таки тихо и не давила на мозги, на столе ожидаемо стояло много спиртного, много газировок, пиццы, роллы, в случайных местах валялись пачки чипсов и салаты в контейнерах, скорее всего из супермаркета, вряд ли Алёна делала их сама. Некоторые бутылки были открыты и рядом с Клариными одноклассниками стояли полупустые стаканы у кого с вином, у кого с пивом, хотя на столе была и водка.

Клару увидел Коля, парень постарше, который, как она думала, вряд ли помнит её имя.

– О-о-о, – начал он громче чем нужно, – Клара и ты тут! Ну что, выпьем за это?

Вряд ли он догадывался, что Клара ещё никогда не пробовала ничего алкогольного, а в далёком детстве даже обещала самой себе никогда этого не делать, но пока обещание проверить не было возможности, потому что не было соблазнов.

– Не, – тихо сказала она, – я не буду, только если колу.

Коля пожал плечами, открыл новую бутылку колы, налил ей до краёв и передал, Клара немного смутилась, беря стакан и смотря в пол пискнула себе под нос:

– Да ладно, я б сама.

– Да ладно, – махнул рукой Коля и взялся за пиво, чтобы подлить себе.

Всего в доме можно было насчитать человек тридцать, и никогда они не находились в одной комнате, да и сама Алёна редко заходила в помещение, где было наибольшее количество народу. Клара догадывалась, что скорее всего её одноклассница проводит время где-то на втором этаже со своим парнем из одиннадцатого класса. Сама же мастерски заняла место в кресле, с которого видела всех, но никто особо не обращал внимание на неё, стоило закончиться стакану колы она подливала себе ещё и тянула новый кусок холодной пиццы, разбавляя это всё телефоном. Проходили час за часом временами было то смешно, то даже противно, когда кто-то из напившихся одноклассников или одноклассниц начинали целоваться прямо за столом, но у Клары было чувство, что видит это только она, потому что никто больше не обращал внимания. За окном становилось всё темнее и в какой-то момент комнату уже освещал только телевизор, но кажется этого было достаточно. Шум от подростковых голосов Клару порядком утомил, и она подумала, что надо бы поискать комнату для себя где можно было бы поспать, начала неуклюже пытаться встать с большого кресла как рядом возник одиннадцатиклассник, которого она конечно же раньше видела в школе, но имени не знала никогда, знакомство он начал будто с претензии:

– А ты что, не пьёшь что ли?