Найти богиню. Фантастический роман с пародийным уклоном. Издание 2-е

План его был прост и изящен, как отрыжка после пива: симулировать болезнь! Ссадят на берег, как миленькие! Врача-то на судне нет! Но, что симулировать? Заявить, что живот заболел? Не годится, будут пытаться лечить домашними средствами… и корабль не остановят. Вот, если заразная болезнь, то остановят! Но отец Валентин не был сведущ в медицине и из заразных болезней знал только чуму и холеру. Ну, ещё проказу. После длительных раздумий решил симулировать чуму, ибо холеру симулировать сложно, а проказу – невозможно. Для этого вшил в подмышки нательной рубахи и в паховую область подштанников вырезанные из брюквы шарики, долженствующие изображать чумные бубоны. Затем наелся имбиря и горчицы (от этого повышается температура!) и, улегшись на койку, слабым голосом позвал юнгу. Тот пришел, привычно прихватив для падре бутылку рому, которую едва не уронил при виде пассажира. Отец Валентин лежал на койке красный и потный, явно больной!

– Что с вами, святой отец? – встревоженно воскликнул юнга.

– О-ох, худо мне… Весь горю… – жалобно простонал хитрец и выпустил на подбородок струйку крови из прокушенной губы.

Юнга помчался к капитану. Время было обеденное, и капитан принимал пищу в компании Корнелиуса и брата Теодора.

– Капитан! Там… падре заболел! – выпалил юнга, все ещё держа в руке бутылку, – Горит весь!

Синьор Паганини встревожился. Корнелиус и брат Теодор – тоже.

– Ну-ка, схожу, посмотрю! – капитан встал из-за стола.

Корнелиус тоже поднялся. Брат Теодор – нет.

– Оставайтесь здесь! – приказал Паганини, – Вдруг у него какая-нибудь зараза!

Войдя в каюту отца Валентина, он сразу нахмурился: священник выглядел скверно.

– Что болит-то, падре?

– О-ох… Всё! Но, особенно тут, – симулянт, томно закатывая глаза, показал на пах, – и здесь, подмышками!

Капитан потрогал в указанных местах и нащупал твердые катышки величиной в грецкий орех. Бубоны!

– Чума… – прошептал он, мертвея лицом.

Вернувшись в свою каюту, он угрюмо сдернул с головы треуголку:

– У него чума, синьоры!

Корнелиус от ужаса лишился дара речи. Брат Теодор – нет, хотя тоже испугался.

– Что же теперь будет с нами? – истерично возопил он.

– Что, что… Положимся на волю Божию! – капитан благочестиво, но обреченно перекрестился, – Надо будет весь корабль обрызгать уксусом и окурить дымом. Так принято по технике безопасности… хотя и не помогает ни фига. Синьор монах отслужит молебен – вот это должно помочь. Ухаживать за болящим буду я.

– Почему? – зачем-то спросил Корнелиус, к которому после стакана рома вернулся голос.

– Чумой два раза не болеют, а я болел. В Египте, лет восемь назад.

– И, что?

Капитан бросил на него уничтожающий взгляд и сардонически хохотнул:

– Что, что! Умер, конечно! А труп мой сожгли!

Подумав, грустно добавил:

– Придется высадить беднягу падре на берег.

На следующий день «Сокол» бросил якорь на рейде Осло. На сигнальном фале подняли два флага: «Виски» (красный квадрат, на белом фоне, окруженный синей, квадратной же каймой), означающий «Нужна медицинская помощь», и черный, означающий, что на судне чума.

Через два часа (это очень скоро!) к бригу подошел вельбот. И гребцы, и чиновник были одеты в парусиновые балахоны, пропитанные дегтем, и перчатки. Лица были замотаны повязками.

– Эй, на бриге! Сколько у вас больных? – крикнул чиновник.

– Один! – перевесившись через фальшборт, ответил капитан Паганини.

– Мы заберем его в карантин!

В боцманской люльке падре спустили в вельбот и обрезали конец, чтобы не втаскивать зараженную вещь обратно. Пожитки отца Валентина капитан сжег в камбузе ещё раньше.

– Следуйте своим курсом! – прокричал в рупор чиновник, – Высадка на берег вам запрещается!

И бриг двинулся дальше, чтобы встретиться с Гольфстримом.

На берегу отец Валентин признался, что симулировал чуму, дабы сойти на берег. Чиновник, услышав это, заскрежетал зубами от злости и хотел ударить его, но сдержался. А гребцы не сдержались, и плотно наваляли обманщику по шее!

Несмотря на это, отец Валентин счастливо улыбался: он снова был в безопасности!

Бриг шел на норд-ост уже несколько дней. Пассажиры и команда усердно молились, чтобы не заболеть. И палуба, и жилые помещения, и трюм – все воняло уксусом и пороховым дымом. Брат Теодор отслужил семь молебнов о здравии плавающих и путешествующих. На восьмой день капитан Паганини собрал всех на палубе:

– Я думаю, чума нас миновала. Обычно она проявляется, максимум, через неделю. Восславим же Господа за избавление от заразы! А брату Теодору отдельное спасибо! Если бы не он…

Все истово помолились, а как же! Потом мужская часть пассажиров и команды обильно отметила сие знаменательное событие. Марианна не пила. Она мучилась вопросом: как без отца Валентина крестить народ в христианство? Ответа не было. Когда спросила об этом брата Теодора, тот, глубокомысленно сдвинув брови, выдал:

– Главное – уговорить. А креститься можно и позже…

Всё равно непонятно! Как это, позже? Пришлет ли Папа другого священника? И как ему сообщить, что корижи готовы принять христианство?

Тем временем, «Сокол» приближался к Белому морю. Несколько раз встречались айсберги. Их причудливые формы и сверкающие на солнце алмазными радугами грани очаровывали Марианну. Капитан же старался обходить их как можно шире, зная о возможных подводных отростках льда, простирающихся иногда на сотни фатомов.

На десятый день после Осло встретился первый кит. Всплыл всего в десяти фатомах от судна, озорник эдакий! Пустил высоченный, выше мачт, фонтан. До Марианны, стоявшей на палубе, даже донеслось довольно-таки вонючее дыхание животного! Она пугливо отшатнулась: вдруг бросится, начнет кусаться… или руки-ноги выкручивать?

– Это называется синий кит! – снисходительно успокоил девушку капитан Паганини, – Он безвредный: питается мелкими рачками, которых процеживает сквозь усы! – и небрежно плюнул в кита, но промахнулся.

Марианна попыталась представить, сколько фунтов рачков потребно, дабы наесться такому гиганту – и не смогла.

Кит плеснул хвостом, подплыл поближе и разинул пасть. Раздался хриплый бас:

– Эй, ты! Чего плюваешься? Обидеть норовишь? А ещё в шляпе! Смотри, щас ка-ак дам хвостом и переверну твой плавучий остров!

Говорил кит по итальянски со сварливыми базарными интонациями.

Капитан Паганини побледнел и прыгающими губами принялся читать молитву об изгнании бесов, одновременно широко осеняя кита крестным знамением, ибо так рекомендовала инструкция по технике безопасности.

Марианна же содрогалась от сдерживаемого смеха: уроки Марчелло, научившего её чревовещанию, не прошли даром!