Красный террор. Карающий меч революции

Утверждение режима авторитарной власти Сталина в 30-е годы обусловило замалчивание целого пласта накопленных материалов и работ советской исторической науки в новый период изучения проблематики террора. Материалы и источники периода гражданской войны стали подвергаться тщательному контролю и чистке, а гражданская война постепенно, но последовательно обезличивалась. Грубое искажение претерпела постановка вопроса об индивидуальном терроре: мало того, что замалчивались имевшие место покушения на Г. Е. Зиновьева, Л. Д. Троцкого, Н. И. Бухарина, Я. Х. Петерса и других «оппозиционеров», они еще представлялись и в роли организаторов террористических актов, направленных против большевистского руководства.

Типичным примером дальнейшего развития этой тенденции могут служить работы историков Л. Бычкова, В. Минаева, П. Софинова, посвященные ВЧК, или схожие работы И. Генкиной о гражданской войне [30 - Бычков Л. Взрыв в Леонтьевском переулке. М., 1936; Бычков Л. ВЧК в годы гражданской воины. М., 1940; Генкина И. Оборона Царицына в 1918 г. М., 1940; Минаев В. Подрывная деятельность иностранных разведок в СССР. Часть первая. М., 1940; Софинов П. Карающая рука советского народа: К 25 – летию ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1917–1942. М., 1942.].

Отдельные новые факты, приводимые в книгах этого периода, скорее исключение, чем правило: до конца пятидесятых годов, т. е. до начала процесса десталинизации советского общества, история ВЧК, гражданская воина в целом, характеризуется крайне упрощенным подходом. Единственным достижением второго периода (1930–1955 гг.) изучения деятельности ВЧК и проблемы террора в гражданской войне можно считать только издание на региональном и союзном уровне различных документов и мемуаров, прежде всего контрреволюционного лагеря. Однако новые избирательно публикуемые материалы трактовались по утвердившимся старым схемам, навязанным идеологическими мотивами.

Зарубежная историография также ограничивает свою деятельность переизданием прежних работ и составлением новых мемуарных сборников. Новый интерес на Западе к проблематике красного террора был связан с послевоенной волной эмиграции и процессом В. А. Кравченко. Интерес к красному террору теперь уже определялся интересом к сталинскому террору, который увязывался с предыдущими репрессиями[31 - Мельгунов С. П. Конец легенды (по поводу книги В. А. Кравченко) // Россия и эмиграция. Париж, 1947.].

После смерти И. В. Сталина и в связи с начавшимся процессом десталинизации советского общества историческая наука в СССР получила возможность переосмыслить накопленный ранее материал, вернуть незаслуженно забытые работы и расширить источниковую базу. Важным было выведение из подчинения МВД СССР большинства государственных архивов, большая доступность архивов КПСС.

Возвращаются в круг используемых работ книги и статьи М. Я. Лациса, Я. Х. Петерса, переиздаются запрещенные ранее воспоминания репрессированных авторов. Наряду с публикацией тематических материалов появляется обобщающие работы, среди которых особое место занимает работа П. Г. Софинова[32 - Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. М., 1958; Дорошенко И. А. Создание и деятельность ВЧК в первые годы Советской власти // Труды высшей школы МВД СССР. Вып. 2. М., 1957; Титов Ю. П. Из истории борьбы ВЧК с контрреволюцией // Вопросы истории. 1959. № 9; Софинов П. Г. Очерки истории ВЧК. М., I960.]. Эта монография стала первым развернутым советским исследованием деятельности ВЧК, в которой характеризуются важнейшие стороны работы чрезвычайных комиссий с акцентом на борьбу с контрреволюцией. В книге подробно освещены основные этапы деятельности ВЧК, раскрытые комиссией контрреволюционные заговоры и организации. Кратко рассмотрены остальные стороны деятельности ВЧК, в т. ч. борьба со спекуляцией и бандитизмом. В монографии были широко использованы работы первых лет советской власти, которые отсутствовали, как правило, в исторических исследованиях 30—40-х годов. Вместе с тем, в работе слабо выяснены взаимоотношения ВЧК и местных ЧК, ее связи с комбедами, судом, милицией, ревтрибуналом и т. д. [33 - См. рецензии: История СССР. 1961. № 3 рецензии И. Я. Трифонова // Вопросы истории. 1962. № 9, рецензия Ю. П. Титова.] Не раскрыта в монографии тема красного террора, а статистика применения высшей меры наказания сведена к данным М. Я. Лациса. Тем не менее, работа П. Г. Софинова наряду с изданием документального сборника, посвященного ВЧК, явилась началом нового этапа историографии ВЧК и отчасти красного террора.

Начиная с этого времени, красный террор хоть и трактуется как оправданное действие, но одновременно признаются его отдельные негативные стороны, связанные с кадровой политикой ВЧК, ее не четкой организационной структурой, недостаточным контролем партийных органов. Особо отмечаются недостатки местных чрезвычайных комиссий: уездных и волостных, что увязывается с кадровым дефицитом проверенных большевиков на низовом уровне. Исследования, посвященные ВЧК в эти годы, были отмечены более серьезными достижениями. Работы А. С. Велидова, Д. Л. Голинкова, И. А. Дорошенко, В. А. Клименко, Ю. П. Титова, А. В. Тишкова, В. П. Портнова, М. Н. Славина и других авторов значительно расширили как круг изучаемых вопросов, так и новых документальных материалов, связанных с деятельностью ВЧК[34 - Велидов А. С. Коммунистическая партия – организатор и руководитель ВЧК (1917–1922). М., 1967; Велидов А. С. На страже завоеваний Октября // История СССР. 1970. № 1; Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. 1917–1925 гг. В 2-х т. М., 1986; Дорошенко И. А., Коровин В. В. Полвека служения Родине. М., 1967; Клименко В. А. Борьба с контрреволюцией в Москве 1917–1920 гг., М., 1978; Клименко В. А., Морозов П. М. Чрезвычайные защитники революции (Из истории ВЧК)// Новое в жизни, науке, технике. Сер. «История». 1980. № 3; Титов Ю. П. ВЧК в первые годы Советской власти // Вестник Москов. ун-та. Право. 1963. № 1; Титов Ю. П. Создание ВЧК, ее правовое положение и деятельность. М., 1981; Тишков А. В. Дзержинский. М., 1974; Тишков А. В. Щит и меч революции. (Из истории ВЧК). М., 1974; Тишков А. В. Щит и меч революции. (Из истории ВЧК). М., 1979; Портнов В. П., Славин М. Н. Правовые формы организации и деятельность ВЧК (1917–1920 гг.) // Проблемы государства и права на современном этапе. Вып. 5., М., 1972; Портнов В. П. ВЧК (1917–1922). М., 1987.].

Среди названных выше работ, которые внесли наибольший вклад в разработку темы, следует выделить книгу А. С. Велидова «Коммунистическая партия – организатор и руководитель ВЧК». В силу ряда причин, в основном связанных с ее служебным характером использования, эта работа до последнего времени была труднодоступной для исследователей, тем не менее, она не устарела и сегодня. Особый интерес представляет освещение автором политики красного террора, причины его введения, последующей дискуссии о ВЧК. Показательно, что в вышедшей в 1994 г. монографии Л. П. Рассказова наиболее частыми являются ссылки именно на эту работу А. С. Велидова[35 - Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве (1917–1941 гг.). Уфа, 1994.]. К сожалению, и в этой работе недостаточно прослежена динамика применения высшей меры наказания в первое полугодие деятельности ВЧК и других репрессивных органов (ревтрибуналов). Заниженные данные присутствуют и в последующих авторских статьях и работах, где достаточно часто используются без критического подхода статистика М. Я. Лациса [36 - Велидов А.С. ВЧК в кривом зеркале буржуазной пропаганды. Глобус, 1987. № 50; Ревтрибуналы как специальный орган революционного правосудия // Глобус. 1988. № 21 и т. д.]. В целом же исследование А. С. Велидова – пример добросовестного, научного подхода к разработке темы.

Для семидесятых годов наиболее значимыми стали работы Д. Л. Голинкова, автора целого ряда книг и статей по проблематике ВЧК и внутренней контрреволюции[37 - Голинков Д. Л. Крах вражеского подполья (Из истории борьбы с контрреволюцией в Советской России. 1917–1925 гг). М., 1975; Крушение антисоветского подполья в СССР (1917–1925 гг.). М., 1975; Как был ликвидирован мятеж в Ярославле и Муроме // Вопросы истории. 1965. № 4 и др. статьи.]. Д. Л. Голинков положил своеобразное начало историко-юридическим исследованиям деятельности ВЧК. Написанные на большом фактическом материале, с использованием воспоминаний, судебных отчетов, материалов периодической печати, его работы привлекли внимание не только специалистов, но и общественности, неоднократно переиздаваясь. Следует также отметить составленную Д. Л. Голинковым обширную библиографию работ по внутренней контрреволюции, которая и сейчас не потеряла своего значения[38 - Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1975. Т. 2. С. 380–387.]. Но основное достоинство работ Д. Л. Голинкова, по нашему мнению, в том, что они давали возможность проследить этапы и особенности развития внутренней контрреволюции на протяжении длительного периода. Современная источниковая база уточняет и даже опровергает многие положения автора, работавшего в 60–70 гг. Но по фактическому материалу и его проработке в тот период, эти книги и статьи представляли собой значительный шаг по сравнению с предыдущими исследованиями.

Наиболее значительной работой восьмидесятых годов о деятельности ВЧК является, на наш взгляд, монография В. П. Портнова, в которой сделан акцент на правовую деятельность ВЧК, эволюцию ее правового статуса, развитие в системе госучреждений в 1918 и последующих годах [39 - Портнов В. П. ВЧК (1917–1922). М., 1987.]. Хорошо исследованы статус ВЧК в первые месяцы деятельности, ведомственная борьба с наркоматами юстиции и внутренних дел, обстоятельно освещена дискуссия о ВЧК в 1918–1919 г. В результате освещение проблемы красного террора и деятельности карательно-репрессивных органов получило недостающий в советской историографии юридический подход. Из многочисленных книг, посвященных ВЧК и изданных в советский период, работа В. П. Портнова выделяется наибольшей объективностью.

Особенностью третьего периода в историографии ВЧК также стало появление многочисленной региональной литературы, посвященной местным ЧК. В результате проведенных исследований было опубликовано большое количество работ, которые устранили имевшийся перекос в сторону освещения, прежде всего деятельности центральных органов ВЧК[40 - Мильштейн Н. Я. Из истории Туркестанской ЧК. Ташкент, 1965; Рачков В. П. В борьбе с контрреволюцией. (Ярославские чекисты в годы гражданской войны). Ярославль, 1968; Маймескулов Л. Н. и др. Всеукраинская чрезвычайная комиссия. Харьков, 1971; Майданов И. И. Чрезвычайные комиссии Белоруссии в 1918 г.// Вопросы истории. 1976. № 12; Воронежские чекисты рассказывают. Воронеж, 1976; Чекисты Башкирии. Уфа, 1977; Шакабаев С. Чрезвычайная комиссия. Алма-Ата, 1978; Литвин А. Л., Панюков В. Н., Титов Л. Н. Защищая революцию (Чекисты Татарии в первые годы Советской власти. 1917–1922). Казань, 1980; Романенко В. В. В борьбе с контрреволюцией (Из истории создания чрезвычайных комиссий Поволжья и Урала в 1918–1922 гг.). Саратов, 1985; Сташевич Н.С. Приговор революции: крушение антисоветского движения в Белоруссии (1917–1925 гг.). Минск, 1985; Петров М. Н. Хранить вечно: из истории борьбы с контрреволюционными выступлениями на Новгородчине. Л., 1987; Абросимов М., Жилинский В. Страницы былого (Из истории Астраханской губернской чрезвычайной комиссии). (1918–1922). Волгоград, 1988; Васильченко Э. А. Партийное руководство деятельностью государственных органов по борьбе с контрреволюцией на Дальнем Востоке (1920–1922). Владивосток, 1989.]. Были введены в научный оборот материалы местных архивов, периодической печати и прежде не используемой мемуарной литературы. Хотя в этих исследованиях отдельные регионы и не были затронуты, тем не менее, они дали возможность произвести ряд переоценок прежних положений и выводов на следующем этапе изучения проблемы. В частности, утвердившееся к этому времени положение о применении красного террора исключительно в центре России, Москве и Петрограде, не получило подтверждения в данных работах, показывавших ожесточенный характер борьбы по всей России.

Особое значение для становления региональной историографии ВЧК имеет коллективная монография ленинградских историков, посвященная ПГЧК. Можно отметить привлеченные партийные и чекистские архивные материалы, насыщенность биографиями местных чекистов, детализацию ряда ключевых дел. Вместе с тем, помимо политической заданности, в работе есть еще один существенный недостаток – в ней практически не рассмотрена деятельность Петроградской ЧК в 1920–1922 гг. Но в целом, наряду с появившимися позднее книгами М. Н. Петрова и А. В. Смолина, она позволяет выявить характерные для Северо-Запада особенности борьбы с контрреволюцией в регионе[41 - Кутузов В. А. и др. Чекисты Петрограда на страже революции. Л., 1987; Петров М. Н. ВЧК-ОГПУ: первое десятилетие (на материалах Северо-Запада России). Новгород, 1995; Смолин А. В. Крушение «северо-западной» контрреволюции 1918–1920 гг. (Начало борьбы). Л., 1990.]

.

Для этого периода советской историографии ВЧК характерно усиление интереса к биографиям руководителей ВЧК и местных ЧК [42 - Софинов П. Г. Страницы из жизни Ф. Э. Дзержинского. М., 1956; Викторов И. Подпольщик, воин, чекист (о М. С. Кедрове). М., 1963; Наумов Я. Чекистка. Страницы жизни заместителя Казанской Губчека. В. П. Брауде. М., 1963; СбойчаковМ. И., Цыбов С. И., Чистяков Н. Ф. Михаил Сергеевич Кедров. М., 1969; Руднев Д., Цыбов С. Следователь Верховного трибунала. Документальный очерк. Таллинн, 1971; Алексеева Г., Матвеев Н. Доверено защищать революцию (о Г. И. Бокии). М., 1987; Скрябин Н. Е., Гаврилов Л. Н. Светить можно только сгорая: повесть о Моисее Урицком. М., 1987; Чекисты (сборник). М., 1987; Штернберг В. А. Екаб Петерс.: М., 1989 и др.]. Эти биографические публикации позволяют, хотя и не в полной мере, выявить роль и позицию отдельных лиц в проведении красного террора и в борьбе с контрреволюцией в целом.

Помимо специальных исследований, посвященных чрезвычайным комиссиям и борьбе с контрреволюцией в рассматриваемый период (с 1955 г. по конец 1980-х годов) выходят работы, в которых данная проблематика затронута в связи с другими вопросами истории Октябрьской революции и гражданской войны[43 - Спирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне в России (1917–1920 гг.). М., 1968; Спирин Л. М. Крушение помещичьих и буржуазных партии в России (начало XX в. – 1970 г.). М., 1977; Соболев Г. Л. Октябрьская революция в американской историографии (1917–1970 гг.). Л., 1979; Минц И. И. Год 1918-й. М., 1982; Гоголевский А. В. Петроградский Совет в годы гражданской войны. Л., 1982; Великий Октябрь и защита его завоеваний. Т. 1–2. М., 1987; Городецкий Е. Н. Рождение советского государства. 1917–1918 гг. М., 1965; Поликарпов В. Д. Начальный этап гражданской воины (история изучения). М., 1980.]. Особо отметим важный вклад в характеристику белого движения, который внесли работы Л. М. Спирина. В них впервые была приведена статистика белого террора на советских территориях, подробно освещена роль антисоветских партий в организации террора.

Новый период в историографии вопроса о красном и белом терроре начинается с конца 80-х годов, что было обусловлено политическими изменениями в советском обществе, вызванными перестройкой Горбачева. Среди прочих тем, проблема красного и белого террора в гражданской войне была включена в начале 1989 г. Академией наук СССР в комплексную программу исследований по истории Великой Октябрьской революции [44 - Россия 1917 год. Выбор исторического пути. М., 1989. С. 281.]. В 1989–1990 гг. новыми изданиями выходят работы историков двадцатых годов. Особо следует выделить переиздание работы С. П. Мельгунова и двухтомного документального сборника «Красная книга ВЧК». В журналах печатаются самостоятельные исследования отечественных историков и публицистов, краткие изложения зарубежных работ, архивные материалы[45 - Мельгунов С. П. Красный террор в 1918–1923. 5 изд. М., 1990; Наш современник. 1991. № 1; Известия. 1990. 4 апр.; Новый мир. 1991. № 2; Смолин А. У истоков красного террора // Ленинградская панорама. 1989. № 7; Бортневскии В. Г. Красный и белый террор гражданской войны // Сквозь бури гражданской войны. Архангельск, 1990; Степанов В. Красный террор // Радуга. 1990. № 11; 1991. № 1, 2, 4; Красная книга ВЧК. В двух томах. 2-е изд. М., 1990; Из истории взаимоотношений чрезвычайных комиссии и революционных трибуналов // Вопросы истории. 1990. № 7.].

Нельзя не заметить, что в этот период наблюдается определенный перекос в изобличении красного террора, обусловленные в значительной степени влиянием эмигрантской литературы. Особую роль в этом процессе играла публикационная деятельность Ю. Г. Фельштинского[46 - Фельштинский Ю. Г. 1) Большевики и левые эсеры (октябрь 1917 – июль 1918 гг.). На пути к однопартийной диктатуре. Париж, 1985; 2) Крушение мировой революции. Очерк первые. Брестский мир. Октябрь 1917 – ноябрь 1918. Лондон, 1991.]. Помимо монографии по истории гражданской войны, им были подготовлены два тематических сборника, посвященные проблеме красного террора[47 - ВЧК-ГПУ. Лондон, 1989; Красный террор в годы гражданской войны. Лондон, 1992.]. Следует отметить, что, несмотря на большое количество помещенных документов, их ценность снижена механическим подходом составителя к подбору и размещению материалов. В целом же новая публикация документов Особой комиссии, ряда чрезвычайных комиссий (Царицынской и других) при критическом подходе к их анализу, безусловно, оказывает помощь исследователю в разработке проблемы красного террора в гражданской войне.

Переиздание «Красной книги ВЧК» и отдельные контрвыступления историков не могли изменить кардинально подход к освещению проблемы красного террора[48 - Голуб П. Правда и ложь о красном терроре // Коммунист Вооруженных сил. 1991. № 12; Велидов А. 1) Домыслы и факты о деятельности ВЧК // Военно-исторический журнал. 1990. № 4; 2) Предисловие ко второму изданию // Красная книга ВЧК. Т. 1–2. 2-е изд. М., 1990; Костин Н. Д. Суд над террором. М., 1990; Кулышев Ю. Ленин и красный террор // Совесть. 1991. № 1.]. Освещение политики красного террора стало заложником бурных изменений в последний период перестройки.

Объективный и научный подход наметился лишь к середине 1990-х гг[49 - Дементьев И. В. Феномен политического терроризма. Концептуальный анализ // Социологические исследования. 1991. № 2; Литвин А. Д. Красный и белый террор в России в 1917–1928 гг. // Отечественная история. 1993. № 6; Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве (1917–1941 гг.). Уфа, 1994; Гимпельсон Е. Г. Формирование советской политической системы. М., 1995.]. Коренному пересмотру подверглась статистика красного террора; прежде заниженные цифры уступили место более реальным данным. Сделаны были первые попытки создания целостной концепции красного террора, его содержания и направленности. Вместе с тем оставались существенные пробелы и упрощения в раскрытии этой важной проблемы, дополненные работами последующих лет.

Большую роль в разработке темы сыграли работы казанского историка А. Д. Литвина, основанные на большом архивном материале, прежде всего его монографическое исследование по данной теме [50 - Литвин А. Д. Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг., Казань, 1995; второе московское издание вышло в 2004. г.]. Работа хорошо прорабатывает вопросы, связанные с проведением террора в поволжских губерниях и Москве, дается характеристика белому террору, особенно индивидуальному, рассмотрены и другие важнейшие аспекты проблемы.

Можно также выделить работы, поднимавшие отдельные темы значимые для данного исследования. Это работы С. В. Волкова о репрессиях против российского офицерства, Г. В. Жиркова о дискуссии, посвященной красному террору и ВЧК в 1918 г., С. В. Ярова о политической психологии рабочих и крестьян, И. В. Михайлова и А. И. Степанова о психологическом аспекте террора и ряд других работ[51 - Жирков Г. В. Журналистика двух Россий: 1917–1920 гг. СПб., 1999; Революция и человек: социально-психологический аспект. М., 1996; Волков С. В. Трагедия русского офицерства. М., 1999; Яров С. В. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917–1923 гг. СПб., 1999.].

Вышло ряд новых работ освещающих деятельность петроградской ЧК и в целом жизни города и региона в 1918 г[52 - Мусаев В. И. Преступность в Петрограде в 1917–1921 гг. и борьба с нею. СПб.,2001; Бережков В. И. Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ 1918–1954. СПб., 1998.].

Исследование деятельности ВЧК и различных местных чрезвычайных комиссий стало предметом научных изысканий при защитах докторских и кандидатских работ[53 - Капчинский О. И. ВЧК: организационная структура и кадровый состав. 1917–1922 гг.: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 М., 2005; Санковская О. М. Формирование кадров всероссийской чрезвычайной комиссии, 1917–1922 гг.: На материалах центрального аппарата ВЧК: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 Архангельск, 2004; Барышников Е. А. Деятельность ВЧК-ОГПУ по укреплению экономического потенциала страны: 1918–1928 гг.: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 М., 2004; Бойко С. И. Деятельность ВЧК в годы гражданской войны и перехода к нэпу, 1917–1922 гг.: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 Саратов, 2001; Боева Л.А. Деятельность ВЧК-ОГПУ по контролю за лояльностью граждан политическому режиму, 1921–1924 гг.: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 М., 2002; Петров М. Н. Формирование и деятельность органов ВЧК-ОГПУ, 1917-середина 1920-х гг.: Дис… д-ра ист. наук: 07. 00. 02 Новгород, 1995; Рассказов Л. П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества, 1917–1941 гг.: Дис… д-ра юрид. наук: 12. 00. 01 СПб., 1994; Кобелева Е. А. Место и роль органов ЧК в процессе становления Советского государства. 1918 – начало 1922 гг.: На материалах Пермского Прикамья: Дис… канд. ист. наук: 07. 00. 02 Пермь, 2005.].

Таким образом, исходя из степени изученности темы и принимая во внимание тот факт, что специальных монографических исследований по красному террору и ВЧК в 1918 г. в современной российской исторической науке не имеется, а отдельные статьи не освещают всех сторон этой проблемы, целью настоящего исследования является восполнение этого существующего пробела.

Источниковую базу исследования составили опубликованные документы и материалы, связанные с деятельностью карательно-репрессивных органов власти и с борьбой против контрреволюции, данные официальной и нелегальной периодической печати изучаемого периода, мемуарная литература и архивные материалы.

Хотя периодическая печать использовалась при изучении истории ВЧК[54 - Виноградов В. К., Виноградова Н. А. Газета «Известия ВЦИК» как источник по истории ВЧК // История СССР. 1978. № 6. С. 105–111.], для исследования вопросов красного террора привлечение газетных материалов имеет особую ценность, т. к. архивы многих чрезвычайных губернских комиссий, особенно за 1918 г., не сохранились или же в них отсутствуют многие важные для этой проблемы материалы. Между тем деятельность этих чрезвычайных комиссий нашла свое отражение в газетных и журнальных публикациях того времени. Особенно много сообщений о тех или иных проявлениях террора приходится на сентябрь-ноябрь 1918 г., наиболее бедный архивными данными период. Связано это в первую очередь с Постановлением Совета Народных Комиссаров о красном терроре, принятом на его заседании 5 сентября 1918 г., где указывалось, что «необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры» [55 - Декреты Советской власти. М., 1974. Т. 3. С. 291–292.].

Примером подобной гласности может служить такое издание, как «Еженедельник ЧК». Несмотря на то, что журнал издавался в течение двух месяцев и вышло всего шесть номеров, он содержит чрезвычайно важные данные о красном терроре в этот период. Особый интерес представляют статьи дискуссионного характера, а также материалы, посвященные регламентации террора. Хотя на страницах еженедельника публиковались далеко не все случаи применения смертной казни, исследователь найдет в нем характерные факты и примеры красного террора. Именно излишняя «гласность» журнала стала причиной его закрытия.

Опубликованные в «Еженедельнике ЧК» данные дополняют материалы других газет и журналов. Особое внимание красному террору уделяла центральная пресса: «Правда», «Известия ВЦИК», «Беднота». Конечно, каждая из этих газет в отдельности не дает полной картины красного террора. Поэтому при анализе его масштабов и социальной направленности необходимо привлечь по возможности всю наиболее значимую периодическую печать различных регионов России, тем более, что даже центральные газеты, несмотря на единый источник сведений (телеграф), имели свою специфику в освещении террора. Например, газета «Беднота» сообщала о расстрелах в деревне, не упоминаемых в «Известиях ВЦИК» и «Правде». Помимо статистики массового террора, периодическая печать является одним из важнейших источников сведений об индивидуальном терроре. Примером может послужить подробное изложение покушения против Генриха Бруно, в личном деле представленное лишь упоминанием[56 - Подробнее см.: Ратьковский И. С. Индивидуальный террор в годы гражданской войны (по материалам периодической печати) // Вестник СПбГУ. 1995. Сер. 2. Вып. 1. С. 95–101.].

Материалы периодической, печати являются важным источником и при освещении развернувшейся на ее страницах дискуссии о ВЧК. По мере возникновения дискуссий в центральной прессе появляется большое количество критических материалов. Особенно это характерно дли центральных «Правды» и «Бедноты», «Известия ВЦИК» в целом занимает нейтральную позицию, представляя свои страницы обеим сторонам, местные издания в меньшей степени были втянуты в дискуссию и помещали лишь отдельные материалы. Обобщение данных периодики позволяет выявить характер и содержание дискуссии о ВЧК, ее влияния на реорганизацию органов ЧК осенью-зимой 1918/1919 гг.

Советская периодическая печать дополнена материалами оппозиционной и нелегальном прессы, использование которых в некоторых случаях дополняет и корректирует официальные данные. Вместе с тем эти нелегальные издания, в силу их политизации не были положены в основу статистических таблиц применения смертной казни органы ВЧК в 1918 г.

Автором настоящего исследования просмотрены и использованы газетные фонды Российской Национальной библиотеки и Библиотеки Академии Наук в Санкт-Петербурге за 1918–1919 гг.; всего около 120 изданий. Из них более 50 газет послужили основой для статистического материала кандидатской работы. Отсутствие некоторых изданий и соответственно регионов (Смоленская губерния и др.) восполнены данными соседних с ними губерний и центральной прессой.

При разработке проблемы большое значение имело выявление автором исследования в ряде фондов государственных архивов России документов, отражающих деятельность чрезвычайных комиссий, прежде всего Петроградской губернской ЧК. В настоящей работе использованы архивные материалы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), фонд 142 (Комиссариата внутренних дел Союза Коммун Северной области), фонд 7384 (Петросовета), фонд 8080 (Детскосельской уездной чрезвычайной комиссии), фонд 1000 (Петроградского исполкома) и фонд 8098 (Петроградского губчека). Привлеченные материалы этих фондов позволяют не только глубже исследовать проблемы внутренней политики в Петрограде в 1918–1919 гг., но и определить роль чрезвычайных органов власти в жизни города. Протоколы заседаний Петросовета и Петроградского исполкома корректируют газетные данные, раскрывая механизм принимаемых решений. Анализ документов вышеупомянутых фондов позволяет получить более полное представление о проведении красного террора в Петрограде. Дополненные материалами местной печати, они позволяют раскрыть особенности красного террора в Петрограде.

В работе использованы также материалы Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб), фонд 4000 (Ленинградский институт историко-политических исследований, Смольнинский район, Ленинград – Санкт-Петербург). В данном фонде находятся воспоминания участников Гражданской войны.

Помимо архивных материалов и периодической печати, большое значение для работы имели опубликованные документы о деятельности ВЧК и внутренней политики Советского государства в исследуемый период. В работе использованы документальные издания, как первых советских лет, так и более поздние сборники документов, в т. ч. появившиеся в последние годы.

Прежде всего, следует выделить тематические сборники, посвященные деятельности чрезвычайных комиссий. Первым изданием подобного рада стала «Красная книга ВЧК», вышедшая в 20-е годы[57 - Красная книга ВЧК. Т. 1–2. М., 1920–1922.]. В ней представлены все важнейшие материалы (за исключением «заговора трех послов») о контрреволюционных организациях, раскрытых ВЧК в годы гражданской войны. Представлены протоколы допросов, материалы следствия и дан краткий исторический очерк. В этот период вышел еще ряд изданий, посвященных деятельности ЧК. Краткий очерк истории МЧК изложен на страницах документально-публицистического сборника, посвященного пятилетию Советской Москвы. В книге опубликован статистический материал, характеризующий деятельность МЧК в первые годы советской власти [58 - Красная Москва. 1917–1920. Сборник статей и материалов о различных сторонах жизни города. М., 1920.]. Первое документально-публицистическое издание, посвященное церковной политике советского государства, выходит в эмиграции[59 - Черный террор (Штурм небес). Сборник документов, характеризующих борьбу коммунистической власти против всякой религии, против всех исповеданий, церкви. Париж, 1925.]. В этот период создаются также сборники документов и материалов, посвященных покушениям на В. И. Ленина, истории контрреволюции и отдельным проблемам гражданской войны, в т. ч. на страницах исторических журналов[60 - Красный архив. М., 1928. № 1; Пролетарская революция. М., 1921. № 1; 1923. № 6–7; Шестнадцать дней. Из истории Ярославского белогвардейского мятежа. Ярославль, 1924 и т. д.]. Особо следует выделить «Сборник узаконений», использованный в работе[61 - СУ РСФСР. М., 1325.].

Важные источники содержат и сборники документов и материалов, опубликованные после разоблачения культа личности в конце 50-х – 60 гг. Прежде всего, следует отметить сборник документов ВЧК под редакцией Н. Полякова и аналогичные издания, посвященные истории войск ВЧК, организации местных ЧК[62 - Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (19171921 гг.). Сборник документов. М., 1958; Из истории войск ВЧК и пограничной охраны. Документы и материалы 1917–1922 гг. М., 1958; Образование и деятельность местных чрезвычайных комиссий 1917–1921 гг. Сборник документов и материалов. М., 1961.]. Особо следует выделить документальные материалы, помещенные в многотомном издании «Декреты советской власти», использование которых позволяет проследить эволюцию ВЧК параллельно с процессами, происходившими в Советской стране [63 - Декреты Советской власти. T. 1. M., 1957.]. При изучении деятельности губернских и уездных чрезвычайных комиссий нельзя обойтись без материалов, опубликованных в документальных сборниках, посвященных борьбе за Советскую власть в различных регионах[64 - Борьба за Советскую власть на Южном Урале (1917–1918 гг.). Челябинск, 1957; Карелия в период гражданской войны и иностранной интервенции. 1918–1920. Петрозаводск, 1964.].

Таким образом, в данном исследовании предпринята попытка исследовать на основе опубликованных архивных материалов, других источников, весь комплекс проблем, раскрывающих содержание политики красного террора в Советской России в 1918 г., его социальные и внутриполитические итоги. В работе впервые обобщены материалы как центральной, так и местной периодической печати. Самостоятельное значение в диссертационном исследовании получила проблема индивидуального террора, который показан далеко за рамками известных покушений на В. Володарского, М. С. Урицкого, В. И. Ленина. Сделана попытка рассмотреть все факторы, вызвавшие дискуссию о ВЧК в 1918–1919 гг.

В книге также рассматривается степень эффективности красного террора, его мифологизация в массовом сознании и исторических исследованиях. Образ ЧК стал символом эпохи, советской власти, пережившим упразднение этого органа в 1922 г. и дошедшим до нас и это также обусловило появление этой книги. «Такой-то у Верочки (или Женечки)», – говорили в этот период, подразумевая, что человек арестован ВЧК или ЖЧК (Железнодорожной ЧК). «Такой-то переселился к Вере Михайловне», – сообщали знакомым о приговоре к высшей мере наказания. Известным стало и другое выражение: «ЦК цыкает, а ЧК чикает». Само название ЧК, звучавшее как клацанье затвора перезаряжающейся винтовки, стало для многих зловещим символом эпохи. И как рефрен эпох – слова из знаменитой песни «Яблочко»:

«Эх, яблочко,
куда ты котишься?
В ЧК попадешь
– не воротишься!»

Глава 1

Формирование системы Чрезвычайных комиссий и осуществление диктатуры пролетариата в начальный период существования советской власти (октябрь 1917 март 1918 гг.)

§ 1. Причины и предпосылки создания ВЧК

Создание 7 (20) декабря 1917 г. Всероссийской чрезвычайной комиссии при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем явилось закономерным этапом эволюции Советского государства в послеоктябрьский период. Появление ВЧК было вызвано изменениями во внутриполитической обстановке Российской республики и связанной с этим переоценкой взглядов на реализацию принципа диктатуры пролетариата в новых условиях зарождающейся гражданской войны.

Возможность подобного корректирования политического курса после захвата власти, при сохранении основного принципа диктатуры пролетариата, признавалась В. И. Лениным задолго до октябрьских события 1917 г. «Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата»[65 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5 изд. Т. 33. С. 35.]. Таким образом, в декабре 1917 г. вопрос ставился о новых политических формах и содержании диктатуры пролетариата сравнительно с прежними дооктябрьскими представлениями большевиков.

Наиболее полно в предоктябрьский период учение о диктатуре пролетариата было изложено В. И. Лениным в работе «Государство и революция». В ней главной целью пролетарской диктатуры объявлялся слом старой государственной машины и ликвидация сопротивления бывшего правящего класса в переходный период построения нового общества [66 - Там же. С. 88, 115.].

Такая диктатура, утверждал далее Ленин, будет нести в себе как черты, характерные для всех диктатур, так и иметь ряд особенностей, связанных с ее пролетарским происхождением. Являясь диктатурой большинства населения, направленной на подавление сопротивления меньшинства, ставя целью в противовес диктатуре буржуазии устранение, а не закрепление эксплуатации, она тем самым будет более эффективной и демократичной[67 - Там же. С. 24–25.]. В силу этого осуществление диктатуры пролетариата, а также задач, стоящих перед ней, представлялось В. И. Ленину в предоктябрьский период дедом относительно легким, не требующим создания специального органа для подавления сопротивления. Само сопротивление новому режиму будет краткосрочным явлением.

Ввиду относительной легкости слома сопротивления буржуазии по сравнению с сопротивлением пролетариата, диктатура последнего могла ограничиться «простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов…)»[68 - Там же. С. 91.]. Следует отметить немаловажный момент, на который обратил внимание В. И. Ленин летом 1917 г. «Теоретически, особенно NB, соединение диктатуры пролетариата с полнейшим местным самоуправлением» [69 - Там же. С. 155.].

Подобное представление о диктатуре пролетариата (отсутствие необходимости специального постоянного органа подавления, совместимость диктатуры пролетариата и самоуправления, относительно скорое подавление сопротивления новому строю и т. д.) характерно и для более поздних В. И. Ленина, созданных накануне Октябрьской революции 1917 г[70 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5 изд. Т. 34. С. 223, 241, 308–309 и т. д.].

Не отрицая необходимость карательно-репрессивных мер в начальный период становления Советской власти и даже отмечая их будущее разнообразие, вплоть до смертной казни, В. И. Ленин в предоктябрьский период не занимался специальной разработкой концепции правоохранительных органов при осуществлении диктатуры пролетариата. Вопрос о смертной казни считался им второстепенным ввиду слабости предполагаемого сопротивления буржуазии и рассматривался лишь как ответная мера. Подавление сопротивления предусматривалось в основном экономическими и контролирующими мерами. Таким образом, существовавшее представление о формах реализации принципов диктатуры пролетариата в дооктябрьский период, как оказалось впоследствии, в значительной степени основывалось на ошибочной оценке сил контрреволюции, и было крайне расплывчатым. Не отрицая роли насилия в становлении советской власти, Ленин не представлял размеров необходимого революционного насилия для сохранения и упрочения этой власти.