Отмель

Но совсем не ожидал, что этот момент наступит так скоро.

Мама отошла от него на шаг в сторону и внимательно следила за тем, как Мальчик держит ружье, как стоит и на каком расстоянии находится его указательный палец, готовый нажать на курок.

За спиной она слышала разговор Девочки и Бабушки. Девочка спросила:

– Скажи, а почему Бог посылает нам горе? Почему людей преследуют всякие беды, несчастья, страдания? Зачем это все? Почему Он не сделает так, чтобы мы просто жили счастливо? Если Он нас всех любит?! Почему в мире происходит столько плохих событий? И с нами тоже…

Бабушка сделала паузу, обдумывая свой ответ. Мама сама заинтересовалась тем, как Бабушка сможет ответить на этот вопрос. Их семью горе преследует уже давно. Но они все еще живы. Все еще справляются со всеми трудностями, невзирая на скорое приближение зимы.

Бабушка дала ответ:

– Не было бы в нашей жизни горя, то и счастья не было бы. Не было бы надежды. Мы бы не знали, что это.

И раздался выстрел.

Интермедия

Усыпанный трупами мир трещал по швам. В самом прямом смысле. Дороги исчерчены трещинами. Разрывы в земле. Обваленные здания. Обрушенные мосты. Полыхающие высотки. Асфальт раскалывался у нас под ногами. Центральное шоссе полностью раскололось на два берега, а между ними – бездонная черная река-ущелье, тянущаяся, наверное, до самого пекла.

Я посадила всех в машину. Сама отправилась в ближайшую аптеку и сгребла с полок всевозможные лекарства. В первую очередь – антисептики и обезболивающие. И инвалидное кресло. Вместе с сумкой, полной лекарств, я притащила к машине каталку и закинула все в багажник.

Я вколола дочери обезболивающее.

Потом передала маме спирт и ватно-марлевые салфетки. Она поняла, что делать: заниматься обработкой раны на спине внучки, пока мы не приедем домой.

Сына я попросила скачать на телефон приложение, позволяющее переводить голос в текст. Интернет еще работал, но я знала, что долго он не продержится. Еще несколько толчков, и мир лишится своей главной сети связи.

Я вела машину среди трупов людей. Они лежали повсюду – на дороге, на тротуарах, на всех улицах. Из ушей, ртов и носов вытекали засохшие багровые ручейки. Словно застывшая лава. Когда все случилось, они просто попадали замертво, услышав проклятый Тон.

Мир мертв.

Я ощутила дрожь под ногами и зажала педаль тормоза. Прямо перед нами асфальт раскололся. Я мгновенно дала задний ход. Прямо перед нами образовалась широкая трещина, преграждающая путь. Придется ехать в объезд.

Дочь плакала.

Сын в большей степени пребывал в шоковом состоянии.

Мама судорожно занималась кровоточащей раной на спине внучки, постоянно обрабатывая салфетки спиртом, промывая рану и меняя салфетки на новые, бросая использованные прямо в ноги.

Когда «Голосовой дневник» заработал, я заговорила вслух, и мои слова отразились на экране телефона:

«Так прошу вас успокоиться черт я знаю как это звучит сейчас мне надо самой подумать милая не бойся мы тебя вылечим мы сейчас приедем домой и я все сделаю прошу потерпи еще немного так мы должны придумать как нам общаться интернета и связи скоро не будет совсем я уверена нам придется разработать язык жестов или разучить язык жестов или что то придумать самим ну вы поняли да мы должны общаться нам нужно как то говорить друг другу что то понимаете на языке жестов имена как я знаю произносятся по буквам это очень долго давайте называть себя теми кем мы являемся зовите меня все мама понятно просто мама бабушка у нас будет бабушкой сынок будешь просто мальчиком ладно милая ты девочка хорошо это будет удобно так мы не будем тратить много жестов и времени на сообщения а в остальном мы должны разработать для себя условные знаки сообщения какие то сигналы понимаете мы справимся понятно вам мы справимся я что нибудь придумаю обещаю мы выживем ясно вам поняли меня я не дам вам умереть главное не вынимайте затычки из ушей я запаслась берушами и раздобуду еще отныне нам придется жить в тишине понимаете это после взрыва по воздуху распространяется звук который убивает нельзя его слышать вы сами видите что случилось прошу вас не бойтесь только не бойтесь я сделаю все что в моих силах ясно я спасу вас всех».

Мы приехали к нам домой. Первым делом я перенесла дочь на кровать и уложила ее на бок. На полу я разложила все необходимое, что ей помочь. Мама хорошо потрудилась в машине: рана почти чистая, кровь уже не идет. Я сделала дочери еще один укол обезболивающего и продолжила обрабатывать рану сама.

Мама и сын мне помогали. Они подавали мне все необходимое. Дочь лежала с закрытыми глазами и обнимала подушку. Я видела, как по ее щекам текут слезы.

– Потерпи, солнышко… потерпи, немого осталось…

Я знала, что она не слышит меня, но я должна была это сказать. Я не могла не говорить. Мне нужно говорить это.

– Я почти закончила… еще немного…

У нее поврежден позвоночник. Перелом или что там – я не знаю. Из-за повреждения каких-то нервов в спинном мозге отныне ее ноги парализованы. И это кресло… кресло, которое стоит в углу, которое сын тащил в квартиру, теперь станет единственным способом ее самостоятельного передвижения.

Они потеряли отца.

Черт!

Теперь есть мать и бабушка.

Он спас ее…

Спас мою маму от смерти, закрыв ей уши, но сам…

Черт! Черт! Черт!

Взрыв. Кровь. Трупы.

Это до сих пор у меня перед глазами!

Переломанные руки и ноги Оли Синицыной, погребенные под завалами. Ее стонущая мать. Как она выгибается, как она кричит, как кровь хлыщет у нее из ушей… и она умирает.

Люди бегут, хотят спастись от завалов, но чертов звук их убивает. Они не заткнули уши. Они не понимали. Они не знали.

Они просто умерли.

Замирали, падали, истекали кровью…

Муж лежит рядом с моей мамой. Мертвый. Прижимая мертвыми застывшими руками ее уши.

Моя дочь. Под завалами. Я разгребала их голыми руками. Конечно, без ран на ладонях не обошлось. Руки все изрезаны! Черт!

И еще эти лекарства, инвалидное кресло, трещины в земле, трупы на всех улицах…

Что с нами будет?

Что станет с этим миром?

И что нам делать дальше?

Я сказала, что спасу их. Я обещала.

Но как?

Обработав раны на спине, я оставила салфетку, смоченную перекисью, а поверх нее начала бинтовать. Мама и сын приподняли тело дочери, чтобы я смогла провести бинт под ее телом и замотать. Наложив такую нехитрую бинтовую повязку, я просто упала.

Я упала перед диваном на пол и уставилась в потолок. Мама и сын лежали рядом со мной, а над нами – моя дочь, лежа на боку, не переставала плакать.