Весь мир окрашен в желтый

С диким ревом он отскочил от меня.

– Трус! – крикнул я.– Ты из-за спины напал на Гримальди! Ты его боялся больше всего!

– Я? Боялся Гримальди?! Иди ты!.. Этого старика давно было пора отправить на тот свет!

Тварь!

– Когда покончу с тобой,– продолжил он,– разберусь с твоей Линой. Но для начала отымею ее хорошенько…

Мерзавец!

Я бросился на него. Ударил.

Марсель нанес ответный удар прямо по носу.

Пошла кровь.

Но я ударил снова – в солнечное сплетение.

Марсель согнулся пополам.

Я набрался сил и нанес новый удар по подбородку. От этого Марселя вывернуло назад, как Беллу, и он повалился на спину, издав истошный вопль.

Я пнул его и сел сверху.

Заношу кулак, но он резко бьет меня и валит на спину.

Вот уже Марсель на мне, и он… бьет! Бьет! Бьет! И бьет!..

Я чувствовал, как кровь застилает мне весь вид. Я чувствую, как начинаю слепнуть.

Все мое лицо… Оно горело!

Марсель был в ярости…

Он убивает меня.

Я ничего не могу…

Я попытался резко дернуться, но Марсель изо всех сил ударил меня по ноге. Что-то хрустнуло…

Я вскричал!

Все тело жгло огнем…

Ноги не чувствую…

Но это промедление стоило Марселю шансов накостылять мне еще. Я яростно сбросил его с себя.

Встал.

Голова кружилась.

Все плыло и двоилось…

И вот я уже вижу, как руки Марселя наполняются алым пламенем.

Это не заслуга Идеального измерения – нет. Как раз он уже хотел поджечь меня и в реальном мире. Это один из его талантов.

Черт!

Прежде, чем он успел ударить меня, я набросился на него. Он схватился за мои плечи огненными руками.

Я горел!

Я кричал!

Нестерпимая боль!

А потом отбросил его от себя, разбив Марселю лицо.

Он отлетел, а мои плечи… прожгло до мяса…

Нога ныла.

А мой противник уже лежал передо мной, измазанный кровью.

Я выглядел не лучше.

– Убьешь меня,– Марсель тянул время, потому что не мог встать,– а потом что будешь делать? Ты не знаешь, куда идти!

– Разберусь как-нибудь… это мое дело.

И тут я задумался. Что будет, если убить хозяина ленты Вселенной в этом перекрестке измерений?

По сути…

Все исчезнет?

Я не хотел рисковать. Нужно убить его в реальном мире.

А значит… нам придется прыгать.

Марсель тихо смеялся, харкая кровью.

– Его это дело… справиться он… ты ничего не можешь!

Ничего не могу, значит?

Это я ничего не могу?

Ну, знаешь…

Меня охватила неимоверная ярость.

Я резко подскочил к Марселю и схватил его за руки, поднимая вверх. Я ударил его и тот замер, стараясь не упасть – за его спиной остановился золотой кадр, приготовившись к тому, что сейчас в него прыгнут.

– Ты уверен? – спросил меня Марсель, понимая, что я намерен сделать выбор, решить судьбу мира, прыгнуть, возможно, в последний раз.

– На все сто!

И я бросаюсь на Марселя, отправляя его и себя самого в золотой кадр…

В следующее мгновение мы кубарем прокатились по холодной влажной земле.

Ночь. Травяной луг. Рядом стоит одинокое дерево, а за нашими спинами внизу холма – мой город.

Мы оказались на холме.

Шел сильный ливень. Вода смывала с кровь с моего тела, но жгла на то место, где были сильные ожоги на плечах от прикосновения Марселя.

Я лежал на спине, опершись руками о землю. Сжал траву в кулак…

Нога ныла. Я чувствовал, что не могу шевелить ею…

Марсель уже стоял напротив меня. За ним – одинокое дерево.

Раздался гром. Сверкнула молния. Ливень набирал силу.

Марсель был еще жив.

Правильный ли я выбор сделал?

Но я тоже жив…

Что эта за место?

И Марсель набросился на меня с вытянутыми руками, намереваясь придушить. Здоровой ногой я оттолкнул ему, ударив прямо в пах. Марсель попятился от меня, а потом покатился по траве назад кубарем.

Он лежал.

Он, как и я, был на грани жизни и смерти.

Мы здорово избили друг друга…

Я молился, чтобы все закончилось. Я больше не могу…

И все закончилось.

Марсель встал. Сплюнул кровь. Его волосы прилипли к шее и плечами, измазавшись в крови и грязи.

Марсель был ужасен.

Он в ярости направился ко мне большими шагами, намереваясь раз и навсегда покончить со мной.

Я чувствовал, что больше не смогу сопротивляться.

Я бессилен…

А потом…

Небо озарила фиолетовая вспышка. Золотая молния сошла с небес и ударила прямо в… Марселя.

За десять шагов от меня Марсель превратился в горящий факел. Во все стороны летели ослепительные искры.

Я слышал пронзительный тяжелый зверский вой предсмертной агонии.

Страшной агонии…

Марселя в один миг окутало пламя. Он так и замер на месте, распластав руки в стороны, а голову запрокинув назад и… горел. Он весь горел! Охваченный пламенем, Марсель ревел, осыпаясь на влажную траву алыми и золотыми искрами.

Его крик прорвал гром…

И все закончилось.

Обгорелые останки Марселя упали на землю.

Он был мертв.

Его настиг эффект богомола.

А я?

Я так и остался лежать на земле с легким облегчением на душе, от которого мне хотелось плакать, пока тьма не окутала меня.

* * *

– Он слышит нас?

– Пока нет… не знаю.

– Когда он очнется?

– Определенно сказать не могу.

– Ох, скорее бы…

– Я так волнуюсь!

Эти голоса отдавались во мне еле слышным эхом, как будто звучали из самого конца темного туннеля, в конце которого был… свет.

– Смотрите! Он пошевелился!

Стало теплее.

Я почувствовал, как человеческое тепло приблизилось ко мне.

Но я все еще спал.

И слышал голоса, зовущие меня:

– Ал! Ал, ты меня слышишь?

Слышу.

– Ал, очнись! Просыпайся!

Не хочу…

Мне хорошо.

Мне спокойно.

Дайте еще поспасть!

– Папа…

Этот голос заставил меня открыть глаза – резко и неожиданно.

Хлынул белый свет.

Лица… возможно, они были знакомыми. Я знал этих людей. Их лица медленно расплывчато плыли передо мной, но голоса становились яснее и громче.

– Он проснулся!

– Ал!

– Как я рада…

– Папочка!..

И меня обняли.

Эти руки были нежные и так мне знакомые.

Лина.

– Я так волновалась…

И слеза намочила мне плечо.

Плечо…

Ожог.

Марсель!

Где я?

Я вскочил, и мир вернулся на место.

Осматриваюсь. И тяжело дышу…

Я лежал на койке в палате больницы, в которой проходил практику когда-то. Да, я узнал эту палату по интерьеру и стенам. Все было чисто, убрано и красиво. Мимо сновали медицинские сестры. Рядом прошел врач, заведующий отделением.

А вокруг меня… те самые лица!

Они все были здесь!

Меня окружили моя семья и друзья: Ника, Ник, леди Анна, Лина и Николас…

А я?

Я был весь в бинтах. Голова болела. Плечи и нога перевязаны. Нога в гипсе. От меня пахло чистотой, а не кровью и грязью.

Но я все еще чувствовал покалывающую боль.

– Вам лучше лежать,– сказал врач в белом.

Лина положила руки мне на грудь и заставила лечь на подушку снова.

Я жив. А они все здесь.

Это главное.

– Что?– услышал я свой голос.

Теперь мир окончательно вернулся на место. Мне стало лучше.

– Марсель? Где он?– почему я это спрашиваю?

– Ты победил его, Ал,– ответила Ника,– Марсель мертв.

Мертв?!

Ну, да… я убил его.

– А битва?– вспомнил я.

Друзья обменялись мрачными взглядами.

Заговорила леди Анна:

– Она далась нам большими потерями. Из всех прыгающих на всем белом свете осталось четыреста тридцать пять человек.

– Так мало?

Леди Анна кивнула.

– Сейчас стоит вопрос о том, имеет ли смысл дальнейшее обучение людей прыжкам или стоит остановиться, и нам всем стать последними прыгающими?

– Последними?

– Решение еще принято не окончательно. Главные прыгающие всех стран объединяются, чтобы решить дальнейшую судьбу прыгающих.

Вот как…

– А Элис? Господин Гримальди?

Взгляды друзей стали еще печальнее.

Это был не сон…

– Они сделали очень многое для нас,– сказала Лина,– они отдали себя в жертву ради нашего спасения.

Они отдали в жертву все.

– Завтра будет день траура по погибшим в битве,– сказала леди Анна,– через день нас ждет большой праздник в честь состоявшейся победы. А потом… потом мы все вернемся к нашей обычной жизни.

Вот так просто?

– Но Элис и Гримальди…

– Мы знаем,– сказала Лина,– мы все не можем смириться с такой большой утратой, но, знаешь… я тут подумала. Они сделали для нас с тобой очень многое. Именно они. Без обид.

– Конечно,– кивнула леди Анна.

– Если бы Элис не обучила тебя. Если бы господин Гримальди не сказал тебе встретиться со мной, то… мы, возможно, не были бы вместе и ничего этого не случилось.

Она права.

– К чему ты ведешь?– не понимал я.

– К тому, что Серфер сказал, что его основная задача – воссоединить нас, чтобы все изменить. Элис и господин Гримальди приложили к этому львиную долю.

Я понял.

– Ты считаешь, что они были орудиями Серфера в его игре? – выявил я основную идею. – И их смерть… он просто вернул их.

– Сейчас, когда их нет, мы уже не сможем точно ответить на эти вопросы. Остается только гадать были ли Элис и Гримальди обычными людьми, которых ждала такая судьба, или же это были слуги Серфера, которые просто… выполняли свою работу.

– Да, мы этого никогда не узнаем. Но для нас… для нас с вами они были людьми. Живыми и настоящими. Они были нашими друзьями.

С этим мнением поспорить не мог никто, а вопрос, которым задалась Лина, так и остался без ответа.

Я просто довольно смотрел на них. Они вместе. Они рядом. И я с ними.

– Леди Анна,– обратился я к ней.

– Слушаю,– отозвалась она.

– Что означает золотой кадр?

Леди Анна уставилась на меня стеклянными глазами, не решаясь ответить. И сказала она всего одно слово:

– Liberty.

Мне хотелось смеяться.

Я улыбался.

Или тихо хихикал…

Не помню!

– Что случилось? – не поняли мои друзья.

И я дал вразумительный ответ:

– Когда мы с Марселем прыгнули, то мы оказались в его ленте. Там было три кадра, как и должно быть. Два белых и один… один был золотым. Мы сейчас в нем. Случился тот редкий случай, о котором мне когда-то рассказывал господин Гримальди. Как бы вы, леди Анна, не пытались скрыть всю правду от Марселя, но для меня истина окрасилась в золотой. В моей ленте нет liberty. Вот так! Мое liberty оказалось в ленте Марселя, а именно в кадре, который был его эффектом богомола. Да, Марсель прыгал очень много. Если бы даже он сам выбрал кадр, когда убил бы меня, то наткнулся на тот, который я видел золотым – свой эффект богомола.

Все обомлели.

– Такого еще никогда не было! – удивилась леди Анна. – Чтобы liberty одного было в ленте у другого – да, но, чтобы эффект богомола послужил liberty для другого человека… первый случай!

– Серфер шутил до последнего! – высказалась Лина.

Я тепло улыбнулся ей.

– Мне больше не придется прыгать,– сказал я наконец,– это оно. Мое liberty.

Но оно мне было уже ни к чему.

Моим liberty для меня стала моя семья: Лина и Николас.

Большего мне и не надо.

– Пап, я так рад!

Николас обнял меня.

И я его не отпускал.

А тем временем уже миновал скорбный день траура, погибших в страшной битве. Тысячи прыгающих навсегда остались в Идеальном измерении, встретив там свою смерть.

Печальней всего было за Элис и господина Гримальди.

Как бы мы ни хотели, но их уже не вернуть.

На следующий день был большой праздник. Решение о том, стоит ли продолжать, так называемую, династию прыгающих или нет (некоторые страны навсегда лишились прыгающих), окончательно принято так и не было.

Очевидно, потребуется еще около года, чтобы мы узнали итог.

Но каким бы он ни был, на нашей, на моей, жизни это уже никак не отразиться. Нам больше незачем прыгать.

Потребовалась неделя, чтобы я окончательно поправился и сумел вернуться домой, к своей семье. По этому поводу мы устроили большой праздник. Наши с Линой родители так ни о чем и не узнали. Нам даже удалось скрыть от них мое лечение.

У Ники наконец появилась своя семья и свои дети. Ник встречался с разными девушками, подыскивая себе достойную жену, которая будет думать о нем только хорошее. Леди Анна по-прежнему принадлежала к высшим органам власти прыгающих и решала разные насущные проблемы по восстановлению мира после войны.

Что я?

Я после выписки вернулся к работе. Не сразу, конечно, но продолжил лечебное дело. Главное – я вернулся к семье, которая меня очень любит.

Через пару месяцев мы получили хорошую новость: у нас скоро будет пополнение.

Девочка.

Ее будут звать Майя.

Мы с Линой все так же сильно любили друг друга.

Николас рос хорошим сыном.

Я больше не прыгал.

Все было хорошо.