Страсти Тьмы
– Червоточина ждет, – нарушил тишину Цезарь.
«Вот смотрю на нее и понимаю, что совсем не хочется», – пытался шутить Феликс.
Собравшись, Феликс шагнул в воду.
– Что я должен сделать?
– Не уходи далеко от берега. Не забывай: Соленый пруд – дыра в острове. Через несколько шагов тебя ждет обрыв. Пройди немного, закрой глаза и окунись с головой.
Вода оказалась ледяной.
Феликс вспомнил про святой источник, куда они с семьей ездили однажды летом. Хватало лишь одного окунания под воду, чтобы потом отогреваться десять минут.
Феликс сделал еще шаг вперед, и вода стала ему по колена.
– Как же холодно!
– Чем быстрее сделаешь это, тем будет лучше.
– Ага! Давай ты тоже окунешься? А сердце не остановится?!
– Не говори глупостей. Скорей!
Но Феликс понимал, что кот прав. Стоит ему закрыть глаза и окунуться под воду, как он покинет этот мир и пройдет через червоточину.
«Если эта штука работает», – подумал Феликс.
Как реалист, он все еще слабо верил в то, что что-то произойдет. Но любопытство и жажда разгадки оказались сильнее.
– Это как прорубь и крещенские морозы, – крикнул ему Цезарь, – давай же!
«Самое точное сравнение», – решил Феликс, закрыл глаза и одним движением погрузился под воду.
* * *
Он открыл глаза, когда услышал шум двигателя (именно в такой последовательности).
Этот звук долгие ночи преследовал его тринадцать лет.
Первобытный страх затаился в нем. Страх неизведанного. Страх безысходности.
Ожидание самого ужасного мгновения в его жизни.
– Милый, может, нам стоит остановиться и выйти из машины? Туман слишком густой. Ничего не видно!
– Сейчас я переключу с дальнего на ближний.
Голоса его родителей звучали так громко и отчетливо.
Он видел их. Они сидели на передних сидениях.
Он… сзади между ними, окруженный пакетами из Макдоналдса. Пахло картошкой-фри и чизбургерами.
Это была та самая ночь. Та самая поездка. Тот самый миг.
Феликс обнаружил, что уже не взрослый. Он – тот десятилетний мальчик, который отпраздновал свой первый юбилей.
И сейчас он точно знает, что произойдет через мгновение.
Сердце его бешено стучало. Он думал лишь о том, то сейчас они умрут, а его сознание пропадет, и проснется он уже в больнице.
Почему?..
Почему ему нужно снова пережить это страшное мгновение?
Его глаза застилали слезы.
– Папа! – вырвалось у него.
– Ты чего, Феликс? – спросила у него мать.
– Давай остановимся. Прошу! Прямо здесь и сейчас!
– Я не мог остановиться прямо на дороге, Феликс, – ответил отец, – сейчас туман рассеется. Не волнуйся. Ты все съел?
– Папа, прошу! Остановись…
Он говорил навзрыд.
Мама обернулась и посмотрела сыну в глаза.
– Не бойся, милый, скоро мы будем дома.
«Нет, не будем… мы врежемся, а потом я вас потеряю!.. Потеряю навсегда…».
– Мама, прошу! Скажи ему, чтобы он остановился! Пожалуйста!
– Папа не может остановиться среди дороги…
– Тут нет никого! Прошу!
Но он ничего не может делать.
Мама выдохнула, села прямо и посмотрела на его отца.
– Остановись, дорогой. Феликсу нехорошо.
Отец вздохнул:
– Ладно, но нужно съехать с дороги.
Феликс сидел в напряжении. Они продолжали ехать.
Продолжали ехать в тишине…
Именно так все было в прошлый раз! Именно это предвещало ужасное!
– Мама! Папа! – истошно закричал он.
Он подался вперед и потряс их за плечи.
– Прошу! Скажите же!..
Две головы его родителей повернулись к нему, и на него уставились белые глаза.
Все сжалось внутри Феликса.
Это случилось снова… опять!..
– Нет…
Он бросил взгляд вперед, и увидел… Дениса!
Мальчик стоял прямо на дороге и нагло улыбался.
Автомобиль несся прямо к нему.
– Нет!
Удар.
Хлопок.
И тьма.
– Феликс!
Он слышал эхо ее голоса.
– Феликс, открой глаза!
Но он забыл, как открывать глаза…
– Феликс! Феликс!
Он открыл.
Перед ним стояла Магда. Они находились в его комнате в их семейном доме.
– Что я здесь делаю? – спросил себя Феликс.
Он лежал в своей постели, а с улицы через окно пробивался яркий солнечный свет.
– Ты меня совсем не слушаешь?
– Что?..
– Ты оглох или как?!
Магда была в ярости. Она нависла прямо над ним с гневным выражением лица, которого он прежде не видел.
«Может, это не Магда вовсе?» – подумал Феликс.
– Ты сжег мой роман!
Она трясла перед ним обугленным экземпляром «Темного милосердия».
– Зачем ты это сделал, Феликс. Ты – дебил? У меня брат-дебил, я спрашиваю? Мало того, что ты – инвалид, и я за тобой дерьмо убираю, попу тебе вытираю, так ты еще и дебил!
И Феликс вспомнил, как однажды на кладбище он сжег все ее книги. Но… что-то во всем этом не совпадало…
Какое кладбище?
Когда это было?
– Феликс!
Магда щелкала перед ним пальцами.
– Смотри на меня, дебил! На меня смотри!
Из глаз Магды хлынули слезы.
– За что мне это? Почему я должна все это терпеть? Я больше не могу так!
Она дала ему горячую острую пощечину.
– Ты, Феликс, делаешь все, чтобы я тебя ненавидела! Больше ты меня в этом доме не увидишь!
И Феликс испугался за то, что она действительно уйдет от него, и ему никто не поможет даже с постели встать.
Магда выпрямилась и повеселела. Она смахнула слезы с лица и сказала:
– Знаешь, ты такой смешной без ног!..
Испытав дикий ужас, Феликс бросил взгляд вниз. Он увидел культи своих ног, оканчивающихся верхней третьей бедер, обмотанных окровавленным бинтом.
Его ноги…
Их ампутировали…
Отрезали!
Магда издала игривый пошлый смешок.
Ты такой смешной без своих ног…
Такой смешной без своих ног…
Смешной без своих ног…
Без своих ног…
Без ног…
И Феликс услышал свой истошный вопль.
Вспыхнуло алое пламя, и комната исчезла. Магда растворилась в воздухе, и Феликс оказался один во тьме.
Он сидел в своем инвалидном кресле. И ноги были при нем…
– Что… где это я?..
Из тьмы к нему шел силуэт.
Фигура приобретала человеческие черты.
Это был Денис…
Мальчик шел со спрятанными за спину руками.
– Ты не нашел меня! – отчаянный крик ребенка.
Феликс моргнул.
И вот перед ним стоял уже не Денис… а он сам!
На ходячих здоровых ногах… его двойник возвышался над ним.
– Как сидится? – поинтересовался двойник холодным голосом.
Феликс недовольно взирал на свою точную копию.
– Знаешь, кто я?
Он не ответил.
– Я – это ты из первой двери маяка. Понимаешь? Таким бы ты был, если бы все этого не случилось.
«Что за?..», – Феликс отказывался это понимать.
– Избалованный мальчик из богатой семьи. Не более. Роскошная жизнь, успешная карьера, полная независимость, неограниченные средства и возможности… Но при всем при этом – холодное сердце, которое не умеет любить и… никого рядом, кто бы тебя любил по-настоящему. Но мне это не надо. У меня есть деньги и ноги…
Двойник засмеялся.
– Не может быть! – бросил Феликс в кресле. – Я не стал бы таким, как ты!..
– Еще как бы стал! Ни будь той аварии, ни будь виновника кошмара… если бы все это с тобой не произошло, ты был стал мной.
– Нет!
Феликс неожиданно понял для себя, что есть две ценности, которыми он очень дорожит. Первая – он умеет любить. Вторая – есть тот, кто его любит. И это делает его счастливым.
– У тебя есть шанс все изменить… согласен?
«Вернуть ноги и жить другой жизнью? Стать таким?!», – мучился Феликс.
– Ни за что! Убирайся прочь!
– Значит, ты отказываешься от своих ног?..
Феликс прокричал без промедления:
– Да, отказываюсь!
Двойник вспыхнул жарким пламенем и исчез.
В ужасе от происходящего Феликс схватился за голову. И услышал скрип колес… многих-многих колес…
Оглядевшись, он увидел, как вокруг него ездят его двойники на инвалидных креслах. Пятеро его копий просто сидели с пустыми лицами и толкали руками колеса, наворачивая вокруг него круг за кругом.
– Это безумие…
А потом из тьмы вышла Нелли.
Одетая, как в первых день их знакомства, он сразу узнал в ней ту самую Джейн Эйр, которую он искал.
Нежно улыбаясь, ее руки были сложены в кулачок, опущенный впереди. Она спокойно приближалась к нему, а он ее ждал.
Нелли Белинская миновала кольцо его двойников, который продолжали кружить. Скрип колес – единственный звук, который отдавался в его ушах.
– Нелли…
Она наконец пришла к нему и остановилась перед ним.
Сначала она изучала его, а потом просто спросила:
– Исповедуешься мне?
Феликс не успел ничего ответить, как Нелли начала наклоняться к нему. Потом она взяла его за подбородок тремя холодными нежными пальцами и удерживала его голову в неизменном положении.
Он смотрел в ее карие большие глаза. Он чувствовал ее теплое дыхание на своих щеках.
Нелли была так близко, как никогда.
Феликс опустил свой взгляд и увидел ее пухлые губы, готовые его поцеловать.
Но стоило моргнуть…
Это были черные губы и острые окровавленные зубы безумного клоуна, который сжимал его щеки.
Поцелуя с монстром не избежать…
* * *
Он откашлялся.
Феликс почувствовал колючий холод в спине.
– Ну и тяжелый же ты! – раздался голос рядом.
Феликс открыл глаза, и увидел перед собой морду Цезаря, который сидел у него на груди.
– Ты как?
Феликс сплюнул соленую воду в снег.
Потом он поймал себя на мысли, что после пребывания под водой совсем не промок.
– Что… что это было?..
– Понравилось?
Цезарь спрыгнул с его груди, и позволил ему подняться на ноги.
– Безумие, – ответил Феликс.
Стряхнув в себя снег, Феликс обрадовался тому факту, что он снова стоит у берега Соленого пруда в ночном Тисовом лесу. Это Цезарь – говорящий кот. А это Рапсодия – место, полное тайн и кошмаров.
Это его реальный мир.
– Ты же сказал, что сразу вытащишь меня!
– И минуты не прошло. Ты как?
– Будто побывал в кошмарном сне… все было настолько реальным…
– А я тебя предупреждал, что все – мираж. Надеюсь, ты не повелся на их удочку?
Но Феликс не ответил.
Он потянулся, и изо рта у него вышел белый пар. Он поднял голову и посмотрел на темное небо, усыпанное звездами.
– Никогда бы не подумал, что этот мир может быть настолько прекрасен.
– На сегодня путешествий достаточно, – сказал ему кот, – тебе пора вернуться домой. В скором времени покажу еще кое-что, но не сейчас. Возражения не принимаются.
– Хорошо-хорошо… я понял. Пойдем домой.
На самом деле Феликс оказался рад покинуть это место. Он пожелал больше никогда не видеть этот Соленый пруд.
– Теперь ты на собственной шкуре ощутил, какого было Лизе эти два года, – неожиданно произнес Цезарь.
И Феликс поймал себя на мысли, что даже не подумал об этом. Даже мысль о том, чтобы провести в этой червоточине два года, нагнала на него дикий ужас.
Его мучал лишь один вопрос:
– За что ей такое наказание?..
Глава 30
На кладбище стало больше могил.
К тем, что уже здесь были, добавились надгробия, принадлежащие Борису, чье тело покоится в гробу без головы, Паолы, которая была найдена на дне моря, Степана Степановича, чей труп покрыт следами от укусов, Понтия, в брюхе которого остались пули от ружья и Лизы, дух которой обрел покой.
Феликс вспомнил, что здесь не хватает могилы Генхелии, но ее тело было все съедено одержимой стаей чаек. От несчастной старушки осталась лишь лужа крови на земле, которую, конечно, пришлось убрать.
– Сколько жертв, – произнес печально Феликс.
– В этот раз мы столкнулись с чем-то по-настоящему ужасным, – признала факт Магдалина, – и я надеюсь, что мы сможем помочь этим людям и победить зло.
От одной только мысли о предстоящей схватке (на которую рассчитывает Цезарь) со злом его передергивало.
– Мы здесь, чтобы что-то изменить, верно?
– И мы изменим, Феликс. Обещаю. Я верю в нас. И верю в тебя. Эти люди заслуживают лучшей жизни.
Но Феликс совершенно не представлял, как ее им обеспечить.
– Какой наш следующий шаг? – он впервые не знал ответ на собственным вопрос.
Магдалина не успела ответить, ведь их разговор прервал тонкий голосок, раздавшийся за их спинами:
– Феликс! Магдалина!
Хрум-хрум – Софи спешно направлялась к ним.
– Что-то случилось? – поинтересовалась Магдалина.
– Влас вас искал, – ответила Софи, выдыхая, – он хотел… поговорить с вами о чем-то…
– Спасибо, мы с радостью отправимся к нему непременно, – улыбнулся ей Феликс.
Девочка кивнула.
На голове Софи одета розовая теплая шапочка с бон-боном. Из-под нее торчали пышные локоны рыжих волос. Софи не двинулась с места, будто дожидалась, когда они оставят ее одну.
– У тебя все хорошо? – поинтересовалась Магдалина.
– Да… папа немного приболел, но это просто простуда… я справлюсь…
– Пожелай своему отцу крепкого здоровья от нас. Мы его навестим во время обеда, хорошо? Пусть выздоравливает.
– Обязательно передам!
Софи говорила все на одном дыхании.
– Ты видела призрак Дениса, Софи? – обратился к ней Феликс.
Ее взгляд упал на землю.
– Давно он не появлялся, – ответила она.
– А когда ты его видела в последний раз?
– Три дня назад.
Феликс и Магдалина переглянулись.
– Он что-то хотел? – забеспокоилась Магдалина.
– Нет… назвал меня дурой и сказал, что со мной неинтересно играть. Не думаю, что он когда-нибудь еще придет.
Магдалина подбежала к Софи и крепко обняла девочку.
– Бедняжка… не бойся, хорошо? Он исчезнет навсегда, Софи. Я тебе обещаю. Больше он тебя не потревожит. Ты – молодец. Ты справилась. Ты не поддалась на его манипуляции.
Феликс не сдержался и спросил:
– Он говорил что-нибудь обо мне?
Софи задумалась.
– Было одно…
– И что же?
Феликс заметно напрягся.
– Он сказал, что вы играете не по правилам.
Губы Феликса задрожали. Он замер, затаив дыхание.
– Ты как? – обратилась к нему Магдалина, заметив проблески страха в его глазах.
– Порядок. Нам нужно встретиться с Власом.
Магдалина согласно кивнула и вернулась к брату, взявшись за ручки кресла.
Софи прошла вперед к могилам.
– Что-то случилось? – не поняла Магдалина.
Софи остановилась у одной из могил, хозяина которого Феликс не знал.
– Я пришла к маме, – ответила девочка.
Софи села коленями в снег и сложила ладони, как при молитве. Девочка что-то тихо нашептывала, подняв взгляд к небу и закрыв глаза.
* * *
– Вы хотели нас видеть?
Весь в поту Влас смотрел на двоих гостей.
– Да! – вырвалось у него. – Проходите, скорее!
Влас широко открыл дверь своего дома, пропуская двоих в прихожую.
Феликс обратил внимание на то, что дом был ухожен. Прихожая, как и комната за ней, убрана и вычищена до блеска. Влас всегда казался ему аккуратным, пунктуальным и вообще педантичным человеком. Это отмечалось во всем, начиная с внешнего вида и заканчивая идеальным порядком в доме.
– К колесам кресла прилип снег… я почищу? – обратилась к хозяину дома Магдалина.
– Не стоит так утруждать себя. Проходите, это не страшно. Правда.
Влас позволил гостям заехать в комнату вместе с инвалидным, к колесам которого прилип снег. В прихожей Феликс заметил лестницу, ведущую на второй этаж, а в комнате была дверь слева, ведущая в другие части дома. Сама же комната оказалась очень маленькой. В ней помещались всего-то большое зеленое кресло, тумбочка с телевизором и шкаф с книгами, на котором также стояли фотографии с изображением двух главных в жизни Власа – Лизы и Офелии.
Теплый чистый ковер, приятное освещение от люстры и настольной лампы, горячие батареи, красивые сиреневые и белые орхидеи в горшках на подоконнике.
– Я принесу еще стул…
Влас удалился в соседнюю комнату.
Осмотревшись, Феликс попросил Магдалину быстро изучить книги на полках, посчитав это важным.
– Много книг по истории древнего мира, – ответила сестра, – какие-то затерянные цивилизации, мертвые народы и загадки Вселенной.
Такая тематика книг в доме Власа показалась Феликсу более, чем подозрительной. Он был почти уверен, что этот перфекционист что-то скрывает.
Влас вернулся с деревянным черным стулом со спинкой и поставил его рядом с креслом.
– Магдалина, вы можете присесть в кресло, – предложил он.
– Благодарю, но не стоит, – Магдалина села на стул.
Когда они все собрались, Феликс решил перейти к делу:
– Итак, о чем же вы хотели с нами поговорить?
– Вот об этом…
Влас достал из-за кресла видео-кассету.
– Что это? – с любопытством уставился Феликс на кассету.
– Я ее нашел сегодня утром. Лежала на пороге под дверью. У меня над дверью есть козырек, поэтому ее не замело снегом.
Феликс остолбенел.
«Подброшенная неизвестная кассета? Что это все значит?» – не понимал он.
– Никакой записки не оказалось? – поинтересовалась Магдалина.
– Ни записки, ни коробки, ни подписи на кассете – ничего, – с волнением ответил Влас.
– Кто-нибудь знает об этом? – спросил Феликс.
– Только мы трое. К кассете прикасался только я один. И тот, кто ее оставил мне.
– Сомневаюсь, что теперь нам удастся определить посторонние отпечатки пальцев, но я вообще не уверен, что мы что-то найдем. Полагаю, тот, кто это сделал, не глуп и прекрасно знает, что у нас есть возможность проверить отпечатки. Не будем тратить на это время. Дальше. У кого-нибудь в Рапсодии есть камера?
– Может, у Лариных или Алмазовых. Наверняка не скажу. У меня тоже есть…
– Вы сами кого-нибудь подозреваете?
– Не могу ответить на этот вопрос. Думал, что вы поможете во все разобраться.
– Что на записи?
– Еще не смотрел. Дожидался вас.
Феликс довольно улыбнулся.
– Прекрасно. Тогда мы посмотрим запись вместе.
– Хорошо… я как раз приготовил проигрыватель…
Влас принялся подключать проигрыватель к телевизору, оставив кассету на кресле. Феликс все больше склонялся к тому, что запись – новый вызов против него. И какая-то часть его сознания надеялась, что видео приоткроет завесу тайн, и у них появятся новые зацепки.
Двое наблюдали за Власом. Пальцы мужчины судорожно тряслись. Еще бы! Человек просто открыл дверь и увидел под ногами кассету…
– Не бойтесь, – сказал ему Феликс, – мы с вами. Мы вместе во всем разберемся.
Его слова не сильно помогли. Впрочем, Феликс пытался представить чувства человека, потерявшего семью, испытавшего ужас, когда нашли труп его возлюбленной. Кажется, череда несчастий должна прекратиться, но тут появляется кассета.
Феликс был почти уверен, что с записью будет что-то не так. Не сказать, что она проклята, но то, что это будет что-то неприятное – точно. Он приготовился к любым сюрпризам.
– Готово, – вердикт Власа.
Взяв пульт, он отошел от телевизора и сел в кресло.
На экране появилась серая рябь и шуршание.
– Включаю…
Влас нажал кнопку на пульте, и запись пошла.
Рябь исчезла, и экран стал темным, но это уже шла запись съемки.
Трое, затаив дыхание, принялись внимательно наблюдать.
Что-то шевелилось в этой кромешной тьме. Какие-то непонятные звуки. Шорох. А потом изображение стало более четким, и друзья смогли увидеть со стороны дверь дома Власа. Камера будто лежала на земле. Кажется, они смотрели взглядом мышки, кошки или змеи.
– Это мой дом, – произнес Влас.
А потом дверь открылась, и на пороге появилась женщина в домашнем халате.
– Офелия! – раздался женский голос с видео.
Изображение поднялось вверх, и они увидели лицо женщины.
– Это Лиза! – воскликнул Влас.
Феликс не хотел что-либо понимать. Он просто смотрел.
– Офелия, детка! Куда ты пошла? Постой!
Лиза шагнула за порог и закрыла дверь дома. Женщина направилась по деревни. Камера следила за ней со спины. Изображение будто ползло по земле за Лизой, бегущей в ночи в сторону Тисового леса.
– Офелия, крошка! Постой! Что ты делаешь?
Лиза остановилась.
Теперь изображение показывало ее спину и первый ряд деревьев Тисового леса.
– Почему ты уходишь и слушаешься меня? Офелия, что с тобой? Куда ты собралась? Почему ты не отвечаешь?
Феликс не понимал, что все это значит.
– Останови запись! – воскликнул он.
Влас быстро нажал на кнопку пульта, и запись остановилась.
– Что происходит? – не понимала Магдалина.
Феликс всматривался в экран.
– Вы видите Офелию? – спросил он двоих.
– Нет, – честно ответил Влас.
– Именно! Ее нет там! Ее нет в изображении на записи! Но… Лиза ее видит…
Магдалину перетряхнуло.
– Включайте! – скомандовал Феликс.
Влас снова запустил запись.
Лиза шла к Тисовому лесу.
– Офелия! Не уходи от меня! В лес нельзя! Вернись! Сейчас же! Офелия!
Лиза побежала в лес. Изображение погналось за ней.
Это действительно напоминало погоню какого-то приземистого существа за Лизой. Женщина ушла в лес в погоню за дочерью, которая на самом деле все это время мирно спала в своей комнатке.
Феликс посмотрел на Власа и увидел, как по лицу мужчины текут слезы.
– Офелия! Вернись сейчас же! Ах!
Лиза уже поднималась по склону.
«Эта запись покажет нам, как исчезла Лиза», – догадался Феликс, – «Но кто это снимал?».
Лиза отчаянно гналась за миражом своей дочери. Она поднялась на вершину склона и остановилась, что осмотреться.
– Офелия! Выходи! Нужно идти домой! Прошу, детка, не прячься! Маме страшно!
Влас громко всхлипнул, но оба сделали вид, что не заметили этого.
Медленными шагами Лиза спускалась вниз по склону к Соленому пруду, водяная гладь которого искрилась голубым.
«Червоточина открыта», – с ужасом осознал Феликс.
– Офелия! Где ты?
Еще несколько шагов, и Лиза уже стояла у воды. Женщина осматривалась по сторонам.
Изображение смотрело на ее спину снизу вверх, и в какой-то момент камера будто начала подниматься.
– Лиза… – прошептал дрожащим голосом Влас, обливаясь слезами.
И вот изображение замерло на уровне лопаток женщины.
– Офелия! – отчаянный крик Лизы.
Появилась рука в черной перчатке, которая одним быстрым движением толкнула Лизу в спину. Женщина вскричала и упала вперед в воду.
Изображение пропало. Снова рябь и шорох.
– Ее толкнули? – спросила Магдалина после некоторых мгновений дружного молчания.
– Это был человек, – понял Феликс, – кто-то толкнул ее в Соленый пруд, и она исчезла. Лиза видела Офелию, хотя на самом деле ее там не было… Лиза ведь пропала раньше, верно?.. Не понимаю…
На самом же деле он понимал очень многое.
И вдруг оказалось, что это не конец съемки.
В один миг рябь рассеялась, и на экране появилось лицо Дениса.
Из глаз мальчика алыми струями текла кровь. Изображение дрожало и дергалось в сопровождении громких резких шумов.
Феликс весь сжался в кресле.
А потом изображение дернулось снова, и Денис пропал. Вместо него на экране крупным планом появилось уродливое лицо черного безумного клоуна с окровавленными зубами и красными глазами.
– Поймай меня!
Чик – и экран стал темным.
Что-то вспыхнуло, полетели искры. Свет заморгал.
В следующее мгновение они увидели, как от телевизора поднимаются струйки дыма.
– Проклятье! – выкрикнул Влас и принялся спасать свой дом от потенциального пожара.
Он схватил свою куртку и накрыл телевизор. Дым какое-то время прорывался сквозь нее, но потом перестал.
Возгорание ликвидировано.
– Что это было? – не понял Влас.
Магдалина с ужасом смотрела на онемевшего брата, который не мог прийти в себя от испытанного шока после новой встречи с проклятым клоуном.
– Это был тот клоун? – обратилась к нему Магдалина. – Наше первое дело, так?.. Феликс, что происходит?!
Но Феликс не отвечал.
Он с ужасом осмысливал то, что нечто хочет найти его и убить (при самом лучшем раскладе). Денис с окровавленными глазами произвел не меньшее впечатление, чем черный клоун, который был готов сойти с экрана и снова… снова задушить его прямо здесь и сейчас.
* * *
– Это последний звездопад, – сказала Магдалина.
– Это последний звездопад этого тысячелетия, – сказала Нелли.
Девушки по одной появлялись из потока света и исчезали.
– Это последний шанс остановить зло, – сказал новый знакомый голос.
– Мама…
Его мама стояла прямо перед ним.
– Оно готово вырваться наружу, мой мальчик. Ты же спасешь их, Феликс? Спаси их, дорогой. Я в тебя верю.
Она обняла его лицо обоими ладонями, и он ощутил давно забытое родное тепло ее тела.
