Ожившая головоломка

Я поставил кастрюлю с борщом на плиту, зажег газ и уселся напротив него за стол.

– Сейчас все будет, ты про бабку Клаву дорасскажи.

– Ее, помнится, кем-то типа ведьмы считали. Боялись даже. Вроде как могла она судьбу предсказывать или еще что-то. Приходили иногда, шептались с ней в ее комнате – она самая дальняя здесь, та, что с дубовым комодом. Я у нее гостил всего недели две с половиной в общей сложности и видел двоих, которые к ней приходили. Со мной она не откровенничала никогда и воспитывать не пыталась, а мне от нее ничего больше и не надо было.

Борщ уже кипел, и мы прервались на еду. Потом немного поиграли на компьютере в автогонки. Завтра отец был свободен, он специально взял отгул для того, чтобы съездить со мной в школу, поэтому мы не торопились.

Уже перед сном я пошел еще раз поискать по дому кота и обнаружил его в бабкиной комнате, на комоде. Он немного поглазел на меня сверху своими глазами-прожекторами и пошел спать у меня на кровати. Странно, но вот уже третью неделю я не видел ни одного сна. Совсем.

Глава II

Новая школа

Утром мы все втроем пошли позавтракать, причем Уголь хозяйской походкой сразу подошел к вчерашней миске, наверное, считая ее уже своей. На отца он покосился недоверчиво, но погладить себя дал.

– Странно, что он вернулся, – сказал отец, поджаривая яичницу, – мне казалось, что коты обычно уходят из дома, когда хозяева исчезают.

Уголь никуда исчезать не собирался, с вожделением следя за приготовлением еды.

– Он вчера крысу поймал – вот такую! – для убедительности показал я руками. Крыса получилась с поросенка. Не то чтобы я беспокоился, что отец его выгонит, а просто на всякий случай. Подстраховаться не помешает.

– Я его у бабки Клавы еще котенком видел, – отец ловко раскладывал по тарелкам яичницу-глазунью, – тощий, как велосипед, вечно носится как угорелый, птиц всех в саду переловил, сплошная головная боль, словом.

Надменно смотревший на нас Уголь тоже получил свою порцию и с достоинством приступил к еде.

– Не думал, что такая зверюга вымахает, – закончил отец.

Через час мы уже сидели в машине. Отец уверенно вел ее куда-то к центру, где я еще не бывал.

Как выяснилось по дороге, специализированного физического класса в школе не было, а были химический и математический. Так что у меня был выбор. Сегодня мы собирались посмотреть и тот, и этот. Дело сильно облегчалось тем, что до каникул оставалось чуть больше двух недель, а все, что мне нужно было сдать, я сдал еще в своей школе, – мне разрешили это из-за переезда. Вообще-то было неуютно. Я плохо схожусь с новыми людьми, в старой школе у меня друзей считай и не было. Приятели были, но не друзья.

Тем временем мы уже прибыли. Ехали мы минут десять всего, к тому же неторопливо. Значит, ходьбы досюда минут двадцать, не больше.

Трехэтажное кирпичное здание, около которого мы остановились, было интересно по двум причинам. Для начала – оно было большое. То есть действительно большое – не меньше ста метров в длину, да еще в три этажа. А второе – это огромные окна, занимающие почти весь фасад, в которых отражалось утреннее солнце.

Перед школой было что-то вроде небольшого скверика с несколькими старыми деревьями. Сбоку, на спортплощадке, здоровенный дядька в тренировочном костюме гонял баскетболистов, и несколько старшеклассников курили, скрываясь за углом. Больше никого не было видно. Солнце пригревало все сильнее, и несколько окон было уже открыто.

Из приоткрытого окна первого этажа доносился ровный женский голос, произносящий иностранные слова. Судя по всему, это был кабинет английского.

Внутри школа оказалась прохладной и тихой. Пахло мокрым полом и еще чем-то. Мальчишка-дежурный, мокрой шваброй разгонявший по полу воду, при нашем появлении заработал ею быстрее.

Пара дежурных старшеклассников не обратила на нас внимания, они болтали друг с другом. В конце коридора кто-то пробежал. Наверное, отпросился в важное место по неотложным делам.

В общем, все совсем как у нас. Я перестал нервничать и двинулся вслед за уверенно идущим отцом. Он остановился перед кабинетом с табличкой «Директор». Кроме нас, здесь еще находился какой-то верзила, наверное, из старшеклассников, с очень невеселым лицом. При виде нас он заметно приободрился. Наверное, расправа откладывалась.

В дверях показалась средних лет плотная женщина с сердитым лицом.

– Гислер!.. – начала она, глядя на верзилу, и осеклась, увидев нас.

– Здравствуйте, Николай Борисович, – поздоровалась она с отцом, устало улыбнувшись. – А ты, Гислер, подождешь здесь!

На лице верзилы появилось выражение типа «ну и не очень-то хотелось».

– Так это ваш сын? – спросила женщина, и, не дожидаясь подтверждения, продолжила:

– Заходите, пожалуйста.

И мы прошли за ней в кабинет. Внутри стоял массивный стол, окно было приоткрыто, но все равно припахивало табачным дымом. Похоже, директриса курила.

– Меня зовут Зоя Александровна, я директор этой школы, – обратилась она ко мне. – Присаживайтесь, пожалуйста.

И села в кресло за столом.

– Мы с вами говорили о том, в какой класс направить Антона, – начал отец. – Нам с сыном хотелось бы познакомиться и с химическим, и с математическим классами.

– Конечно, – кивнула Зоя Александровна, – и даже обязательно. Большинство проблем с учебой как раз и происходят из-за неправильного выбора доминирующего предмета.

В подтверждение своих слов она рубанула ладонью воздух. И вообще, она производила впечатление очень энергичной и решительной женщины. Я начинал понимать, чего боится этот верзила в коридоре.

– Так что я с вами схожу и туда, и туда, – закончила она, – вот только посмотрим по расписанию, где они сейчас.

Поднялась с кресла и бодро направилась в коридор. Здоровяк так и подпирал стену и с тоской смотрел на нас.

Директорша прошла мимо, не обратив на него внимания. В глубине коридора, чуть подальше, обнаружился огромный щит с расписанием занятий. Она достала из нагрудного кармана очки и начала выискивать что-то в строчках расписания.

– А, вот. Нам сначала на второй этаж, в тридцать четвертый кабинет, а потом в пятьдесят второй.

Тридцать четвертый кабинет оказался химическим. Я понял, что мне повезло, – я сразу попал на урок по главному предмету, к тому же его вела классная руководительница.

Ее, как оказалось, звали Лидия Васильевна, и директор меня тут же сдала ей на руки, пообещав завтра сводить и на урок в параллельном, математическом классе.

Пока учителя о чем-то вполголоса разговаривали, я рассматривал своих потенциальных одноклассников.

Двадцать три пары глаз (это я уже потом узнал) тоже изучали меня с любопытством. Ну, красавчиком меня не назовешь. Рост средний, волосы темно-русые, худощавый. Да, глаза еще серые, мамины. Так что смотрите, смотрите, а я тоже в долгу не останусь. Мой прошлый класс был на удивление высоким для своего возраста – я со своим ростом (а во мне метр семьдесят два) на физкультуре стоял где-то в середине. Здесь, похоже, буду поближе к началу строя, правда, сидят все, трудно разобрать.

За первыми тремя столами, понятное дело, отличники – другие сюда вряд ли сядут. Эти уже насмотрелись на новенького и поглядывают на учительницу, ожидая ее с явным нетерпением. На столах штативы с закрепленными колбами, горелки под ними уже зажжены, в одинаковых рядах пробирок разноцветные жидкости. Похоже, я попал прямиком на практическую работу. Что-то всем не терпится, да я и сам бы с удовольствием поучаствовал. В задних рядах, как всегда, веселятся, но тихо, стараясь не привлекать к себе внимания.

Мне на плечо легла рука.

– Это Антон Красильников, прошу любить и жаловать! – над самым моим ухом раздался низкий приятный голос учительницы. Обернувшись, я увидел, как отец показал тайком мне большой палец и вышел вслед за директором.

– Антон первый раз не только у нас в школе, но и вообще недавно переехал в Псков, так что постарайтесь произвести хорошее впечатление. Я сказала, произвести хорошее впечатление, а не выйти немедленно за него замуж, Кирсанова.

Кудрявая блондинка за второй партой залилась краской и спрятала тюбик губной помады, который показывала соседке.

Класс захохотал.

– Так, с расшаркиваниями закончили, теперь будем думать, куда тебя посадить. Синев и Лоза, вы дежурные?