Княжество Орловское. Война

– Вот и отлично. Положи руку на стол. – В ход опять пошел нож, правда разрез получился совсем небольшим. – Теперь я верну ощущения, постарайся не кричать. Почувствуй рану, тянись к ней. Главное – пережать сосуды вокруг пореза. Начинай, а я буду тебе помогать.

То, что Ефрем вновь начал ощущать левую руку, стало понятно по тому, как он дернулся от боли, но, к слову, пацан даже не вскрикнул, заработав этим уважительные взгляды одногруппников.

Кровь медленно вытекала из тонкого разреза. Ефрем, прикусив губу, уставился на рану, пытаясь выполнить распоряжение Натаниэля, стоящего у него за спиной. Учитель положил руку на голову парня и начал что-то нашептывать, однако слов было не разобрать.

Группа замерла в ожидании, что произойдет дальше. Складывалось ощущение, будто пацаны считали, что Ефрем сейчас упадет замертво, настолько они были напряжены.

Капли крови падали в воду с равномерностью быстро стучащего метронома. Кап… Кап… Кап… И в оглушающей тишине кабинета я мог поклясться, что слышу, как они ударяются о воду. Но вот бордовых бусинок, отрывающихся от руки, становится меньше, они все реже и реже срываются с окровавленной руки, пока окончательно не прекращают свой путь.

– Молодец! – Голос лекаря разорвал тишину кабинета, и бледный от напряжения Ефрем словно очнулся ото сна и неверяще посмотрел на руку, которую Натаниэль уже протер от крови и начал заживлять порез. – Садись пока, отдыхай. Как видите, у вашего друга все получилось, немного практики, и моя помощь для достижения подобного результата ему уже не потребуется. А теперь будем работать с остальными. Подходите по очереди, будем учить вас останавливать кровь.

За одно занятие Натаниэль так и не успел обучить крайне полезному навыку всех курсантов группы. Процедура повторялась один в один, как с Ефремом, но некоторым пацанам требовалось гораздо больше времени, чем остальным, чтобы научиться воздействовать на свое тело.

Тем, кто все-таки сумел остановить кровь, учитель настоятельно рекомендовал воздерживаться от самостоятельных экспериментов и для начала производить все манипуляции только под его присмотром. Вот только уверенности, что указание будет выполнено, ни у меня, ни у кого другого не было. Не удивлюсь, если вечером к Натаниэлю притащат какого-нибудь слишком усердного пацана с большой потерей крови.

До меня очередь дошла только на следующий день, что, впрочем, даже оказалось на пользу – вечером я попытался вытянуть из пацанов, прошедших процедуру, их ощущения. Как всегда, магия работала сугубо индивидуально, кто-то чувствовал тепло, кто-то наоборот мысленно замораживал рану, но все сводились к тому, что их будто кто-то вел за руку, направляя усилия в нужное русло. Видимо, именно так проявлялась помощь Натаниэля.

Тонкий разрез, появившийся на предплечье, мгновенно набух кровью, но боли я не чувствовал – создавалось впечатление, что конечность, лежащая на столе, мне вообще не принадлежит, но обманчивое ощущение мгновенно прошло, стоило только Натаниэлю вернуть коже чувствительность. Вспышка боли прострелила руку, заставив поморщиться, а лекарь тем временем дал команду к действию:

– Начинай, только не переусердствуй. Слишком много силы, направленной на рану, может навредить.

Прикрыв глаза, я постарался отключиться от внешних раздражителей, полностью сосредоточившись на внутренних ощущениях. Неприятное жжение, что пульсировало на месте пореза, четко отслеживалось моим внутренним взором. Совершенно неожиданно для себя я понял, что каким-то образом вижу тело изнутри. Вокруг него распространялось ровное золотистое свечение, и только предплечье оказалось частично окрашено в красное. И это мне не понравилось. Я четко осознавал, что так быть не должно.

Желание убрать изъян трансформировалось в нечто странное. Свечение тела вдруг изменилось, заметно усилившись в районе руки и слегка сбавив яркость в остальных местах. И краснота начала отступать, вытесняемая золотыми лучами. Обрадовавшись положительному результату, я с новой силой начал исправлять изъян, вычищая неправильный цвет, и только когда работа мне показалась закончена, открыл глаза.

Взглянув на руку в обычном мире, я надеялся увидеть, как кровь в ране свернется, ведь именно этого от меня и требовал Натаниэль, но реальность преподнесла сюрприз: рана исчезла.

Глава 2

– А вы полны сюрпризов, Даррелл, – прервал молчание лекарь, внезапно перейдя на «вы». – Мне даже помогать почти не пришлось. Лишь в самом начале я чуть-чуть разогнал ваше восприятие, чтобы преодолеть внутреннее сопротивление, а дальше вы все сделали сами. Думаю, завтра можете попробовать повторить подобное уже самостоятельно.

– Как так вышло? – Я все еще недоверчиво ощупывал руку, где кроме засыхающей крови не осталось даже следа от пореза.

– Дар дворянина веками помогал таким, как мы, выживать, так что чем он сильнее, тем легче магу затягивать свои (подчеркну, свои) раны. У вас, вероятно, он достаточно силен.

Объяснение меня не слишком удовлетворило, но ничего более внятного я от лекаря добиться так и не смог.

Вечером, когда занятия подошли к концу, я отправился на полюбившийся пригорок для медитаций. Мне хотелось проверить, получится ли без помощи Натаниэля повторить утренний успех. Можно было, конечно, проделать эксперимент и в месте силы, но там в последнее время было достаточно многолюдно – старшие курсы усиленно развивали дар, готовясь к летней практике. Не любил я работать в окружении любопытных глаз, а здесь меня никто не потревожит – за месяц медитаций даже Витек понял, что ничего интересного в этом месте нет. А сидеть без движения больше пяти минут пацан физически не мог.

Для начала я попытался войти в то необычное состояние, позволяющее увидеть свое тело изнутри, но какая-то сила не пускала меня, удерживая на границе между реальностью и новыми возможностями. Судя по всему, именно об этом и говорил лекарь, когда упоминал про внутренний барьер и разгон восприятия.

В первый день самостоятельных тренировок у меня так ничего и не получилось, как и во второй, и в третий, и лишь к концу недели мои усилия дали результат, хотя он мог быть следствием ежедневных занятий с Натаниэлем. В любом случае, барьер, мешающий мне вновь оценить состояние тела, исчез, позволив работать с телом на совершенно ином уровне. Осталось только проверить, смогу ли я повторно заживлять небольшие раны вне лекарского кабинета.

Никогда не понимал людей, наносящих себе травмы намеренно. Помню, был у меня один знакомый, у которого руки будто прошли через блендер – их полностью, до самых плеч, покрывали шрамы. Как мне однажды сказал этот человек, по молодости у него немного поехала крыша, и они вместе со своей девушкой занимались подобной дрянью. И вот сейчас мне предстояло сделать нечто подобное.

С метательным ножом, доставшимся от наемного убийцы, я после всех жизненных перипетий расставаться так и не захотел, припрятав заточенный кусок стали в надежном месте (на территории интерната, как оказалось, хватало укромных уголков). И сейчас заточенный кусок стали наконец попробует мою кровь.

Резать себя – занятие не самое приятное, а уж резать себя ножом, который пару месяцев пролежал без должного ухода, еще хуже. Заработать заражение крови по собственной же глупости в мои планы не входило. Нет, лекарь наверняка и от подобного может вылечить, но оно мне надо? Естественно, никаких средств стерилизации под рукой у меня не имелось. Можно было, конечно, попросить тот же спирт у Вероники, но увы. Девушка, с которой мы так хорошо проводили время, уехала из интерната около трех месяцев назад. По слухам, она все-таки нашла себе богатую пассию из довольно знатного рода. Ну что ж, совет им да любовь. Жаль, конечно, но помимо телесной близости нас с девушкой ничего больше не связывало.

На место заведующим хозблоком поставили хмурого и прижимистого дядьку, у которого не то что спирт выпросить было невозможно, он даже чистую одежду нам выдавал с таким видом, будто мы его обворовываем.

Отбросив мысли о Веронике, я взвесил метательный нож и решил воспользоваться проверенным способом обеззараживания – температурой. Нагревать вещи мы научились еще в первые месяцы учебы.

Металлическая рукоять оказалась зажата в коре растущей рядом яблони, а я начал медленно вливать энергию в лезвие, стараясь не тратить лишнего. При выполнении любого магического действия можно было пойти двумя путями: быстрым, но расходующим кучу сил впустую, и медленным, но рациональным. Естественно, я воспользовался вторым способом, не собираясь расплачиваться за излишнюю спешку повышением собственной температуры и слабостью во всем теле.

Нагреть кончик ножа удалось за пару минут, у меня не было цели довести его до белого или красного каления. Градусов двести вполне достаточно, чтобы уничтожить большую часть бактерий.

После того, как нож остыл до приемлемой температуры, я вытащил его из дерева обернутой тряпками ладонью. Ну а дальше меня ждала не самая приятная процедура. Пришло время наносить себе раны.

Положив на всякий случай под руку бинты для перевязки, я, стиснув зубы, произвел короткий разрез на предплечье, стараясь не задеть вены, и тут же попытался перейти в состояние внутреннего созерцания. Пусть не с первого раза, все же боль отвлекала и не давала сосредоточиться, но у меня получилось. Золотое свечение предстало перед внутренним взором. И как всегда, рана выделялась на этом фоне ярко-красным цветом.

Процесс заживления ничем не отличался от тех, что я проделывал на уроках с Натаниэлем. Лекарь, кстати, уже спокойнее относился к моим успехам, но иногда удивление все же пробивалось сквозь маску холодного любопытства при взгляде на то, как затягиваются даже длинные порезы на моем теле.

Эксперимент можно было считать удачным – на руке, как всегда, не осталось и следа. Рана зажила. И на этом самостоятельные опыты я решил прекратить. Полученного результата мне показалось достаточно, а калечить себя ради углубления знаний я не собирался. Да и резать собственное тело без анестезии, прямо скажем, удовольствие на любителя.

Занятия с Натаниэлем продолжались почти месяц, и, по моему мнению, из всех предметов, не связанных с боевой магией, они были самыми полезными. Да, к концу года нас начали немного учить поведению в обществе и даже математике, но все равно будущие «дворяне» знали преступно мало. Из нас готовили бойцов, солдат, узко специализированных магов, но никак не членов дворянской братии.

Война, которую с замиранием сердца ждали все ученики интерната, не началась. Насколько мне было известно, причастность Каспийского княжества к смерти Юрия Орлова так и не была доказана. Ходили смутные слухи, что это сделали повстанцы или вообще бандиты, но в такое я слабо верил. Убить члена княжеского рода – задача не из простых. Как бы то ни было, но напряжение на границе все равно увеличилось, как и количество войск, переброшенных туда.

К концу весны, когда природа отмечала праздник жизни – вокруг все цвело, пахло, жужжало и пищало, – в интернате началось какое-то непонятное шевеление, которое я за учебой и тренировками не сразу заметил. Как выяснилось, дело заключалось в том, что близился день вручения шпаг – выпускники интерната готовились получить знаки совершеннолетия и окончания обучения. С этого момента юноши станут пусть еще не дворянами, но уже и не простыми жителями – оружие в княжестве мог носить далеко не каждый.

Само торжественное действо произошло спустя пару дней. Тринадцать человек (выпускники, дожившие до третьего курса) замерли возле административного корпуса, одетые в парадную форму, раскрашенную в желтые и синие тона. И надо отдать должное дизайнерам одежды, выглядело все действительно красиво и торжественно.

Нас тоже заставили обрядиться в неудобные мундиры, сшитые явно по усредненным лекалам и поэтому жмущие в самых неожиданных местах. Всех курсантов вывели на улицу, и теперь мы стояли на солнцепеке, обливаясь потом и дожидаясь, пока к длинному, покрытому бархатной накидкой столу, на котором лежали шпаги, подойдет почетный гость.

На самом деле, сегодня помимо вручения оружия должен был произойти еще и официальный выпуск женской группы. Пятнадцать девушек во все глаза пытались высмотреть, где же лежат украшения, которые им сегодня подарят. Традиционно выпускницам прикалывалась брошь на платье, означающую, что они теперь могут считаться образованными и совершеннолетними девушками, готовыми вступить в брак и влиться в дворянское общество.

В жарком, залитом солнцем дворе собрался весь интернат, и, когда из административного корпуса наконец вышел Макар Тимурович в сопровождении пузатого, вспотевшего дядьки, в дорогом наряде и с золотой цепью до пупа, по рядам пронесся облегченный выдох.

Сама процедура вручения атрибутов выпускника мне мало чем запомнилась. Разве что я с интересом разглядывал флаг княжества, который раньше видел только на картинках. Величественный орел парил над золотым пшеничным полем на фоне синего неба. Стяг развевался на слабом ветру все время, пока напыщенный дворянин зачитывал имена выпускников и под клятву верности князю отдавал в дрожащие руки юношей шпаги. С девушками все было даже проще, у них и клятва была покороче, и брошь просто отдавалась в руки, сами, мол, потом прицепите, как вам надо.

В общем управились быстро, а на следующий день мне стало известно, что почти весь третий курс уже покинул интернат – парни отправились служить, а большинство девушек разъехались по знатным и не очень домам – многим выпускницам уже нашлись женихи.

Интернат завершил один круг обучения и уже начал готовиться к приему новых воспитанников, которых сейчас усиленно собирали по всему княжеству, а перед нами все ближе маячила перспектива покинуть это заведение. Еще какая-то неделя, и в казарме, ставшей для нас за год привычным и, можно сказать, родным местом, появятся новые жители, а мы в это время уже будем ехать к месту прохождения летней практики.

За месяц, прошедший с момента, когда Витек сообщил мне новость о смерти Юрия Орлова, я так и не решился на побег. Война, судя по всему, откладывалась, и, несмотря на растущее напряжение между княжествами, полноценных военных действий не планировалось. По крайней мере, так сообщил Леонид. Вот и не видел я смысла срываться сейчас в бега, рискуя оказаться в княжестве вне закона.

Дезертиров, а если я исчезну из интерната, то стану именно им, ждала незавидная судьба. По сути, все курсанты сейчас были должны княжеству за обучение, и оплачивать его мы будем именно своей службой. Так что, если я сейчас решусь на побег, то искать меня будут очень усердно, а значит, жить как простой обыватель уже не получится. Мне придется либо покинуть государство, либо скрываться под чужим именем с поддельными документами.

В общем, я решил пока оставить все как есть. Натворить непоправимой ерунды всегда успею, не стоит дергаться раньше времени. Были, конечно, в побеге и свои плюсы. Я, к примеру, опасался, что на летней практике, вне крепких стен интерната, лишусь защиты от жрецов и дяди, скрывающегося сейчас от княжьего сыска. С другой стороны, не думаю, что эти лица сунутся на границу, кишащую войсками. Тем более еще неизвестно, куда нас отправят.

Последняя неделя в интернате, как ни странно, ничем не отличалась от любой другой – мы все так же учились, тренировались, гадали, что нас ждет в будущем, но не более. И лишь в последний день Леонид, вошедший, как обычно, на вечернюю проверку, огорошил нас новостью:

– Завтра с утра мы уезжаем из интерната. Личные вещи сдать в хранилище. Походный мешок со всем необходимым получите там же.

– Мы едем на войну? – с неподдельным энтузиазмом спросил Витек. Пацан весь последний месяц только и говорил о сражениях, вражеских воинах и том, как он всем покажет, на что способен.

– Нет никакой войны, – отрезал наставник. – Но нас действительно отправляют на границу с Каспийским княжеством. Все вопросы завтра, отбой.