В воскресенье допросов не было. Филин был даже благодарен за это своре своих мучителей. Филин выспался и сразу почувствовал себя гораздо лучше. Когда во второй половине дня за Филиным пришел старшина, Филин был уверен, что его ведут на очередную милую беседу с Хрулевым – но это было не так. В допросной Филина ждал Попцов.
– Хреново выглядишь, – нахмурился он.
– А здесь от меня как-то и не ждут, чтобы я расцвел морально и духовно, – насилу хмыкнул Филин, пожимая ему руку. – Спасибо, что зашел, Ром. Есть какие-нибудь новости?
– Кабинет УСБшники перевернули полностью. Обыскали все. Нашли секретки твои. Но дела на агентуру я вовремя заныкал, как ты просил. У себя в гараже. Ну, знаешь, у меня там тайничок.
– Спасибо. Это хорошо.
– Твою хату тоже обыскивали. Нашли что-нибудь или нет, я не знаю.
– Там нельзя ничего найти. Я чист. Разве что подкинули.
– От УСБшников всего можно ждать, – невесело согласился Попцов.
– Они говорят, есть свидетель. Который якобы видел меня, когда я убегал от Карины ночью. Но Ромыч, меня там не было. Это или п… дешь, или подстава. Можешь узнать что-нибудь?
– Вряд ли, мужик, – кисло откликнулся Попцов. – По мокрухам главк работает. В основном УСБ. Нас вообще не подпускают.
Черт. Филин, протяжно вздохнув, опустился на стул.
– Ромыч, по трупу Карины есть что-нибудь? Как ее убили? Какие-нибудь расхождения с первым убийством?
– Я говорил с криминалистами, которые на месте работали… Лех, ее нашли в ванной, как и первую. На теле есть следы ударов в корпус. То есть, она сопротивлялась. Ее приложили несколько раз, в живот и «солнышко». Если врезали как следует, у нее дыхание перебило. Тогда ее и задушили. И держали, пока она не откинулась… А потом погрузили в ванную. Чтоб было похоже на первую мокруху.
Карина была хорошей женщиной. Веселая, живая, целеустремленная. Филин сразу представил сцену убийства и почувствовал, как в его груди закипает холодная ярость. Ради чего она погибла – он не знал. В адрес кого была направлена ярость – он не знал тем более.
Поздним вечером в камере здоровяк, попросив у Филина очередную сигарету, поинтересовался:
– Кореш, а тебя за чё замели?
Филин долго думал, что ответить и отвечать ли вообще.
– Мокруху шьют.
– Фигово, – согласился здоровяк. – В отказ идешь?
Филин бросил на него быстрый взгляд. Наседками для внутрикамерной разработки не удивишь никого.
– А ты с какой целью интересуешься, корешок?
– Да я так, просто, чувак, ты че.
– Самого-то за что замели?
– Да так, по мелочи, – нехотя и довольно загадочно отозвался здоровяк и, поспешно «забычковав» недокуренную сигарету, улегся на шконку и отвернулся.
В понедельник утром Филина повезли в СК. Собираются арестовывать, мрачно догадался он. Значит, теперь в СИЗО. Филин, еще недавно шокированный таким поворотом событий, начал понимать, как глубоко увяз. Доказательств на него почти не было, но он мог навскидку назвать прорву случаев, когда людей осуждали и закрывали на много лет вообще без доказухи. Доказательство – дело не только наживное, но и субъективное. При наличии желания их можно придумать или сфабриковать.
В его случае у УСБшников желания было, хоть отбавляй.
В здании горотдела комитета его встретил тщедушный адвокат.
– Я из городской коллегии, представляю ваши интересы, – сообщил он.
– Вы с делом познакомились?
– Пока еще нет. Не успел. После опознания следователь обещал дать материалы на ознакомление.
– Опознание?
– Вас привезли на опознание.
Филин нахмурился. Таинственный свидетель, который якобы видел Филина там, где не мог видеть никак. Он ждал и не мог дождаться, когда конвоиры поведут его в кабинет следователя.
И не напрасно.
Для опознания старались не больше, чем обычно. Двое подсадных были разного с Филиным роста и совсем на него не похожи. Филин, мрачно покосившись на них, подумал, что любой сомневающийся немедленно укажет на него.
– Филин, встаньте посередине. Вы слева и справа. Вот так, – бормотал Старостин. – Понятые, готовы? – понятые кивнули. Тогда следователь бросил конвоирам: – Зовите свидетеля.
Конвоир стукнул в дверь. Когда она открылась, в кабинет в сопровождении Хрулева неуверенно шагнул невысокий и растрепанный тип лет 35. Филин пораженно окаменел, увидев его.
Это был Клаус. Наркоман с его «земли». Тупой и безмозглый, непригодный ни для чего – даже для того, чтобы быть заштатным разовым стукачом. С полгода назад во время очередной облавы по притонам, когда Филин в сотый, наверное, раз столкнулся с Клаусом, Попцов хотел завербовать его. Филин отговорил напарника. Клаус был трусом, трусом до мозга костей. На что-то решительное он был способен лишь в поисках дозы, подстегиваемый ломкой – но не более того.
Увидев Филина, Клаус посерел от страха и отвел глаза.
– Господин Кириллов, – Старостин обратился к Клаусу. – Вы как свидетель предупреждаетесь об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и заведомо ложное опознание по статье 306 УК РФ. Вы меня понимаете?
Клаус сдавленно кивнул, старательно не замечая Филина. Филин же, прищурившись, буравил его лютым взглядом, готовый вцепиться ему в глотку немедленно. Клаус, тварь. Филин мог закрыть его сто раз. Зная, что Клаус настолько трус, что не способен на какое-то насилие, Филин просто жалел его. Урок на будущее.
– Господин Кириллов, опознаете ли вы кого-нибудь из предъявленных вам граждан? Если опознаете, то укажите на это лицо рукой и объясните, по каким признакам вы его опознали, а также когда и при каких обстоятельствах видели. Господин Кириллов?
Хрулев нетерпеливо кашлянул. Клаусу пришлось посмотреть на Филина и подсадных. Когда они встретились взглядами, Клаус невольно судорожно сглотнул. Он был в панике, это было видно невооруженным глазом. Покосившись на остальных, Клаус жалко пробормотал:
– Нет.
– Что? – рыкнул Хрулев.
– Хрулев, – осадил его следователь. – Попрошу вас выйти.
Сжав зубы, Хрулев вышел и хлопнул дверью. Клаус уставился на пол, чтобы ненароком не столкнуться глазами с Филиным. Филин же продолжал буравить его испепеляющим взглядом.
– Господин Кириллов, посмотрите внимательно. Вы описали человека, которого вы видели бегущим во дворе дома 45 по улице Котова. Этот человек находится сейчас в этой комнате?
– Там бежал какой-то тип, – промямлил Клаус, готовый провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться здесь. – Но тут… нету его.
Следователь нахмурился. Он явно рассчитывал на другое.