Ритмы созерцания

Совершенный человек померещился мне…

У ПОГРЕБАЛЬНОГО ОГНЯ ЛЮБВИ

Он долго смотрел:
Что там, за стеной?
Там прошлого дух,
Здесь – время разрух.

Она где-то там…
Почти что нигде,
И он вспоминал,
Он долго молчал.

Там – пальцы её
Дрожали, любя,
Здесь – боль пустоты
Да пепел мечты.

А в облаке скорбь.
Багряный рассвет
Сосёт его кровь,
Отпустит – и вновь…

Закрыл он окно,
Чтоб не дуло весной,
Там воздух больной,
Там воздух чужой.

Вокруг тишина,
Тоже давит на грудь,
И трудно дышать,
Но страшно отдать…

Он завтрак принёс,
Жуёт, с тошнотой,
Без воли в глазах,
Нет силы в руках.

Он вышел за дверь,
И всё как всегда,
Но утро скулит
Да память знобит.

МАЙ

Снег весенний в садах опустился – то вишня цветет белокуро,

Вот и в каждом дворе нарядилась цветная сирень,

Май вдохнул в это лето тепло, наслаждаясь своей режиссурой,

Мы шагаем по лестнице-бездне – другая ступень.

Я иду по дороге один, как всегда, и в лучах предзакатных,

Я не вижу ни смерти, ни боли, ни даже тоски,

Голубые глаза-небеса побледнели давно, улыбаясь приятно,

Возрождают умершую юность те сочного духа глотки.

ЖИЛА КОШКА

Будний день. Летний полдень тянулся,
Жёлтый карлик смеялся вверху,
Городок в тёплый свет окунулся,
И поэт поклонился стиху.

На проулочную дорогу,
На разбитый горячий асфальт,
И, прищуривши глаз немного,
Вышла кошка, смотрящая вдаль.

Не услышал тот зверь поворота,
Озадаченный чем-то своим,
А к шоферу подкралась дремота,
И обзор был плохой, и засим…

Колесо чуть подпрыгнуло страшно,
И другое подпрыгнуло чуть,
А последствия были ужасны,
Да прохожий увидел ту жуть.

Кошка выгнулась как-то нелепо,
Удивлённо и дико глядя,
И задёргалась адски, свирепо,
А немного, чуть-чуть погодя

Быстро брызнул один на дорогу
Светлой крови тончайший фонтан,
И второй подоспел на подмогу —
Извергался агонии вулкан.

Не кричала она во всё горло,
Как истошно все кошки орут,
Тихий хрип раздавался из жерла,
Смертной лавы затянут хомут.