Эра Игры: Возрождение Эрафии

Небесный свод, ещё мгновение назад сиявший своей чистотой, в раз затянуло черными, тяжёлыми грозовыми тучами; ветер, прежде сохранявший нейтралитет и никак не вмешивавшийся в ход предстоящей битвы, выпустил тысячу своих самых быстрых воинов. Рыцари не взмывали в небо только потому, что их к земле прижимала тяжесть собственных доспехов.

– Пикинёры, к бою! – скомандовал Владимир, понимавший, что оттягивать наступление дальше нельзя, потому что рухнувшие центральные ворота предприимчивые жители стали еще больше забрасывать хламом, дабы не дать врагу проникнуть в город.

На полуразрушенных стенах показались лучники. Город не собирался сдаваться без боя. Тогда Владимир отдал приказ арбалетчикам прикрывать ровные ряды пикинёров, подвергавшихся всё более ожесточённому обстрелу по мере их приближения к воротам. Первые бесславные ребята стали падать от стрел, насмерть пронзавших их тела, радуя стервятников свежим мясом.

К хладнокровно глядевшему на истребление своих солдат Владимиру на невысокой хилой лошади подскакал тощий командир по имени Иосиф. Его худобу даже доспехи не могли скрыть, висевшие на нем, как на швабре. Зато серые злобные глаза устрашали всех, кроме Владимира, знавшего о безмерной преданности командира ему. Но единственным, что все подмечали и что смягчало злобный вид командира, были его усы.

– Почему стоим? Почему не отдаешь приказ? – Негодовал красный, как поспевший помидор, командир.

– Йося, войны без крови не выигрываются, – спокойно ответил Владимир, не смотря на своего друга.

– Перерубить их всех сейчас, и дело с концом, – продолжал упирать Иосиф, никак не отреагировавший на коверканье собственного имени, – а мы стоим и бездействуем!

– Стой, тебе говорят! – Рявкнул главнокомандующий, не желая выслушивать истерику одного из своих лучших командиров. – Сейчас побегут крысы со всех сторон! Только ловить успевай!

Владимир в военной кампании не давал солдатам усомниться в своем чутье. Не ошибся он и в этот раз: разъярённые жители негодовали по поводу бездействия своих защитников и вынудили тех выйти на бой через восточные и западные ворота, где их уже поджидала в засаде тяжёлая конница, разбившая в пух и прах ошарашенного врага, пустившегося в бегство.

Всем казалось, что город будет взят малой кровью, но чёрные тучи, закрывшие собой небо и превратившие день в ночь, ударили в барабаны грома, призывая дать бой непрошенным гостям. И, словно проникнувшись зовом небес, город опрокинул слишком глубоко проникнувшую конницу. Владимир, как и его армия, не могли видеть того, что происходило за стенами, но чутье полководца беспокойно твердило ему: «Город не взят. Малой кровью не обойтись». И Владимир приказал всем войскам штурмовать непокорную крепость.

Небо трещало по швам. Молнии на короткие мгновения освещали кровавые баталии, развернувшиеся на улицах города, но тут же затухали. Дождь непроглядной стеной встал перед Владимиром, угрюмо наблюдавшим за всем со стороны в ожидании посла с вестью о падении города. Воздух наполнился смрадом от смешавшейся грязи, конского помёта и крови.

Хоть численное преимущество армии Владимира было неоспоримо, но узкие улицы и самоотверженность защитников города уравнивали шансы на победу обеих сторон. Битва затягивалась. Дождь наполнял чашу города с каждой каплей всё больше, однако никто из солдат не обращал внимание на начинавшийся потоп.

Великий полководец, уставший ждать известий с полей сражения, решил, что, увидев его в бою, солдаты воодушевятся и быстрее возьмут город. Пришпорив коня, Владимир галопом ворвался в самое пекло. Словно оседлав Пегаса, он с лёгкостью перелетел на своем бравом жеребце через руины, засыпавшие центральные ворота.

Полководец, раньше приходивший лишь на развалины, либо вступавший в бой, когда его армия добивала врага, оказавшись в самом разгаре битвы, чуть не слетел с лошади от страха, увидев искорёженные гневом лица солдат, словно в них черти вселились, но удержался, рефлекторно схватившись за гриву коня. Забыв все уроки фехтования, он принялся наотмашь махать мечом, словно отгоняя мух от своего резвого скакуна, слепо несшегося на врага.

Расчет Владимира вновь оказался верен: солдаты, увидев, как их главнокомандующий самоотверженно ворвался в бой, лихо рубя одну вражескую голову за другой, воодушевились и быстро принялись вытеснять защитников города на главную площадь, где взяли их в кольцо.

Полководец, пораженный смелостью врага, которой ему ещё не приходилось видеть ни в одном из захваченных им городов, решил помиловать оставшихся в живых. Он поднял меч вверх, останавливая тем самым сражение. Выехав к побежденным, Владимир произнес:

– Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь!

Услышав слова Владимира, опешивший Иосиф буквально подлетел к нему на своем коне, выпучив на друга полные удивления и недоумения глаза.

– Какое «сохраню жизнь»?! – шепотом возмутился на него командир, – Сегодня ты им сохранишь жизнь, а завтра они тебе горло перережут!

– Так мы хотя бы будем знать их в лицо, – спокойно взглянул на него полководец, полный уверенности в своей правоте.

– Ты думаешь, мы не знаем, кто ты? – Прервал их беседу выступивший вперед защитник города.

Это был бородатый мужчина лет сорока в помятых от ударов доспехах. Шлема на нём не было, и Владимир мог свободно рассмотреть его длинные тёмные волосы, которые немного вились и достигали плеч. Из раны на голове текла кровь, но её тут же смывал дождь. Мужчина стойко держался и не подавал вида, что имеет какие-то увечья, а в руке он крепко держал короткий обломок меча.

– Кто ты? – Прищурившись, с интересом взглянул на храбреца полководец.

– Я граф, а большего тебе знать и не стоит, – хриплым голосом без малейшей тени страха ответил он.

– Вижу, ты не боишься.

– А чего мне бояться? – Усмехнулся граф. – Я же знаю, что всё это – лишь игра, и, умерев, я всего-навсего стану кем-то другим.

Поняв, что перед ним не бот, а настоящий человек, у Владимира пробежали холодные мурашки по спине, а лицо его побледнело.

– В темницу их! – Несвойственным ему тонким голосом выкрикнул Владимир, но, прокашлявшись, повторил приказ.

Оставшуюся горстку защитников города скрутили за руки. Когда их уводили, граф с усмешкой продолжал смотреть на полководца.

2

Игра

Дойдя до конца света, понимаешь, что свет – лишь волна.

Приняв ванну в своем новом дворце, Владимир обтерся полотенцем, и вдыхая душистый аромат мыла и наслаждаясь им, в таком виде направился в одну из спален. В руках он держал хрустальный бокал, наполненный лучшим красным вином из погреба своих владений. Проходя мимо окон, император наслаждался тем, как в бокале вино играло янтарными тонами, ловя лучи опускающегося за полоску горизонта солнца. Полководец наслаждался свободой не стиснутого железом тела, спеша в свою новую спальню, но не за тем, чтобы предаться сну, а чтобы насладиться видом из своих покоев. Зайдя в опочивальню, Владимир подошёл к одному из окон, выходивших на запад, с улыбкой вздохнул и чуть приподнял руку, рассматривая сквозь напиток заходящее солнце. Оно казалось кроваво-красным, как будто бы символизируя прошедшую накануне битву, мысли о которой не отпускали императора. Он гордился собой, но в то же время ругал себя за свою трусливость, небольшими глотками смакуя сладкое вино. Вдруг ему вспомнились слова графа о том, что тот, якобы, знает его в реальности. Холодные мурашки вновь пробежали по спине Владимира, а живот неприятно скрутило. Но мужчина лишь мотнул головой и нахмурился. Неужели он боится? Вздор!

Думы полководца прервал резкий стук в дверь.

– Войдите, – не поворачиваясь, скомандовал Владимир.

В спальню вошёл Иосиф в белой рубахе до колена, опоясанной кожаным поясом, на котором виднелись ножны с кинжалом.

– Вов, ты бы оделся хоть, – смутился вошедший, закрывая за собой дверь.

– А ты, Йося, жизни меня не учи. Телу после доспехов нужно дать подышать, – говоря это, Владимир поворачивал голову в пол-оборота к собеседнику, а слушая, отворачивался обратно к окну.

– Не против, если я сяду? – Завидев рядом с собой, у стены, плетённое кресло, командир быстро прошёл и сел, не дожидаясь ответа.

– Садись.

– Спасибо, а то я устал, как собака.

– Вина?

– Да, не откажусь.

– Тогда ударь кулаком по двери.

Иосиф с силой стукнул кулаком по деревянной резной двери, из-за которой только что появился сам. Та задрожала, но удар вынесла. Через секунду она приоткрылась, и в проёме показалась маленькая милая девичья смуглая голова. Ее покрывал простой платок, который когда-то был ярким и пёстрым, а сейчас казался блёклым и серым.

– Вина моему другу, – приказал Владимир, и дверь тут же захлопнулась.

– Если у них такие служанки, то какие же у них наложницы – посмеялся командир, расплывшийся в недвусмысленной улыбке.

– Приглянулась? – хитро ухмыльнулся полководец, догадавшись о том, что молодая служанка вызвала у его друга неподдельный интерес. Тот самый, который возникает у разгорячённого подвигами и успехами на войне юноши к молодой прислуге.

– А то, – смутился Иосиф, словно раскрыли его пикантную тайну, которой он гордился, но не решался никому поведать.

– Хорошо, – после нескольких секунд раздумий произнес Владимир, – она будет твоей, придёт к тебе ночью. Только будь любезен, обласкай её. Она еще юная и не знает мужских ласк.