День Освободителя

Антон Сергеевич умолк, глядя на малыша, который, вдоволь нарезвившись и накувыркавшись, теперь лежал в кроватке, сосредоточенно ковыряя в носу. Его глазенки моргали все медленней и медленней…

Робоняня осторожно накрыла уснувшего безобразника одеялом и укатила собирать разбросанные по комнате игрушки.

– А когда они спят, то кажутся даже симпатичными, – чуть ли не умильно вздохнул Антон Сергеевич.

– Ага! Маленькая курносая атомная бомбочка, – тряхнула головой Лена, рассыпав по столу еще немного песка, – нет уж! Меня Вы так дешево не проведете! Завтра Ваша очередь унижаться перед миллионной аудиторией. Ради лучшего будущего, разумеется.

– Так я от своей части ответственности и не отказываюсь, – ее босс сделал вид, будто оскорбился, – тяну лямку и не жалуюсь…

Он прервался, чтобы ответить на вызов коммуникатора.

– …да, спасибо, я всегда слежу за трансляциями.

– …отрадно слышать! Мы в администрации не жалеем сил и делаем все от нас зависящее, чтобы обеспечить малышу максимально комфортные условия.

– …какое именно?

– …еще одного? Но… да, я понимаю… то есть…? В Национальной программе!?

– …да, конечно, мы подумаем, просто все это так… неожиданно.

– …хорошо, я перезвоню.

Антон Сергеевич отложил в сторону коммуникатор и вытер проступивший на лбу пот.

– Твое последнее выступление оказалось настолько удачным, – он оттянул ворот душившей его рубашки, – что Ювенальная Комиссия предложила нашему городу взять на попечительство еще одного карапуза.

Послышался короткий хрустальный звон, и Лена, ойкнув, уронила на стол осколки лопнувшего в ее руке бокала. Робогорничная немедленно метнулась ей на выручку, держа наготове медицинский модуль.

– Отвали, железяка! – огрызнулась девушка, впившись губами в порезанный палец.

– Ты, кажется, чем-то недовольна? – Антон Сергеевич принял у механической служанки новый бокал и наполнил его.

– Меня и один-то скоро в могилу сведет, чему я должна радоваться?

– Ты просто не понимаешь, на какой уровень мы теперь выходим! Наш город признали образцовым и его включают в Национальную программу! К нам теперь губернаторы и мэры на стажировку приезжать будут! Под такую работу мы можем получить финансирование, о котором раньше и не мечтали!

– Ну да, будем проводить для них семинары на тему: «Как продолжать счастливо улыбаться, когда тебя лупят игрушечной лопаткой по голове».

– Да хоть так! – Антон Сергеевич рубанул рукой воздух, – если мы докажем, что умеем управляться с детьми, то очень скоро вся наша работа сведется именно к обмену опытом с другими. Жертвовать собственной головой нам уже не придется! Продержись еще месяцок! Мы обязаны оправдать оказанное нам доверие! Опекунство сразу над двумя воспитанниками – это же огромная честь! Самая настоящая награда за наши труды!

– А по мне, – Лена еще немного пососала кровоточащий палец и придирчиво его осмотрела, – так больше похоже на приговор. Уж лучше бы меня расстреляли…

Храм Вечности располагался в самом центре квартала Освободителей, вздымаясь над окружающими зданиями своими куполами и шпилями. Каждый день у его подъезда останавливались машины, подвозящие новых героев, пожертвовавших своей жизнью ради общего блага. Каждого из них сопровождали репортеры, стремящиеся запечатлеть их последние минуты, чтобы приобщить записи к летописи беспримерного подвига, равных которому не ведала История.

Еще год назад сообщения из мира, где обитают богатые и знаменитые, воспринимались Рустамом как репортажи из другой галактики, но после присоединения к Движению Освободителей, он, неожиданно для себя самого, также оказался вовлечен в новостные выпуски. Что, впрочем, было вполне объяснимо. Люди, сумевшие преодолеть путы застарелых инстинктов и открывшие миру путь в лучшее завтра, заслужили свою частичку славы. Соответствующие репортажи и интервью привлекали в Движение все новых членов, а потому Рустам охотно на них соглашался, едва ли не впервые в жизни чувствуя, что делает нечто необходимое и важное.

Сегодня он также постарался предстать перед камерами в самом лучшем виде, излучая спокойствие, оптимизм и чуть ли не предвкушение предстоящей процедуры, и его яркий наряд пришелся как нельзя кстати, притягивая взгляды и объективы. Рустам не мог себе позволить проявление даже малейшей слабости, чтобы не подвести Движение. От него, как и от других его членов, в самом прямом смысле зависело само Будущее, и он гордо нес это бремя на своих плечах.

Да, он слышал о других, проявивших слабость духа, либо, что еще хуже, пытавшихся пойти на обман, воспользовавшись всеми благами Последнего Года, а потом сбежав. Их все равно очень скоро ловили и доставляли в Храм, но те сюжеты в новостные выпуски, разумеется, не попадали. Рустам видел соответствующие записи, и ничего, кроме чувства омерзения, вид взрослых людей, ползающих по полу и размазывающих по лицу слезы и сопли, у него не вызывал. Человек, полностью порабощенный своими животными инстинктами, заслуживает только презрения. Да и может ли он называться Человеком в полном смысле этого слова?

Рустам же воспринимал предстоящую процедуру как часть своего долга перед грядущими поколениями, перед маленькими, юными человечками, фотографии которых украшали стены Храма. Ведь именно ради них, ради их счастья, ради самой возможности их появления на свет Освободители уходили в Вечность, расчищая планету для лучшей жизни.

Конечно же он знал, что подавляющее большинство младенцев сегодня рождалось исключительно в рамках квот, приобретение которых оказывалось по карману далеко не всем. Двух детей могли себе позволить только очень обеспеченные граждане, ну а третий малыш обходился и вовсе в целое состояние. Таким образом, для счастливых родителей, добившихся права на рождение ребенка, он представлял собой настоящее живое сокровище.

И все равно, глядя на счастливые детские личики, даже догадываясь, что они родились в обеспеченных семьях, вполне способных их прокормить и обеспечить всем необходимым, Рустам оставался верен сделанному однажды выбору. Младенцы ведь не виноваты, что их родители – состоятельные люди, и их еще неясное будущее точно так же зависит от способности планеты прокормить всех ее обитателей. И именно ради их благополучия, ради их счастья Рустам и другие Освободители решались на Уход.

Единственный реальный страх, который он ощущал впереди – риск повторить тот путь упадка, что прошли люди, укрывшиеся внутри метафорической Стены от надвигающегося со всех сторон остального мира. В рубрике «Их нравы» ему регулярно попадались репортажи «с той стороны», и Рустам испытывал невольную тревогу от понимания, что и его народ не гарантирован от повторения тех же ошибок.

Насколько безумными должны быть люди, отказывающиеся от собственных детей в пользу кибернетических заменителей!? Что именно сломалось в их головах, что они решили обменять любовь на синтетические удовольствия или на ее виртуальный аналог!? Как низко должно пасть общество, чтобы властям, высунув язык, приходилось бегать с пухлыми пачками денег наперевес в поисках хоть кого-то, согласного родить малыша или взять его на содержание!? И можно ли считать действующие по эту сторону Стены запреты на нейроинтерфейсы и роботизированных бытовых помощников достаточной мерой, чтобы предотвратить скатывание в ту же пучину деградации!? Не окажется ли его, Рустама, жертва в конечном итоге напрасной!? Что, если и его сородичи, дорвавшись до технологических новинок, освобождающих от забот, труда и усилий, точно так же выродятся и очень скоро бесследно сгинут с лика планеты!?

Но, как говорится, потеряв голову, по волосам не плачут. Рустам сделал свой выбор, он дал потомкам шанс, ну а уж как они им воспользуются, от него, увы, уже не зависит.

Приветливые улыбчивые девушки проводили его в соответствующий кабинет, ни на секунду не забывая напоминать Рустаму о важности его миссии и его личном мужестве. Окружающая обстановка, впрочем, мало напоминала медицинское учреждение, больше походя на дорогой массажный салон, изобилуя дорогим деревом, кожей и вкрадчивым полумраком. Тут его уже ожидал Проводник, облаченный в строгий костюм-тройку. Он пригласил Рустама занять место на ложе и вежливо осведомился о пожеланиях клиента. Музыка, свет, напитки – все, что угодно для создания соответствующей атмосферы и должного настроения.

– Дети, – Рустам опустился на мягкую кушетку, принявшую его как родного, – видео со счастливыми детьми, пожалуйста. Я хочу видеть лица и глаза тех, ради кого освобождаю этот мир.

– Да, разумеется! – кивнул Проводник, отступив к панели управления.

Потолок растворился, превратившись в голопроекцию, демонстрирующую вид на детскую площадку, где мальчишка лет трех вовсю резвился, городя космические базы и немедленно их уничтожая взрывами упавших с неба астероидов. С экрана неслось непрестанное «уииууу!», «вжжух!» и «бабах!». Игравшая с ним симпатичная девушка громко смеялась, искренне наслаждаясь общением с мальчуганом и не обращая внимания на испачканный костюм и спутанные волосы. Даже угодившее прямо в лоб синее пластиковое ведерко не смогло испортить ей настроения. Быть может, именно так и выглядит настоящее счастье.

Послышалось тихое шипение подаваемого в кабинет газа, и Рустам закрыл глаза, но перед его внутренним взором продолжали плясать картины, где радостно смеялся симпатичный озорной мальчуган…

(Иллюстрация на обложке – Илья Шумей)