Коронный дознатчик. Сыскарь. Легавый. Агент

Твою же мать! Она что, издевается?! Естественно, хочу! Как тут можно не хотеть?!

По руке, от соприкасания с грудью княгини, холодящей волной разбежалось стадо мурашек и, перебравшись на спину, покатилось вниз по позвоночнику. А внизу живота, напротив, сконцентрировалось тепло. Да какое там тепло – жар распирающего желания, настойчиво требующего забить на всякие там принципы и поддаться пленительному шантажу чертовки.

Нет, ну точно, она суккуба! Не может простая девушка, да ещё так подло мне угрожающая, столь сильно меня возбуждать.

– Сударыня, – оборона моя была уже почти готова развалиться к хренам собачьим, и сопротивлялся я из последних сил, – князь ведь может вернуться в любой момент. Представляете, что будет, если он обнаружит вас в моей комнате.

– Не вернётся, – наглая шантажистка практически мурлыкала и её горячее дыхание нежно щекотало мне ухо. Проворные шаловливые пальчики под одеялом уже преодолели препятствие в виде трусов, добрались до ценного приза и уверенно ухватились за него, как, мать его, за своё собственное. – А если вдруг и вернётся, – рассудительно продолжила она, активно орудуя пальцами, – то, всё едино, не станет меня искать. Он почти и не приходит в мою комнату. И даже если надумает навестить меня, обнаружит запертую дверь и решит, что я затворила её изнутри. Как и вы. Запасные ключи от комнат у меня. Старый Флипке давно спит внизу и не подозревает, что я стащила связку.

– Но вдруг мы ещё кого разбудим?

– Прислугу? Не думаю. Но если вы опасаетесь, я обещаю не шуметь. Вот увидите, – княгиня тёрлась о мою руку, будто похотливая кошка, – можете истерзать меня всю, я не пророню и звука. А если вдруг не удержусь и соберусь закричать, можете зажать мне рот рукою.

Чёрт! Я уже не мог противиться натиску этой голодной хищницы. Я не знаю, как князь мог проявлять равнодушие к этой плутовке. Да на неё и у мертвеца бы встал, пожелай она того раздраконить. Её близость, запах её волос и тела, сумасшедший блеск глаз, нежные пальчики, ласкающие мою плоть, – да как тут можно устоять, оставаясь холодно-безразличным? Пусть кто угодно считает меня малодушным негодяем, но я сдался.

Ухватил её за талию и притянул к себе. Девушка поддалась с трепетной готовностью, тесно прижимаясь и позволяя оплести своё гибкое тело нежными объятиями, отзываясь мелкой дрожью на каждое прикосновение моих рук и каждый поцелуй.

Всего несколько мгновений и мы оба полыхали переполнявшим нас желанием. Она попыталась повалить и оседлать меня, усевшись сверху, но я не позволил. Не сейчас. Слишком велико напряжение, а мне был необходим контроль. Не хотелось взорваться через пару секунд, а потом изнывать, ожидая восстановления. Нет уж, если играть, то по моим правилам.

Скинул её с себя, разворачивая и укладывая на живот, прихватывая за тонкую шею под гривой разметавшихся волос и прижимая к постели. Навалился сверху, чувствуя, как девушка, извиваясь, нетерпеливо елозит подо мной, похотливо прогибаясь и призывно приподнимая свой великолепный зад. Уже не только всем телом, но и тихим утробным рыком требуя, чтоб я поскорее вошёл в неё.

Я не стал долго мучить беснующуюся подо мной княгиню. Не в моих правилах издеваться над женщинами. И тем более над самим собой. Потом будем расхлёбывать эту заваренную кашу. А сейчас никто и ничто не было в силах остановить этот неистовый всплеск страсти, попробовав вырвать изнемогающую от трепетного томления девушку из моих жадных загребущих лап.

Мы безумствовали чуть ли не всю ночь, изредка затихая, недолго отдыхая и вновь вспыхивая безудержным желанием. Лишь когда за окнами начало светать, княгиня упорхнула прочь, оставив меня одного – абсолютно измотанного, напрочь взмокшего, но неимоверно довольного. Постель походила на перепаханное бомбёжкой поле боя. Пришлось вставать – поправлять бельё, поднимать с пола сброшенное одеяло и разлетевшиеся кто куда подушки.

Заснул я почти мгновенно, едва заняв горизонтальное положение, а проснулся от негромкого покашливания, раздавшегося совсем рядом со мной.

Служанка-эльфийка. Или эльфа? Не знаю, как правильно. Собственно, я даже имя её не удосужился до сих пор узнать.

Девушка стояла возле кровати, скромно опустив руки вдоль тела и преспокойно разглядывала сонного меня, без зазрения совести дрыхнувшего на пузе с откинутым прочь одеялом.

– Привет, – выдал я, смутившись, и, нащупав рукой одеяло, поспешил натянуть его на себя.

– Доброе утро, господин. Я пришла забрать посуду, – девушка кивком обозначила направление, на котором, видимо, я должен был сосредоточить внимание.

Сонно щурясь, я приподнялся на локтях и вытянул шею, прикрывая рукой рот – рвущаяся наружу зевота едва не порвала мне пасть и не вывихнула челюсть. На столе возле окна обнаружился поднос, заставленный, как я сумел догадаться, какой-то едой и прикрытый сверху то-ли салфеткой, то-ли полотенцем.

– Угу, спасибо, – кивнул я в ответ девушке. – Сейчас позавтракаю.

Точнее, пообедаю. Время на настенных часах уже за полдень. Вот это я придавил на массу. Даже не слышал, когда она приходила в прошлый раз, принося еду.

Кстати, сегодня волосы девушки, собранные сзади в хвост, позволяли прекрасно рассмотреть не такие уж и большие уши. Покрупнее, конечно, чем у людей, но в сравнении с вислыми лопухами старика Флипке, выглядевшие вполне себе так ничего.

– Зайди за посудой чуть позже. Как тебя хоть зовут-то, красавица? – решился я напоследок выяснить у уже направившейся к дверям девушки.

– Люсилией, – обернулась она, чуть поклонившись. – Приятного аппетита, господин.

– Спасибо, – кинул я вслед удалившейся горничной, слез с кровати и, шлёпая босиком по прохладному полу, поспешил в маленькую комнатку, смежную со спальней и выполняющую роль уборной. – Надо будет озаботиться тапочками и, хм, зубной щёткой, – на полке возле умывальника, конечно, стоял объёмный флакон с ополаскивателем для рта, но мне этого как-то не хватило. И чистоты не ощущалось, и проснуться окончательно, даже после умывания холодной водой, не вышло. Хоть пальцами по зубам шоркай.

Что самое обидное, позавтракать мне тоже толком не дали. Едва откусил румяный бок печёного пирожка с вареньем, в комнату, торопливо постучавшись, вновь проникла Люсилия:

– Господин, хозяйка просит вас срочно спуститься в гостиную, – встревоженно протараторила она.

– Что-то случилось? – нервное возбуждение горничной невольно передалось и мне.

– Пришли из жандармерии, – кивнула она. – Поспешите, господин.

Люсилия убежала, а я, запихнув в рот сразу половину пирожка, кинулся одеваться, надеясь прожевать всё по дороге и при этом не подавиться от волнения. Обновки напяливать на себя не стал. Привычную одежду нацепить было куда быстрее. Через минуту я уже спускался по лестнице – уж что-что, а армейская привычка быстро одеваться и раздеваться со временем никуда не делась.

По пушистому ковру гостиной, такой же просторной, как и находящаяся через коридор напротив обеденная зала, разгуливал туда-сюда, словно измеряя помещение шагами, высокий господин в белой жандармской фуражке с ярко-синим околышем. Его белоснежный мундир с поблёскивающими на солнце медными пуговицами контрастно перечёркивал широкий кожаный ремень с двумя вертикальными портупейными полосками, заправленными под красивые золотые погоны с одним продольным голубым просветом.

Ещё один ремень, пущенный наискосок, удерживал на боку ротмистра сверкающую наполированным навершием рукояти саблю в ножнах. Зауженные синие брюки заправлены были в высокие кавалеристские сапоги со шпорами.

Вот только на курносой физиономии жандарма забавно топорщились тонкие усики с немного загнутыми кверху концами, что придавало молодому человеку совершенно несерьёзный вид. Просто какой-то герой-любовник из театральной пьески.

Княгиня, одетая в длинное строгое тёмно-синее платье, стояла чуть поодаль, совсем не глядя на этакого бравого красавчика, отвернувшись к окну и скрестив руки на груди. Демонстрируя нам красивую открытую шею и тщательно забранный под сетку узел из волос. Когда только успела в порядок себя привести? Я думал, она ещё позже меня проснётся.

– Вы новый помощник дознатчика? – мгновенно среагировал на моё появление жандарм, шагнув навстречу и взяв под козырёк: – Ротмистр Пехов.

К щёлканью каблуков добавился перезвон шпор, а сам офицер выжидательно замер передо мной, вытянувшись чуть не струнку. Это что, мода такая или порядок – башмаками громкие звуки издавать?

– Штольц Владислав Сергеевич, – представился я в ответ, с трудом проглотив пирожок. В горле пересохло, то ли спросонья, то ли от волнения. – Какие-то проблемы?

– Ещё какие, – кивнул жандарм и сурово отрапортовал: – Сегодня за городом обнаружен пароход князя Снежина. Точнее, то, что от него осталось после взрыва.

– От парохода или от князя, – тупо спросил я, похоже, ещё не полностью оклемавшись после бурной ночи.

– От парохода.

– А князь? Что с ним? – с надеждой спросил я.

Но был тут же разочарован:

– Погиб. Найден неподалёку мёртвым.

– Вот как? – мозг скребнула дурацкая мысль, что теперь, по крайней мере, никто не набьёт мне из ревности морду, но я этот бред из головы выкинул и обеспокоенно взглянул на княгиню. Однако та стояла неподвижно, по-прежнему молча уставившись в окно. – Когда это произошло?

– Скорее всего, поздно вечером или ночью, – уверенно доложил Пехов. – Взорвавшийся котёл давно остыл. На место выехали эксперты, но ваше присутствие там тоже необходимо.

– Сударыня, – вновь повернулся я к княгине, – вы отправитесь с нами?

Однако вместо так и не пошевелившейся девушки ответил ротмистр:

– Её Высокородию лучше на такое не смотреть. Когда вы будете готовы выехать?

– Да прямо сейчас, – поспешил я его заверить. – Лишь на минуту поднимусь к себе. Флипке! – заметил я в коридоре дворецкого, – вызывай Эмиля, пусть готовит колесницу.

– Нет необходимости, господин Штольц, – мотнул головой Пехов. – У крыльца нас ожидает экипаж.