Однажды в Москве. Часть II

– Митяй, что творишь? – Никитин встревоженно воскликнул.

В следующий миг Павлик ударом в шею его вырубил. Митяй подхватил обмякшее тело и с помощью братьев затащил в его же машину. Мы напряженно следили, как Кощей прыгнул за руль, а братья зажали бесчувственного “дружка” на заднем сиденье.

Два пацана резко выскочили из-за угла. На миг оцепенев, побежали обратно.

Через минуту все три машины, подняв за собой снежную пыль, умчались.

– Засекли… – Мансуров с досадой. – Еще кто увидел?

– Вроде нет…

Прижав нагло пристраивающуюся в наш ряд белую девятку, я выровнял кортеж.

Наши номера были замазаны. А вот вычищенные до блеска номера Зеленого мерса отлично выделялись на снежном фоне.

– Этот дурацкий цвет… – Мансуров выругался. – И номер…

– Думаю, это уже не имеет значения. Пацаны дворовые и наверняка узнали машину и его владельца.

– Заворачивай… – Мансур указал на развилку. – На Кольцевую…

Глава V

Через минут 40 мы выехали за МКАД и еще через км 20 оказались в небольшом, видимо, полупокинутом населенном пункте. С трудом проехав заваленные снегом узкие дороги, остановились у небольшого домика.

Выйдя из машины, я оглянулся. Кругом тянулся унылый серо-белый фон из свежего снега, почерневших от времени деревянных хибар, такого же цвета полузаваленных заборов и деревьев с голыми ветвями, причудливо разросшимися в разные стороны. Лишь одно полуразрушенное кирпичное строение, местами выбитыми стеклами, врезалось в окружающий интерьер грязно-бордовым цветом. Завершала эту мистическую картину стая ворон, кружившаяся над нами и недовольно каркающая непрошеным гостям. Если даже и были жильцы в этих апокалипсических развалинах, то не подавали признаков жизни. Снежное покрывало вокруг был нетронутым ни человеческим, ни звериным, ни автомобильным присутствием.

– Нам что, внутрь заехать? – спросил я у Мансура, также оглядывающего пространство.

– Нет. Двор завален снегом и еще черт знает, чем. Я здесь сто лет не был.

– Что за место?

– Покинутая деревня. Если кто и есть, то старики или бомжи. Здесь жила Ларискина бабушка. В прошлую зиму отошла.

– Ты хочешь допросить Никитина?

– Вроде того.

– Думаю, Федьке пообещали ваш наркотрафик.

Не ответив, он метнул на меня недовольный взгляд…

Все его попытки открыть заржавевший замок старых, искривленных от времени допотопных ворот таким же древним ключом, оказались тщетными.

– Надо сломать… – наконец он сдался. – Внутри большой сарай. Там и разберемся…

Мы не без труда взломали также покрытый ржавчиной замок сарая. Здесь была площадка, местами заваленная загнившей картошкой, луком и чесноком. На стеллажах лежали пыльные банки и бутылки с различными заготовками, а также аккуратно разложенный прочий хозяйственный хлам.

Очухавшегося Никитина погнали в сарай. Толик надел на него свои любимые наручники, недавно “украшавшие” запястья Сейрана Аветисова. Посадили его в старое потрепанное кресло, потревожив на ней основательно сотканную причудливую паутину, хозяева которой моментально разбежались в воздухе, как малюсенькие акробаты. Широкие деревянные ворота в сарай мы оставили открытыми, потому дневное освещение, ворвавшееся внутрь, дало возможность сориентироваться в помещении.

Толик снял повязку с глаз пленника. Он, щурясь на снежную белизну из открытого проема сарая, неторопливо оглядел сначала окружающих, а после и унылое пространство. Страха в глазах не было.

– Что хотите?

После, его взгляд остановился на Митьке.

– Ты зачем предал меня?

– Я предал?! – кажется у Митяя дух прихватил от такой наглости. – Это ты меня предал! Ты меня спаивал, тварь, я все понял…

– Чтобы понять, мозги надо иметь. А у тебя их нет, – сухо возразил Никитин. – Тебе помогли понять.

– Ах ты, мразь!.. – в бешенстве замахнулся на него Митяй. Но руку его на лету поймал Мансур.

– Успокойся и не мешай! Ты и так наследил…

Митяй резким движением освободил руку. Павел, обняв его за плечи, увел в сторону.

– Что хотите? – повторил вопрос Никитин, внимательно оглядев Мансура.

– Федьку хотим. И у нас нет времени на уговоры…

Вытащив ствол, Мансуров начал закручивать на него глушитель.

– …Поможешь, сохраним жизнь. Нет, останешься здесь. Вряд ли кто найдет.

– Найти-то найдут, – озабоченно ответил пленник, – но в каком виде, это вопрос… Но вы все равно меня прикончите, не так ли? – он по-прежнему был спокоен. – Этот болван мне многое наболтал…

Мы с Мансуровым переглянулись. Противник не был слабаком. И глаза у него не бегали, как обрисовал Павел. Видимо, в этом уже не было надобности. Он легко вышел из “надетого” образа.

– Вы, как я понял, люди Корейца. Покойного, я надеюсь…

Никитин не сводил с нас глаз. Он, кажется, по выражению наших лиц собирался понять, настолько мы откровенны в угрозах.

– …Федька ликвидировал Корейца, теперь вы хотите отомстить. Примитивно, но предсказуемо.

– Ты, умник… – слегка постучал по его лбу глушаком Мансуров. – Даже мы, как ты выразился, своей примитивностью понимаем, что Федька в этой игре солдат. Я здесь выступаю от себя. Кореец был моим другом… У тебя пять минут. Сосредоточься и обоснуй, почему мы должны тебя живым оставить.

– Понял… – слегка скривил физиономию Никитин. Постукивание видно было даже неболезненно, а оскорбительно для него и ничего хорошего не сулило. – Объясню, почему нецелесообразно меня убивать…

“Все-таки заволновался.”

– …Я, действующий сотрудник ФСБ, внедренный в Бригаду. Информацию, полученную от вашего товарища, я давно передал по назначению, так что моя ликвидация уже не актуальна. Кроме того, казнь фээсбэшника вам даром не пройдет. Если отпустите, я постараюсь, чтобы вы по крайней мере живыми остались. Поймите, после Корейца вас уничтожат. Вам некуда деваться…

– Не убедил… – Мансуров зевнув, посмотрел на часы, после подвел их к уху и прослушал. – Есть еще что сказать?

Никитин закрыл глаза и, видимо, от напряжения крепко сжал веки. Наконец выговорил: