За них даже Боги молятся сами себе – и по погибшим тоже плачут

– Как положено – напарник, двадцатого февраля, второй раз за месяц, следующая, проверка – первого марта. А голос – так это от конфет мятных. – Попить надо, – тут – же ответил тут – же напрягшийся, – Фёдор и уставился своими мутными, страшными (особенно для слабонервного) глазами на «короткую» шею Палыча – в то – же время, крепко, сжимая в своём левом, кармане, тонкой. куртки, своей, побелевшей, кистью – холодную, рукоять, кинжала.

– Молодец! А то я уж подумал, что ты того стал МРАЗММом.., – похвалил и тише добавил (позитивный) Палыч, – продолжая, наблюдать за резко, разворачивающейся, машиной, прямо на асфальтированной, небольшой, стоянке, (справа) от входа в причал и от тротуара – и заранее, протягивая, правую руку к красной на белокаменной (тумбе) кнопке с надписью. Колонны. – со следующими, но уже укорительными, словами – адресованные, выходящему из припаркованной, машины.

– Ну сколько раз я предупреждал этого молодого человека, у кого тем более сегодня в такой день! День рожденья! Ну не носись же ты на машине хотя бы тогда, когда ты не преследуешь или тебе не грозит опасность. Сейчас выйду и как всегда поругаю этого гонщика. И кстати освещение на причале и так – же фонари на тротуаре выключу!

– Ну ему же можно Палыч. Он же среди нас особенный человек, – сказал и подметил Фёдор, – не обращая внимание на выступивший пот на своём выпуклом с заметными, морщинами, сером – лбу и продолжая, косится, мутными, мрачными, глазами и на «доверчивого Палыча», – и так – же на монитор «где уже по причалу шёл тот, кого он очень, очень ждал. А значит пора действовать. – Да! И не надо никого жалеть у твоего напарника совсем другие мечты. Помни про обещанный подарок», – тем более поддержал Фёдора – в его голове – голос, (сейчас) – невидимого ему – направляющего и Фёдор – (сделав выбор,) окончательно, решился на убийство.

– Ты это Палыч. Извини..

– Да брось ты – не бери в голову! Сам же понимаешь, времена, тяжёлые настали, – сказав, замолчав и вздохнув – Палыч убрал руку от нажатой, красной, кнопки и стал внимательно, наблюдать на экране, на мониторе как – сдвигающиеся, высокие, массивные, испорченные колонны – закрывая вход за шагнувшим на причал «а то вдруг была слежка за очень знакомым ему и Фёдору – человеком», – медленно, потягивают за собой и с двух сторон не сплошной забор, «растягивающийся как гармошка и словно светло – серебристые, высокие и острые в тесном ряду – копья великанов».

– Да нет.. Я не про то, что замечтался по (чёрному.)

– А про что? – спросив – удивлённый Палыч поднялся с своего удобного кресла, выпрямил с руками в бока свою спину и только сейчас взглянул на стоящего справа Фёдора – и (наконец – то) увидев и понимая тут – же крикнул прямо в снова изменившееся – и теперь злое, землистого, цвета, лицо с жутковатыми, «без белых, белков – склер и радужек с зрачками», – полностью, тёмном – серыми, глазами.

– Ах ты мразь! Предал нас!

– Да! Как видишь, – с злой ухмылкой прохрипел (озверевший) Фёдор – в (растерянные) глаза (то – же невысокого), – Палыча и (даже не думая о пощаде), – нанёс удар прямо в горло под подбородком своим острым, стальным, кинжалом.

Оглянувшись – нечеловеческими, глазами на пустой, (сквозь, прозрачное, стекло), – светлый, тоннель, – Фёдор кивнул сам себе (типа, что тихо), – и снова перевёл свой жутковатый взгляд на «ошеломлённого и застывшего» с расширенными от боли глазами Палыча – захлёбывающегося, своей – же кровью.

Точная зная, что «насмерть», – Фёдор (успокоился,) оглянулся, снова – изменившимися, теперь, мутными, мрачными глазами на тоннель – кивнул вниз опять каменным, серым, подбородком – и заговорил снова приглушённым голосом.

– Мне квартиру, пообещали Палыч. Дочки у меня подросли, – Палыч.. Две дочки. Ещё и жена, некстати – сильно приболела. А живём мы что бы ты знал вчетвером в маленькой, двенадцатиметровой, комнатке в многолюдной коммуналке. Сил уже нет никаких Палыч – терпеть такое в наши то времена, когда уже большинство живут в столице в отдельных квартирах.

Не обращая внимания на то как неловко – опустившийся в своё кресло, обливающийся, кровью Палыч – теперь, неуклюже и боком падает на белокаменный пол – замолчавший с непроницаемым лицом Фёдор – кивнул на мониторы где на экранах по причалу уверенным, быстрым, шагом приближался к башне знакомый ему парень, – и снова заговорил – глядя своими мутными, мрачными глазами на уже лежащего на белокаменном полу и без слетевших с переносицы очков «светлоглазого», Палыча.

– А у этого меткого стрелка – так детей же у него нет, Палыч.. И если за его голову, понимающие меня люди дарят мне огромную квартиру – то почему бы и нет Палыч.

Перестав откровенничать, – Фёдор вытащил мятый, несвежий, платок из правого кармана своих синих брюк и стал торопливо, вытирать им и кинжал, и свои руки от крови (жертвы), – в то – же время безжалостно, запихивая под стол своими ногами в чёрных, невысоких с чёрными шнурками – ботинками «ещё живого, толстого, – Палыча».

С еле слышным стоном – лежащий на белокаменному полу, окровавленный Палыч – из последних сил попытался дотянуться правой рукой до синего воротника – наклонившегося Фёдора.  – «Чьи – прежде всегда, жизнерадостные, весёлые, светло – голубые, глаза – теперь стали мутными, мрачными и пристально смотрели на него как на жертву».

– Не надо Палыч. Не надо, – отталкивая небрежно, неуверенную, правую руку с судорожно, дрожащими в крови пальцами (посоветовал), – Фёдор затем убрал кинжал в левый карман своей верхней формы, опустился на правое колено и стал запихивать свой несвежий платок в – с кровавой, пеной, рот «живучего МЕЧЗАСа».

– А у Целителя на (медосмотре) последние три раза братишка мой был – близнецы мы, Палыч. Он в детском доме то – же с детства жил – и он из дальней Подмосковной деревни прибежал ко мне по моей просьбе в назначенное мной время. Очень обрадовался он, когда я его нашёл два года назад и всегда был рад помочь мне – не очень (здоровому) и с (медкомиссией.) – Мужик он (чистый) как стёклышко и наивный, но то – же, как и я всегда хочет жить с семьёй с детишками – и не бедно. Наши то родители пили часто и сильно, да и курили да так и сгорели с непотушенными (бычками) в старом, деревянном доме в Подмосковье. Уснули они после очередной попойки. А мы тогда маленькие были телевизор в другой комнате смотрели, мультфильмы – успели выбежать из горящего дома ну а (заботливые) органы опеки (разделили) нас зимой по разным детским домам. Получается мне старшему на полминуты повезло больше – я оказался в Москве. Но у братишки как говорится своя жизнь свои мечты про свежий воздух, большой дом, про огород, про корову, про свежее молоко и мясо. А у меня свои.. Как оказалось, (реальные) в нашей обожаемой и очень дорогой столице.

Наблюдая как с последним вздохом у Палыча – из правого глаза по гладкой щеке покатилась «чистая и блестящая слеза», – Фёдор тут – же отшатнулся и резко встал с колена.

– Ну так жалко тебя, Палыч, – прямо аж до слёз, – съязвив Фёдор неожиданно – вздрогнул и тут – же застыл с всё тем – же каменным, серым, лицом и мутным, и мрачным, взглядом на окровавленный труп, (словно – наслаждаясь своей проделанной работой).

Через пять секунд (так как нужно) опять неожиданно – вздрогнув Фёдор (очнулся) изменился – и снова, улыбнулся, как и прежде, (человеческим,) добродушным, лицом с светло – голубыми, весёлыми глазами.

Взглянув на мониторы и покачав головой (радостный), – Фёдор шагнул к белокаменной тумбе и сразу – же нажал указательным, костистым пальцем правой руки на красную кнопку – с надписью снизу. Башня.

(Отделившийся), тем временем от (в районе сердца) полноватого тела Палыча – маленький, размером с (витамину,) искристый, золотой и гладкий (шарик) – пролетел сквозь, пуленепробиваемое, прозрачное, стекло и мигом оказался у белокаменной, круглой стены.

«Что – то не так?» – насторожился – остановившийся в двух шагах напротив мощной, белокаменной, башни – одетый в лёгкую до пояса, и чёрную, поверх белой футболки, (застёгнутую,) весеннюю, курточку – черноволосый (метр семьдесят) нормального, телосложения – юноша с заметными скулами на серьёзном лице с еле видимыми, мелкими на лбу, прямом, нормальном носе, щеках и подбородке – шрамиками.

«К тому же, как я знаю сегодня с семи утра дежурит Палыч. А он всегда встречает меня на входе и (ругает) за быструю езду. – Непонятно? И фонари на тротуаре и на причале, как и разноцветные лампочки всё ещё горят, а уже достаточно рассвело – девятый час?» – продолжая размышлять и пытаясь понять. «Что – же происходит?» – юноша с причёской (полубокс) шагнул в левую сторону, приблизился к незаметному в (скромном), углублении в белокаменной стене – белому на уровне пояса выключателю с двумя так – же белыми, прямоугольными, клавишами – выключил освещение на тротуаре и на причале, вернулся на прежнее место, опустил свой настороженный (с напряжёнными бровями) взгляд – под (еле заметной) сверху на белокаменной стене – белого цвета и маленькой, камерой, видеонаблюдения – на свои чёрные, джинсы с чёрным, кожаным, широким с классической пряжкой – ремнём – и на свои начищенные до блеска – чёрные, кожаные туфли.

В следующую секунду решив. «В тоннеле точно, что – то не так!» – юноша поднял голову с уже спокойными взглядом и бровями и стал медленно левой рукой расстегивать молнию на своей весенней курточке.

Ожидая любую опасную для своей жизни встречу, юноша стал смотреть своими, уверенными, чёрными, глазами как часть белокаменной и круглой стены, – стала медленно опускаться вниз в подземный проём.

Наблюдая в то – же время за своей (следующей жертвой) на мониторах убитого (напарника) – Фёдор (неудачно) наступил на (лужу) крови на белокаменном полу возле мёртвого тела.

Понимая, что «это улика и что ему ещё работать на два фронта», – добродушный охранник улыбнулся, нагнулся, опять небрежно вытащил изо рта мёртвого Палыча – свой испачканный в крови платок, поднял правую ногу из (лужи) и стал быстро и тщательно, вытирать, платком, «улику», – на подошве, своей обуви, (сорокового) размера.

Через секунды двадцать, как только полностью открылся вход, и он ошеломлённый, неожиданно – увидел прямо перед собой на последней белокаменной, ступени из подземного тоннеля – исчезающего с ног почти невидимого, прозрачного с грустной улыбкой Палыча – предупреждающего его об опасности внизу, поворотами головы влево и вправо – юноша сразу – же прошептал. Нет! Палыч! Нет! – Ну, как же так?

– Кто это сделал, Палыч? Кто?! – еле сдерживая себя снова, чтобы не закричать – юноша, понимая теперь, что «пришла смерть», – с хрустом сжал свои крепкие кулаки в то – же время продолжая смотреть как еле видимый, прозрачный Палыч закрыл глаза – исчез и как искристый, золотой, маленький (шарик) медленно «словно прощаясь» пролетел мимо его лица, – и мигом взметнулся вверх в ещё голубое с редкими, белыми облаками – небо.

В следующую секунду крик из светлого внизу тоннеля.

– Эй! Наверху!

Заставил юношу напрячься и резко опустить взгляд с неба.

Размышляя «это может быть (замаскированный) враг!» – черноволосый юноша вздохнул, собрался, улыбнулся, шагнул в открывшийся вход и начал медленно спускаться вниз по белокаменным, широким ступеням.

– С днём рожденья Ворон! – громко поздравил стоящий внизу в тоннеле – улыбающийся, худой охранник в светло – коричневых не прозрачных и почти квадратных очках.

Спасибо! – узнавая охранника Фёдора – сразу – же (пошёл на встречу) Ворон —продолжая, неторопливо, спускаться, вниз в тоннель по широкой, белокаменной, длинной лестнице и смотреть на воздух перед собой (как всегда с довольной улыбкой) – и в то – же время снова размышлять.

«Надо проверить Федора, несмотря на то, что я ему доверяю и знаю его как верного, РАЗДУИМа – охранника, – и своим старым, надежным и проверенным способом. – Зачем он надел очки никогда же не носил?» – решил и насторожился – неостанавливающийся, неторопливый и улыбающейся Ворон – и стал действовать…

В следующую секунду Ворон с уже серьёзным лицом и глазами заострил своё внимание на лице охранника – и ровно через две секунды нарочно и одновременно, моргнул двумя глазами.

Продолжая медленно спускаться по лестнице улыбающийся снова Ворон – не отрываясь, своими, пристальными, чёрными, глазами теперь «от злого, землистого цвета – лица охранника и так – же от изменившейся по цвету, тёмном – серой, формы, обуви и очках в стальной тускло – сверкающей оправе – и точно то что Фёдор прячет за тёмном – серыми линзами свои демонические глаза» – понял. «Фёдор предатель и враг! И дожидается именно его что – бы убить!».

Наблюдая как Фёдор через пять секунд снова стал как прежде добродушным, улыбающимся и в (нормальной) одежде, обуви и очках – Ворон неожиданно для охранника задал вопрос.

– Почему, Фёдор?

– Что? Почему? – сразу – же и то – же громко переспросил тут – же напрягшийся охранник в то – же время резко засовывая свою левую руку в левый карман своей верхней, синей формы.

– Почему ты убил Палыча, – Фёдор?

После второго заданного и то – же громкого вопроса осторожный, внимательный и снова серьёзный Ворон остановился на десятой от низа белокаменной, широкой ступеньке – и стал выжидать.

Не отвечая на вопрос улыбающийся, – Фёдор вдруг – резко вынул свою левую руку из кармана своей синей, лёгкой куртки – и тут – же снизу, метнул в очень желанную, замерившею, (цель) своё, смертельное оружие.

Острый, стальной, тускло – сверкающий, короткий, кинжал – рассекая, чистый, воздух с ярко – жёлтыми искринками, (что видел Ворон и всегда радовался, когда видел это и так – же когда спускался в тоннель), – вонзился бы точно в сердце если бы Ворон знающий точно, как внезапно и метко метает ножи Фёдор, – не принял бы верное, мгновенное, решение за две секунды до того, как убийца вытащил руку из кармана и метнул в него свой острый кинжал.

В следующую секунду в недолгом полёте над белокаменной, лестницей, – Ворон мгновенно, правой рукой, вынул из кожаной, коричневой, кобуры под левой рукой, свой блестящий, (отполированный), – пистолет – и мигом нажал два раза, своим, указательным, пальцем на стальной курок – в тоже время успевая, отклонить свою голову от острого – и на конце полотна.

Кинжал с тёмное – серой ручкой всё же задел над правым ухом – остриём и до крови, голову (летящего) Ворона затем (встретив) тринадцатую, белокаменную ступень – кинжал отскочил от твёрдой преграды – и (бесполезно) упал на двенадцатую, белокаменную ступень.