Валькина жизнь

У старухи жидкие волосы, взбитые химзавивкой в почти негритянские кудряшки. Но сквозь них все равно предательски проглядывает розоватое темя. Старуха передвигается по квартире необычайно тихо. И только свистящий шепот за Валиной спиной выдает ее присутствие.

– Проститутка, – шипит старуха, невзлюбившая Валю с первого дня ее вселения в коммуналку, – шею на шпильках себе не сверни.

– Бабушка, зачем вы так? – удивляется поначалу Валя. – Давайте лучше познакомимся.

– Я с тобой на гульки бегать не буду, – шипит старуха.

– Да какие гульки, бабушка? – возмущается Валя, изо всех сил стараясь сохранить доброжелательность в голосе. – Я на стройке работаю, мастером.

– Мастером по мужикам бегать, – резюмирует старуха.

– Да что же вы так? – сдерживая слезы, бормочет Валя. – Как вы можете? По какому праву?

– Я свои права знаю, не сомневайся, – огрызается старуха. – Я еще тебя переживу.

– В этом уж я точно не сомневаюсь, – всхлипывает Валя и, не выдержав пререканий, убегает прочь.

Вскоре ее терпение иссякает, и она начинает по возможности избегать старухи. Сталкиваясь с ней на кухне или в коридоре, Валя съеживается, отводит глаза и непроизвольно напрягается всем телом, словно ожидая удара. И удар не заставляет себя ждать.

– Халат бы запахнула, шалашовка, – шипит старуха, – коленки голые торчат.

Теперь, когда Лена в очередной раз интересуется, не нужна ли ей помощь Вадима по хозяйству, Вале хочется ответить:

– Да, нужна! Очень нужна! Пусть возьмет топор и убьет старуху из соседней комнаты!

Впрочем, она прекрасно понимает, что Раскольникова из тихого Вадима не получится. Кузнецовы боятся старухи не меньше самой Вали. Она так же донимает их бесконечными оскорблениями и ходит по квартире, как хорек по курятнику, – дерзко и безнаказанно.

Глава 15

Валя давно забыла, как, уезжая в Мурманск, звала с собой своего дружка Пашку. И вот, спустя пять лет Пашка неожиданно приезжает. Впрочем, никакой неожиданностью тут на самом деле и не пахнет. Из писем тети Поли Валя знает, что Пашка ушел с завода, окончил какую-то школу матросов и стал ходить в море. Но и там у него что-то не ладится. Так что при встречах он жалуется тете Поле на жизнь.

– Надо хлопцу сменить обстановку, – предлагает тетя Поля. – Может, Валюша, приедет он к тебе в Мурманск? Пойдет там в плавание. А ты его приютишь на первое время, чтобы не маяться ему по гостиницам. Сама знаешь – хлопотно это. Да и дорого.

Неожиданно для себя самой Валя соглашается.

И Пашка приезжает. На дворе конец августа. Валя отпрашивается с работы пораньше и встречает Пашку на вокзале. Моросит нескончаемый по-осеннему холодный дождик. Пашка выходит из вагона с чемоданом в руке. Он еще больше похудел, загорел до черноты и выглядит каким-то потрепанным. Валя уже не может признать в нем своего прежнего ухажера. Да и то сказать: за прошедшие пять лет столько всего изменилось в ее жизни.

– А ведь и в его жизни наверняка тоже, – внезапно думает она.

Валя стоит и разглядывает Пашку. Выходящие из вагона люди толкают ее. Они что-то радостно сообщают встречающим их родственникам, расспрашивают последние новости из городской жизни. А она все смотрит и смотрит на Пашку, не в силах что-то сказать или сделать. Пашка – словно материализовавшееся воспоминание из ее прежней жизни.

– Да, все такой же дурак! – заявляет Пашка, когда затянувшееся молчание становится просто неприличным. – Прошу любить и жаловать.

– Насчет любить не знаю, – бурчит Валя.

– Согласен на жаловать, – хмыкает Пашка.

– Здравствуй уже, – серьезно говорит Валя, – давно не виделись.

– Пять лет, – фыркает Пашка.

– Угу, – кивает Валя. – Пошли домой.

Они пробираются в быстро редеющей толпе через привокзальную площадь.

– А свежо у вас тут для августа, – поежившись в своей летней рубашонке, произносит Пашка.

– Привыкай, – угрюмо парирует Валя, – не в Сочи приехал.

– Да уж понял я, – вздрагивает Пашка. – Может, такси возьмем? Или на автобусе?

– Пешком, – отрезает Валя. – Тут рядом.

– Хорошо, – соглашается Пашка. – Как скажешь, командир.

– Я не командир, я мужик, – хмыкает Валя.

– Что? – удивляется Пашка.

– На стройке так зовут, – поясняет Валя. – Мужиком.

– Молодцы, – хихикает Пашка, – золотые у вас тут люди на Севере. Они на стройке только такие приветливые или везде?

– Не твое дело, – обрывает его Валя.

– Ладно, – опять с готовностью соглашается Пашка.

– Пришли, – сообщает Валя. – Вот мой подъезд.

Они проходят к ней в комнату, и Пашка ставит чемодан в углу. Оба чувствуют неловкость, не зная, как себя вести.

– Пойдем на кухню, – выдавливает Валя. – Я тебя накормлю.

После обеда и ванны Пашку совсем развозит. Валя стелет ему на диване, а для себя разбирает кресло-кровать. Пашка протестует, заявляет, что не может так ее стеснять, клянется, что его койка на судне была еще уже, чем это кресло-кровать. Но Валя не слушает никаких возражений.

– Спи сегодня на диване, – грозно говорит она. – Ты устал. Дальше видно будет.

– Ты настоящий мужик, – бормочет Пашка.

– И ты туда же, – фыркает Валя. – Заткнись уже.

Пашка пытается еще что-то возразить, но валится на диван и моментально засыпает. А Валя еще долго сидит и глядит на него.

– Я тебя стеснять не стану, – на следующее утро обещает ей Пашка. – Побегаю сейчас по флотам, устроюсь матросом и в рейс уйду.

– Побегай, – кивает Валя, устало глядя на гостя из прошлого. – Где же ты пять лет бегал?

– Я не бегал, – огрызается Пашка, – я на месте сидел. Это ты исчезла неизвестно где.