Чёрные дни

В мозгу он перебирал названия «черных» стран, название которых когда то читал в учебнике по географии или слышал по телевизору.

«Сенегал, Кот-д-Ивуар, Гвинея…»

Вместе с ним на это задание летели еще 11 ребят из бывшего СССР. Все они были знакомы, но троих из них Коля мог назвать своими друзьями.

Человека, которого Коля и прочий состав «братьев славян» прозвал Салоедом, звали Санек. Или по украинскому паспорту Олександр Хрущенко. Родом он был из Донецка. На «пищевое» прозвище он не обижался, не смотря на то, что украинцев в их роте, и батальоне хватало. В новом паспорте он так же был вполне себе украинцем – Алексеем Киевчуком.

Краснолицый до корней волос. Крепко сложенный. Истинный потомок запорожских казаков. Сюда он попал как и Коля – от безделья и безработицы. Зато он умел стрелять, бегать и подтягиваться 80 раз.

Вторым был ростовчанин Костя Рюмкин. Человек, служивший в Легионе, так же как и Колян, третий год. Среди славян его называли Стаканом, а по новому паспорту Сергеем Рюмо – эдакий потомок иммигрантов. Как он сам говорил, Легион для него стал одним из опасных путешествий, к которым у него была необъяснимая страсть.

– Первым были Гималаи, вторым Анды – но все это за счет родителей. А вот третьей – Франция. Родители думали, что я в Альпы пойду, а мне горы поднадоели.

Сын богатых и интеллигентных родителей. В армию РФ он так же пошел ради острых ощущений. И чистосердечно отходил год в рядах морской пехоты Северного флота. После чего без мук совести уволился «бумажным дембелем».

Сейчас с высоты птичьего полета он изучал плывущее внизу море джунглей.

Третьим был белорус Ваня Копейчук. Свои его, на французский манер и по аналогии с копейкой, прозвали Экю. А для всех остальных он был Жаном Мараньони, но услышав, как его зовут русские, тоже часто называли Жан Экю.

Ваня – парень из Гродно, очутившийся в Легионе почти по киношному сценарию. На родине, в уличной драке, он кому-то здорово пробил башку. Еще бы не пробить – КМС по рукопашному бою! Но тот, кому пробили, оказался племянником кого-то из местных «шишек». В итоге, Ваня с помощью своих друзей-спортсменов рванул сначала в Польшу, а там, воспользовавшись шенгенской визой, добрался до Парижа.

А под вертушкой уже довольно долго плыло зеленое море джунглей.

– Пиф, как в фильмах про Вьетнам, – ощерился Костя.

– Срать я хотел на этот Вьетнам. Лучше бы сказали, что делать надо.

– Много будешь знать – быстро сдохнешь, – прорычал Стыч. – Лучше рожи закройте. Подлетаем.

Что сказать – Стыч, он и есть Стыч.

Из кабины пилотов вышмыгнул лейтенант Нансинье, и на всем давно понятном французском поставил задачу:

– Наша задача – высадиться на территории деревни, занятой повстанцами. Провести зачистку и очень-очень быстро вернуться назад. Тактика «римский плуг». Нас там не ждут.

Ох, и не любил Коля такие быстрые и с виду простые операции. Сразу как-то погано на душе стало. Но деваться некуда. Здесь они тоже защищают Пятую республику.

Теперь стало понятно, почему привычные FAMAS им заменили на АКМ. То, что отсутствовали знаки отличия, это было уже нормально. Но вот то, что в экипировке практически не было французских элементов, немного настораживало. Камуфляж, к примеру, поголовно был американского образца. Разгрузки, как это не удивительно, были российские. Да, и гранаты у него висели на родном «поясе десантника». На берцах же красовалось клеймо немецкой фирмы.

«Значит точно будет жопа» – отметил про себя Николай.

Что такое «римский плуг»? Ничего хорошего. Это значит, что в деревне надо будет перебить всех – от мала до велика. Не щадить ни стариков, ни детей. Не любил Коля такую тактику. А термин «римский плуг» применял у них один Нансинье – хренов маньяк.

Наверное, никогда он не забудет ту берберскую деревушку. Полдень в Сахаре. Песок уже не желтый, а белый. Точнее раскаленный добела. Но нем везде…

На отдельном участке этой великой пустыни он стал багрово-красным.

Горящие шатры. Уже никто не отстреливается. Они потеряли двоих. Двое молодых янки – Родригез и Ален. Два молодых идиота, возомнивших себя сраными Рембо.

А вот берберы теперь валялись везде. Но еще не все. А оставлять в живых было нельзя никого. Вот Коля и навел ствол своего FAMAS на девушку в никабе. Но ветер сдул платок с лица. А оно было не просто красивым, а прекрасным. А самыми красивыми были глаз. Черные словно ночь – другого сравнения не найти. И жутко гордые. Он даже замер от их выразительности. В голове проскочило: «В нее нельзя стрелять!»

Он почти минуту смотрел на нее из под своей камуфляжной маски. Но…

Долбанный прагматизм! Да еще эти два американских придурка.

Он выстрелил. Короткая очередь и на белом платье появились три маленькие красные точки, которые начали сливаться в одно большое багровое пятно.

Коля отвернулся. Он не мог смотреть.

А в двадцати метрах от него блевал молодой немец Лигер. Тоже десантник. Только из бундесвера.

– Вставай, сука! – пнул его Колян по каске.

– Я не могу, Пиф. Я убил ребенка. Он наставил на меня карабин и я выстрелил.

– Ну-ка встань! – Коля за шиворот поднял Лигера. – Он мог убить тебя! Слушай меня, урод! Ты знаешь, кто такой Дарвин?!

Немец закивал головой.

– Он сказал – выживает сильнейший!

Лигер снова кивнул и громко сглотнул слюну.

– Ты был сильнее! – Колян оттолкнул Лигера, так что тот снова упал на песок, а сам опустил глаза и прошептал, – и я тоже…

Вот они уже на земле. Высадка должна идти с шести вертолетов. Целая рота легионеров брошена на одну деревушку какой-то черной африканской страны. Та вертушка, в которой летели Колян и его друзья, приземлилась первой.

Касок на них в это раз нет. Влажность здесь слишком большая, и командование решило, что они обойдутся. В конце-концов – профи они или кто.

По легионерам, едва шагнувшим в люк вертолета, уже стреляют. Вот тебе – на! Вот тебе и «не ждут». Ждут, да еще как. К деревне приходится бежать пригнувшись. Мимо Коляна одна за другой свистят пули, а с той стороны привычно кашляют АК-47 и другие модификации творения Михаила Калашникова. Но и Легион не остается в долгу.

Вот вторая вертушка заходит на вираж и из ее люка длинными очередями садит ПКМ.

Из окошка ближней хижины по вертушке ударили ответные очереди. Судя по звуку – «старичок» М-60.

– Пиф, проберись с Экю к этой хате. Грохните этого урода, – передал по короткой связи Стыч.

Короткими перебежками парни добрались до хижины. Коля забрасывает в окошко Ф-1, а Ваня прикрывает его от двух негров с SIGами в руках, которые неслись к ним.

Хижина в куски. Пулеметчик тоже. Негры лежат где-то в траве с дырками в груди.

Вторая вертушка зависла в нескольких метрах над землей. К этому времени бойцы первого взвода уже вошли в деревню, в которой начинается полноценная бойня. Кому и зачем она нужна – знают Бог и командование.

Но неожиданно планы меняются. Знакомый Коляну рык слегка глушит звуки прочей стрельбы. ЗУ-23—2, бьющая с другого края дервени длинной очередью, впивается в кабину Ми-8 первого взвода, заходящего на разворот. Гигантская «стрекоза» резко заваливается на бок и начинает падать.

– В рассыпную! – орет Стыч по громкой связи. Но уже в следующую секунду вертушка падает в пяти метрах от него, и взрыв топливных баков хоронит в своем адском пламени сержанта и еще пятерых человек.

Вторая вертушка, с большей частью второго взвода, резко взмывает вверх и провожаемая огнем все из той же зенитки скрывается за зарослями.