«Молчат гробницы»? Археология античной Греции

В том, что Кносское государство являлось монархией, ни у кого не возникает сомнения. Во дворце Эвансом был раскопан даже тронный зал с царским троном у одной из стен; с обеих сторон от трона застыли, как бы охраняя его, изображения грифонов – мифологических существ, львов с птичьими головами. Но конкретная форма критской монархии неясна. Многие ученые, начиная с самого Эванса, считают, что на Крите имел место такой специфический вид царской власти, как теократия – священная монархия: правитель одновременно являлся не только светским главой государства, но и верховным жрецом. Более того, сама особа царя считалась сакральной, «простым смертным» было запрещено даже лицезреть его. Вся жизнь монарха была настоящим религиозным ритуалом; он не жил, а священнодействовал.

Еще одна очень интересная черта критских дворцов заключается в том, что они не имели оборонительных укреплений. Это уникальный случай в истории древности! Видимо, жители острова чувствовали себя в полной безопасности от внешних врагов. Крит был надежно защищен волнами моря, а также более высоким уровнем развития своего общества по сравнению с близлежащими.

Религия и культура минойцев

Религия населения древнейшего Крита (археологи делают свои заключения о ней на основе открытых в ходе раскопок культовых памятников) была, безусловно, политеистической. Насколько можно судить, в центре религиозных воззрений стояло великое женское божество, Богиня-Владычица. Она почиталась в целом ряде ипостасей: и как благостная покровительница земледелия, и как грозная повелительница диких зверей, и как зловещая царица подземного мира.

Другим главным божеством минойцев был могучий и свирепый бог-бык, воплощавший разрушительные силы природы – землетрясения, бушующее море. Чтобы умилостивить его, критяне устраивали празднества, проводили в центральном дворе дворца крайне опасные акробатические игры со священными быками. Эти игры (тавромахия), как их изображают критские настенные росписи, в чем-то напоминали современную испанскую корриду и, не исключено, были ее отдаленным прообразом. Богу также приносились человеческие жертвы, причем жертвоприношения совершал, очевидно, жрец в маске быка – отсюда миф о Минотавре.

В начале II тысячелетия до н. э. на Крите появилась письменность. Вначале она была иероглифической, но уже вскоре было создано так называемое слоговое письмо, в котором знак передает один слог речи. Критская слоговая письменность («линейное письмо А») до сих пор не поддалась однозначной расшифровке, поскольку неизвестен язык критян. Впрочем, уже твердо установлено, что найденные археологами глиняные таблички с надписями этим письмом представляют собой в основном документы хозяйственной отчетности. Литература на минойском Крите, видимо, еще не сложилась.

Очень высокого уровня достигло критское искусство, для истории которого, как обычно, археология дает особенно много. О мастерстве архитекторов можно судить по самим грандиозным дворцам. Скульпторы изготовляли изящные фаянсовые статуэтки, изображавшие богов и – особенно часто – богинь. В частности, весьма распространен был следующий сюжет: Богиня-Владычица со змеями в обеих руках.

Критская живопись – одно из самых поразительных художественных достижений древности. Внутренние покои дворцов были украшены настенными фресковыми росписями. Главные особенности этой живописи – обостренное чувство цвета, приводившее к богатству колоритов и оттенков, и замечательный динамизм, умение передавать движения. Некоторые из фресок изображают сцены из жизни природы – растения, птиц, морских животных. На других запечатлены люди: стройные, загорелые, широкоплечие мужчины в набедренных повязках и женщины в широких юбках и тугих корсажах с очень глубоким вырезом, полностью открывавшим грудь. Что бы ни изображали критские художники – религиозные обряды, игры с быками, морскую экспедицию, – они прибегают к извилистым, гибким линиям контуров, ярким и сильным цветам. Их искусство буквально ласкает взгляд зрителя.

Обращает на себя внимание тот факт, что все искусство минойского Крита отличалось безмятежностью и жизнерадостностью сюжетов. Тематике этого искусства совершенно чужды кровавые сцены войны и охоты, излюбленные многими народами мира. Возможно, здесь отразился характер критян-минойцев.

Те же черты присущи и критской вазописи. Здесь сразу необходимо отметить, что изучение расписной керамической посуды имеет колоссальное, мало с чем сравнимое значение для археологов, какими бы эпохами и культурами они ни занимались. Именно наблюдение над эволюцией вазописных стилей на сосудах, обнаруженных в ходе раскопок, позволяет ученым устанавливать сравнительную и абсолютную хронологию открытых археологических памятников и комплексов, то есть датировать их. Как нам предстоит еще увидеть в дальнейших разделах, часто рубежи между стилями росписи берутся за основу при выработке археологической периодизации истории той или иной культуры.

Первый великий стиль минойской вазописи принято условно называть стилем камарес – по современному критскому селению Камарес, поскольку в пещере близ него были впервые найдены сосуды этого стиля. Они датируются XX–XVIII вв. до н. э., то есть среднеминойским периодом. Вазы стиля камарес отличаются большим разнообразием форм и украшены многоцветным динамичным орнаментом, основу которого составляют пальметты, спирали, переплетающиеся полосы и т. п.

С XVII в. до н. э., в позднеминойский период, имеет место широкий спектр различных стилей, среди которых, пожалуй, наиболее характерен и зрелищен морской стиль: изготовленные в нем вазы несут изображения обитателей подводного мира. Привлекают внимание, например, весьма натуралистично выполненные осьминоги, как бы охватывающие сосуд своими щупальцами.

Во второй половине XV в. появляется дворцовый стиль. В нем, с одной стороны, впервые в критской вазописи начинают встречаться изображения людей. Но, с другой стороны, уходит былой динамизм и полнокровность, уступая место более сухой и безжизненной стилизации. Возможно, это вызвано сменой этнического состава населения острова, связанной с катаклизмами, которые имели место как раз в эту эпоху (см. ниже).

Расцвет и упадок древнейшего Крита

В XVII–XVI вв. до н. э. критская цивилизация достигла своего высшего подъема. В этот период, по археологическим данным, все «дворцовые царства» острова объединились в единое государство со столицей в Кноссе. Неясно, произошло ли это посредством завоевания или мирным путем (последнее более вероятно).

По всему Криту была проложена сеть широких дорог, ведших к Кноссу. Ввели единую систему мер и весов – археологами открыты относящиеся к этой эпохе каменные гири стандартного веса; появились первые прообразы денег – большие (почти 30 кг) бронзовые слитки в форме растянутой бычьей шкуры. Сам Кносский дворец стал в это время особенно огромным и роскошным. Возможно, именно тогда на Крите правил легендарный Минос, если он был реальной личностью. Впрочем, есть мнение, что «минос» – вообще не личное имя, а титул критских царей (как, например, «фараон» – титул правителей Египта).

По преданиям, Минос создал мощный флот и установил критское господство над всем Эгейским морем, его островами и побережьями (талассократию). Жители этих территорий платили в Кносс дань. Критяне плавали по всему Средиземному морю. Археологи обнаружили места их корабельных стоянок в Италии и даже Испании. Завязались оживленные торговые и дипломатические отношения с Египтом и городами Сирии; наличие этих контактов тоже прослеживается по «перекрестным» археологическим находкам (то есть, например, египетских изделий на Крите, а критских – в Египте и т. п.). Одним словом, Крит стал крупной морской державой Восточного Средиземноморья.

Однако в середине XV в. до н. э. на безмятежный остров внезапно обрушилась какая-то катастрофа, приведшая к упадку цивилизации на нем. Характер этой катастрофы и по сей день остается предметом научных споров. Наиболее доказательной выглядит гипотеза, которую выдвинул греческий ученый Спиридон Марина-тос: произошло катастрофическое извержение гигантского вулкана на островке Фера (Санторин), примерно в 100 км к северу от Крита. Это было одно из самых грандиозных стихийных бедствий за последние несколько тысячелетий. Большая часть самой Феры была стерта с лица земли.

Экскурс. Научный подвиг греческого археолога. В 1930-х гг., еще молодым человеком, С. Маринатос впервые выдвинул свою гипотезу. Но тогда ее подверг резкой критике сам Эванс, а мнение основоположника и патриарха критской археологии в те времена было непререкаемым. Маринатос стал в какой-то степени persona non grata; перед ним закрылись двери важнейших научных журналов.

Однако упорный грек не сдавался. На протяжении нескольких десятилетий он тщательно собирал аргументы в пользу своей теории. И в конце концов пришел к выводу: чтобы окончательно прояснить вопрос, необходимы раскопки на самой Фере. Нелегко ему было добиться этого; как всегда, одним из «камней преткновения» являлась проблема финансирования.

Но вот наконец в 1967 г. на островке начала работу археологическая экспедиция во главе с Маринатосом. Тезис об извержении вулкана блистательно подтвердился (оказалось, что извержений было даже несколько). Кроме того, выяснилось, что на Фере до катастрофы тоже были поселения критян-минойцев, погибшие в результате извержения. Маринатос раскопал из-под многометрового слоя лавы и пепла хорошо сохранившиеся здания с великолепными фресками – настолько высокого художественного уровня, что с ними можно сравнить только самые лучшие из аналогичных произведений на самом Крите.

Интересно, что не обнаружилось никаких следов тел погибших людей (в отличие, например, от Помпей). Похоже, что жители Феры, почувствовав приближение стихийного бедствия, заблаговременно покинули остров.

В 1975 г. Маринатос погиб – прямо во время работ, так сказать, на своем посту: в раскопе на него упал плохо закрепленный камень. Вся жизнь этого человека была отдана науке, торжеству истины.

Нужно отметить, что это не единственный героический эпизод в истории минойской археологии. Другой имел место раньше. После Эванса экспедицию в Кноссе возглавил его ученик Джон Пендлбери. Началась Вторая мировая война; на Крите высадился немецко-фашистский десант. Пендлбери решительно отказался сотрудничать с оккупантами и был ими расстрелян.

Общую картину катастрофы, сыгравшей роковую роль в истории минойской цивилизации, можно восстановить так. Одновременно с извержением на Фере на самом Крите произошло сильнейшее землетрясение. Через несколько секунд от эпицентра докатилась до Кносса и других критских дворцов мощная взрывная волна, усугубившая разрушения. А вскоре на северное критское побережье обрушились гигантские волны-цунами, достигавшие высоты в несколько десятков метров. Прославленный критский флот, царивший в Эгейском море, был уничтожен. Наконец, на Крит выпал вулканический пепел, покрывший землю толстым слоем. Земледелие и скотоводство на длительное время оказались невозможными. Селения лежали в развалинах.

Обескровленный остров стал легкой добычей завоевателей. Воспользовавшись бедственным положением критян, на него вторглись с материка греки, ранее находившиеся в зависимости от Крита и платившие ему дань. Местное население, деморализованное катастрофой и сильно уменьшившееся, не смогло оказать сопротивления. В полуразрушенных дворцах критских царей поселились греческие вожди, принесшие на остров новый образ жизни и новые, воинственные нравы. Они сразу начали бороться друг с другом. Видимо, в результате этой борьбы Кносский дворец еще через полвека окончательно погиб в огне пожара и больше уже никогда не восстанавливался. Со временем его руины ушли под землю, и память о «Лабиринте» сохранилась только в мифах.

Строго говоря, нарисованная здесь яркая картина гибели минойской цивилизации – не факт, а гипотеза. И нельзя сказать, что у нее совсем нет слабых сторон. В частности, неоднократно ставился вопрос: если от извержения вулкана так сильно пострадал Крит, то почему его последствия не ударили с той же силой по материковой Греции, которая находится лишь ненамного дальше от Феры? Может быть, на этот и другие вопросы вообще никогда не будет дан исчерпывающий ответ. Однако ничего более убедительного, чем концепция Маринатоса, наука на сегодняшний день, кажется, не предложила. И, во всяком случае, вулканическая катастрофа на Фере, несомненно, имела место, о чем говорят многометровые напластования лавы и пепла на острове.

Экскурс. Извержение на Фере – «всемирный потоп», Атлантида? Возможно, воспоминания о происшедшей в Эгеиде в середине II тысячелетия до н. э. природной катастрофе сохранились в искаженной форме в греческой мифологической традиции. Так, согласно мифам эллинов, как раз около этого времени произошел «всемирный потоп», в ходе которого погибли почти все люди. Спаслась только одна супружеская пара – Девкалион и Пирра, и от них заново пошел человеческий род.

Конечно, предания о «всемирном потопе» нередки в мифологиях народов Передней Азии – шумеров, аккадцев и др. Наиболее известна библейская версия о Ное, позаимствованная древними евреями из Вавилонии. Однако сложение легенд о потопе в Месопотамии вполне объяснимо природными условиями данного региона: Тигр и Евфрат периодически выходили из берегов, случались разрушительные наводнения.

Совсем другое дело – Греция. Эта страна засушлива, крупных рек в ней нет. Причиной катастрофического наводнения, повлекшего гибель больших масс людей, могли здесь стать только гигантские морские волны, особенно если учитывать, что греки, как правило, селились на побережьях.

Есть также мнение, согласно которому в рассказе Платона о гибели мифической страны Атлантиды тоже отразилась смутная память о катастрофе на Фере и Крите.

Как бы то ни было, Крит в XV в. до н. э. был завоеван и заселен греками. Блистательная минойская цивилизация пришла в упадок и была полузабыта. Остров, бывший некогда крупнейшим очагом культуры, постепенно превратился в глухую провинцию эгейского мира. Главный очаг цивилизационного развития переместился севернее – в материковую Грецию, на юг Балканского полуострова.

Ахейцы в Греции

Для истории материковой Греции (Эллады) III–II тысячелетий до н. э. также существует общепринятая археологическая периодизация, очень похожая на ту, которая выработана для цивилизации древнейшего Крита:

– раннеэлладский период (РЭ) – XXX–XXI вв. до н. э.;

– среднеэлладский период (СЭ) – XX–XVII вв. до н. э.;

– позднеэлладский период (ПЭ) – XVI–XII вв. до н. э.

Раннеэлладский период – это время существования в регионе догреческих (пеласгических и др.) культур, о которых уже говорилось выше. Остальные же два периода связаны уже с деятельностью греков; о них теперь и пойдет речь.

Начиная с конца III тысячелетия до н. э. в страну, получившую позже название Эллады, начали вторгаться с севера, из района Придунайской низменности, первые волны греков. На этом раннем этапе ведущую роль среди них играла племенная группа ахейцев. Поэтому первую греческую цивилизацию, существовавшую на протяжении II тысячелетия до н. э., обычно называют ахейской.

Догреческие пеласгические культуры юга Балканского полуострова были сокрушены греками. Местное население частью, видимо, было истреблено, частью смешалось с завоевателями. Несколько столетий, составляющих среднеэлладский период, длился застой и упадок, вызванный вторжением и войнами. Однако примерно с XVI в. до н. э., с начала позднеэлладского периода, в Греции возобновился и стал куда более интенсивным экономический и культурный подъем. В земледелии была освоена «средиземноморская триада». В сфере ремесла внедрилось изготовление бронзовых изделий, появился гончарный круг, развились навыки монументального каменного строительства. В военном деле важнейшим нововведением была боевая колесница с запряженными в нее лошадьми. Стали формироваться государственные образования, на первых порах еще довольно примитивные, но быстро прогрессировавшие.

Греки-ахейцы не могли не испытать сильного влияния гораздо более древней и развитой минойской цивилизации Крита. Критяне властвовали на море, и жители побережий материка вынуждены были признавать их верховенство. С Крита были заимствованы многие важные элементы ахейской культуры: некоторые религиозные культы, фресковая живопись, водопровод и канализация, фасоны одежды. Переняли греки у критян и письменность, приспособив ее к своему языку.

Крупнейшим центром ахейской цивилизации был город Микены на северо-востоке Пелопоннеса. Поэтому саму эту цивилизацию очень часто называют также микенской. Однако возникли и другие важные центры: Тиринф по соседству с Микенами, Пилос на юго-западе Пелопоннеса, Иолк на севере Греции (в области Фессалия), Фивы в Беотии и др. Уже тогда существовали столь прославленные в последующие эпохи Афины, но во II тысячелетии до н. э. они были еще второстепенным по размеру и значению городом.

Ахейская (микенская) цивилизация в период своего высшего расцвета охватывала значительную часть материковой Греции (кроме ее северо-восточных окраин) и многие острова Эгейского моря. Создав мощные флоты, тогдашние греческие государства развернули даже территориальную экспансию. Они перехватили инициативу из рук своих предшественников-критян, захватили и обжили сам Крит, а затем основали ряд поселений на западном побережье Малой Азии. Уже тогда возник Милет, ставший важнейшим центром греческой культуры в этом «заморском» регионе, будущей Ионии.

Ахейская Греция: государственность и социальные структуры

Наиболее известные имена в археологическом исследовании микенской цивилизации нами уже упоминались в другой связи: это Шлиман, который, завершив работы в Трое, в 1876 г. первым начал раскопки Микен и Тиринфа, и Блеген, с 1938 г. возглавлявший экспедицию в Пилосе, которая дала особенно значимые результаты. Благодаря усилиям этих и других ученых теперь можно многое сказать о самой ранней культуре, созданной греками.

Во II тысячелетии до н. э., как и позже, Эллада не представляла собой политического единства. Она делилась на отдельные «дворцовые царства», которые вели вполне независимое существование, часто вступая друг с другом в конфликты и войны. Микены были лишь самым сильным из этих царств, но все-таки недостаточно могущественным, чтобы диктовать свою волю остальным.

Таким образом, ахейская государственность, как и критская, концентрировалась вокруг дворцов. Остатки этих крупных построек были раскопаны археологами в Микенах, Тиринфе, Пилосе и ряде других раннегреческих центров.

Однако ахейские дворцы по ряду ключевых параметров существенно отличались от критских. Во-первых, они стояли не изолированно, а входили в состав городов. Во-вторых, они были значительно меньше критских по своим размерам. В-третьих, их планировка была более упорядоченной и симметричной, не столь хаотичной, как на Крите. Помещения ахейского дворца обычно группировались вокруг мегарона – обширного прямоугольного зала. В центре мегарона находился большой очаг, дым от которого выходил через отверстие в потолке; вокруг очага стояли четыре деревянные колонны, поддерживавшие крышу. Мегарон являлся центром дворца, тронным залом. Здесь царь пировал со своими приближенными, устраивал официальные приемы и т. п.

Наконец, важнейшим отличием ахейских дворцов от критских были их мощные укрепления. Эти дворцы – настоящие неприступные цитадели. Так, толщина стен дворца-крепости в Тиринфе («городе Геракла») достигала 17 метров. Они были сложены из огромных необработанных каменных глыб (так называемая циклопическая кладка). Внутри стен были устроены сводчатые галереи со складами оружия и провианта. Из крепости наружу вел потайной подземный ход. Вся система оборонительных сооружений была тщательно продумана.

Здесь перед нами, конечно, резкий контраст с мирной безмятежностью критян. Очевидно, ахейским владыкам было кого бояться: и не менее воинственных соседей, правителей сопредельных греческих царств, и, возможно, собственного народа.