Последнее искушение свободой
Вот он, попробовав плоды свободы и ударился в крайности, решив запастись ею с запасом и, перейдя черту, перетёк в диктатуру. Но такова природа человека, и с этим ничего не поделаешь. Что же касается данной достойной формации людей, то они в своих действиях руководствуются свободолюбивыми помыслами, подвергая форматированию всё, что попадает в область их влияния. Так, выдержанный в их стилистике, на авансцену человечества внедряется культурно-эстетический музыкальный формат. Ведь для окончательной победы свободы, им требуется отформатировать человека и придать ему требуемый облик, отвечающий их видению свободного человека. Что ж, ничего нового в этом я не вижу, ведь форматирование или очистка через стирание информации, чем-то напоминает мне методы Года, с его небесным чистилищем. Ну да ладно, бог с ними, оставим им на реализацию их благие намерения. Ты же попробуй, сожни плоды этой их свободы. Вот только смотри, не заразись там у них, а то говорят – эта штука больно заразная. Да, и запомни главное – ложное понимание свободы, есть мать человеческого греха. Хотя уже и грех, когда-то столь действенный мотиватор, давя на рычаги которого, всегда можно было добиться существенного прогресса в отношениях, уже теперь есть всего лишь глава из никому не нужной книги. – На этой фразе, закончив свой монолог, Денница огляделся вокруг и с ухмылкой продолжил, – А ведь здесь, как посмотреть, кипят страсти.
– Пожалуй, что да. Тем более, при вашем – «как посмотреть», всегда найдётся – «на что посмотреть», – ответил я.
– Да ты никак мне льстишь, – засмеялся Денница.
– При всём желании – не смог бы, – уже засмеялся я.
– Почему же нет, многие пытались, да и сейчас не перестают этого делать. Да, кстати, как движутся твои дела на основном твоём миссионерском поприще? А то спросят, а я и позабыл главное спросить.
– Неужели с вас ещё и спрашивают? – не скрывая иронии, спросил я.
– А как же, ведь ваша миссия – есть плод моих трудов. Если бы не я, то не знаю, как бы Год выкручивался из ситуации, в которую он сам себя загнал. Ведь он сам стал заложником своего, хоть и называемого новым, но по мне-то, такого же ветхого завета. Слово, конечно, нерушимо, и теперь он не смеет открыто отправить своего посланца в мир. А всё потому, что когда-то, как он говорит, из-за ссоры со мной (но я-то знаю, что это произошло из-за его неповоротливости в делах), он разоткровенничался и признался, что моя команда работает более скоро, и что всё-таки первым в мир явится мой посланник, а уж потом – его. И теперь человек, следуя этому откровению, не может кого-либо принять с небес, видя в них представителя моей части вечного. Так что теперь Году приходиться идти на компромисс и искать моего содействия в его бренных делах.
– И вы по полной программе используете оказанное вам доверие. – Заметил я.
– А как же! И даже я имею право прощать, и скажу больше, даю право на ошибку, в том числе и для вышестоящих особ, для которых я всего лишь ниц. Ведь и они могут заблуждаться и, не разобравшись во всех обстоятельствах дела, послать работать на периферию. Что не сделаешь сгоряча. Кому, как не мне это знать, – уже с какой-то периодичностью вновь засмеялся Денница. – И человек имеет право на ошибку. Я ведь, не зверь какой-нибудь, которым меня представляют людям. Я для Года, по сути, выступаю в роли пугала, которым он всех стращает. А я, можно сказать, самый трудолюбивый, из всех работающих в Небесной Канцелярии, и очень ответственно подхожу к делам, а это мало кому нравится. А попробуй я остановить свой цех хоть на час. – Да что ты, боже мой! – Поднимется крик и суматоха. И что тогда эти лентяи там в раю делать будут? Хаос им без меня не разгрести! Собралась куча лентяев, они и пользуются своим положением. И что не по их – сразу опускают мне план. И попробуй откажись – мгновенно побегут жаловаться начальству, а ты потом доказывай, что не козёл. А я ведь даже за сверхурочные ничего не требую, что там уже говорить про горячую сетку и молоко за вредность. Вот такая моя судьба, быть ницом. Ну а насчёт человеческих грехов… Так это мой путь, показать ничтожность этой погрешности, отделяющей меня от… – не закончил Денница, как вдруг в его разговор вмешался, подошедший к нашему столику официант.
– Извините, вы ещё что-нибудь заказывать будете? – воинственно спросил он.
Денница же, посмотрев на него, повернулся назад ко мне и продолжил:
– Вот он каков, человек! Всё пытается меня обхитрить, отгрешившись, и при этом сославшись на погрешность. Нет, не получится! – Громко сказал он, схватив стоящий стакан с соком, – я всегда найду на него свою «промилю», и он не вдохнет и не выдохнет без моего на то позволения, – не сводя с меня глаз, зловеще проговорил Денница.
А дальше случилось невообразимое. Конструкция стакана, не выдержав сжатия руки Денницы, с хлюпающим звуком просто сложилась в его руке. Вылившийся сок частично обрамил своим кровавым цветом руку Денницы, и после попадания на стол своей основной массы, стал каплями стекать вниз с руки последнего. Правда, в один момент мне показалось, что появившаяся кровь от порезов, соприкоснувшись с соком, вдруг вскипела, но это было всего лишь одно мгновение, и я не ручаюсь за достоверность этого факта. Денница же, посмотрев на официанта, спокойным голосом, обращаясь к нему, сказал:
– Мне, пожалуйста, бумажное полотенце.
От воинственного пыла официанта не осталось и следа, а ведь в своей голове он уже приготовил парочку удачных фраз, с помощью которых он должен был сразить нас своим красноречием, и мы посрамленные должны были бы незамедлительно покинуть кафе. Но реальность вновь выказала свой строптивый нрав, поставив ему подножку, в виде неадекватного поступка Денницы. И официант, решив, что будет лучше (а главное – безопаснее) выполнить просьбу, мигом бросился прочь от нас. Мы же остались сидеть на своих местах, при этом оба наблюдая, как капли кровяного коктейля падают вниз на пол.
– Вот так всегда получается, когда вмешиваются в разговор, – философски заметил Денница, и немигающе посмотрел на сейчас притихшую, а до того – веселящуюся компанию.
Надо сказать, что данный поступок, несмотря на стоящий шум в заведении, не прошёл незамеченным для окружающих и, как бывает в таких случаях, он вызвал у многих некоторые опасения за себя. Хотя многие посчитали, что мало ли чего бывает, всего-то перебрал человек и вот решил продемонстрировать свою силу, разбив стакан.
– Обозри ещё раз это ходячее вокруг ГМО и пойми, что никакая слеза ребенка их не проймёт, а пока это не случиться – никакой бог им не поможет с его справедливостью, для которого, собственно, и сам ребенок лишь средство для достижения его целей, – обратился ко мне Денница. – Полагаясь же на меня, ты точно будешь знать о неотвратимости наказания.
Посмотрев в сторону затихшей компании, он закончил словами, – Да, боров!
Хотя расстояние от нас до шумной компании было не слишком маленьким, и компания чисто физически не могла слышать обращенных к ним слов Денницы, тем не менее, адресант этого послания, так называемый боров, каким-то образом осознал это, и с протяжным «-ик» провалился в себя. Между тем, в тот момент в кафе зашла Лиза, и в тоже время появился и официант, неся полотенца. Что сказать, мерцающий свет в зале, не только не стушевал, а скорее добавил недостающих зловещих контуров для картины, представшей перед взором вошедшей в зал Лизы. По моему вытянувшемуся лицу, Денница догадался о прибытии Лизы и, поднявшись с места, пошёл навстречу официанту. Где, перехватив его, вместе с ним отправился в уборную. Но и с лицом Лизы также произошли видимые пластические метаморфозы.
– Ничего не пойму? Кто это? Что случилось? Что с вами? Вас ранили? Говорите, не молчите, – не давая мне что-либо сказать, накинулась она на меня с вопросами.
В то время, пока я пытался вставить хоть что-то, подбежали два других официанта и в два счёта поменяли скатерть и привели в порядок стол. Когда же первая шоковая волна сошла на нет, и мне удалось найти лазейку меж волнами Лизиных вопросов, я со словами: «Всё хорошо. Давайте садитесь», – усадил Лизу за стол. Но какой, всё хорошо? По её трясущимся рукам, можно было видеть, что для неё ещё далеко не всё хорошо. Чтобы унять эту дрожь, никакие словесные выпады не помогут, так что мне пришлось прибегнуть к не раз испытанному народному средству, взять и заключить руки Лизы в свои.
При этом необходимо прибегнуть к ряду способствующих выздоровлению, дополняющих основное средство методов, как пристальный обоюдный взгляд, помогающий в осознании вашего места в душе партнёра, отведение её рук за свою спину, способствующее единению, так как при этом увеличившаяся область соприкосновения, неся в себе помимо теплопроводного эффекта, придаёт обоим объектам чувство сплочённого единства целого. И уже после того, как наметится положительный эффект, вам не стоит сразу же прекращать ваши малозаметные пожатия её маленьких ручек, и уж тем более противопоказано сразу же отстраняться от объекта вашего единения. Нужно молча, закутавшись своей головой в её волосах, слегка повдыхать запах волос, исходящий от них, – волосам для их цветения, крайне необходим такой процесс опыления, а тонизирующий эффект от этого процесса будет вам небольшой наградой за это. Ну и по окончании не забудьте ей прошептать на ушко что-нибудь ласковое, даже просто какую-нибудь бессмыслицу. И главный мой совет – не затягивайте, ведь начав, ты можешь никогда не остановиться. А впрочем, выкиньте подальше последнее.
Я же не собирался что-либо менять в нашем положении, продолжая неустанно следовать вышеизложенному принципу, когда увидел выходящего Денницу. Его появление заставило меня отстраниться от Лизы и подняться со своего места. При его приближении, я заметил, что рука его была перевязана, но кроме этого, его внешний вид, кажется, не претерпел каких-то изменений. Когда же он приблизился к нашему столику, Лиза попыталась привстать, но была остановлена предусмотрительным уведомлением Денницы.
– Сидите, сидите. Мне уже пора идти. Я здесь и так задержался. – Затем он ещё раз оглядел зал кафе и со словами: «Ну, до встречи. Ещё увидимся», – прихрамывая, отправился к выходу.
– Кто это такой? – вновь задрожав, нервозно спросила меня Лиза.
Я, прежде чем ответить, опять прибегнул к успокаивающему приему, обняв её. Когда же я почувствовал, что Лиза пришла в себя – сказал, что это просто старый знакомый с прежнего места моей работы, и что я случайно его здесь застал, так что нечего переживать.
– Но что здесь случилось? Почему всё было в крови?
Я же в ответ сказал, натужно засмеявшись, – так ведь это был томатный сок, который он случайно уронил, вот тебе и показалось так, тем более при таком освещении не трудно впасть в заблуждение.
Мне показалось, что мои слова немного успокоили Лизу, но вот только её задумчивый взгляд не вписывался в это моё предположение. В этот момент появились официанты, расставляя на стол различные закуски, что вызвало с моей стороны вопросы.
– Подождите, а в чём собственно дело, – начал я, – мы, как видите, ещё не освободили столик.
В свою очередь, один из официантов ответил мне:
– А это ваш друг сделал заказ для вас. Попросив обслужить вас по высшему разряду.
– Но… – хотел было возразить я, но официант предусмотрел этот мой вопрос и ответил:
– Можете не беспокоиться, ваш заказ уже оплачен.
Знал бы я тогда, какой мой заказ оплачен, но всему своё время.
– Ну, хорошо, продолжайте, – ответил я, решив больше не вмешиваться в их действия.
– А ведь, знаете, я его уже один раз видела, – придя в себя, как-то отстранённо сказала Лиза.
– Кого его? – непонимающе спросил я её.
– Ну этого, вашего приятеля, – ответила она.
– Вообще то, он не местный, так что мне кажется, что вы вряд ли его могли раньше здесь видеть. Может вы его перепутали с кем-то?
– Да нет, я точно его видела. Разве можно его с кем-то перепутать. Ужас и притягательность в одном флаконе.
– Что да, то да. Он довольно колоритная личность, которую сложно не узнать. – Согласился я.
Лиза, услышав это моё подтверждение её слов, с появившемся огоньком в глазах, перехватила мой захват рук, и уже своими пальчиками, но с весьма острыми ноготками, впилась мне в руки и начала свой рассказ.
– Так вот, слушайте. Всё случилось в вечер по подготовке того злополучного корпоратива. Мне и ещё нескольким девочкам из отдела, поручили привести в должный вид наш конференц-зал. В принципе ничего особенного, в одном месте убрали, в другом добавили, вот в общих чертах и вся подготовка. Я же, после того как мы всё приготовили, пошла к нам в отдел для того чтобы забрать оставленные там свои вещи. И вот, когда я уже возвращалась по коридору назад, меня остановил звучащий из-за поворота мужской разговор. А ведь уже был поздний вечер, и мне казалось, что кроме охраны в здании никого не должно быть. Так что поддавшись какому-то наитию, я решила не раскрывать себя и потихоньку проследить из-за угла, что там делается. Когда же я, взрослая деваха, – Лиза, несмотря на всю свою серьёзность, тут усмехнулась, – как шпионка выглянула из-за угла, то увидела, как двое мужчин открывают дверь, ведущую в кабинет вашего Наставника. Так вот, один из них был, как раз ваш Наставник, а вот второго я раньше никогда не видела. Правда до сегодняшнего дня. – Задумчиво сказала Лиза. – Этот его взгляд… Казалось, что от него ничто не уйдёт незамеченным. Я хоть и на далёком расстоянии находилась от них, но и там мне показалось, что он чувственно видит меня. Как вспомню, аж жутко становится! – Проговорила с ужасом Лиза, и её острые ноготочки показали мне, на что они способны.
Вот эта новость! Для меня она была действительно новостью, со всеми её атрибутами смещения, когда-то установленных правил видения порядка занимаемых вещей в пространстве. Теперь полученная мною новая информация, вносила свои коррективы в тот самый установленный порядок существенности, и требовала от меня знаковых действий, во избежание непредвиденных последствий. Невидимые связи, открывшись, стали тем недостающим звеном, связывающим в одно целое разрозненные до этого предположения.
– Ну всё, перестаньте, – попытался успокоить я Лизу. Ведь от состояния её души теперь зависело и моё сердцебиение. О чём не давали забыть её острые ноготки.
– Я попробую, – нежно сказала она и, заметив результаты своих ногтевых усилий, прижавшись ко мне, сказала, – Я не хотела.
– Я знаю, – в свою очередь тихо ответил я. Так продолжалось с минуту, пока я не возобновил разговор, – Так это всё?
– В общем-то, да. – Ответила она, отстранившись от меня. После чего, придав своему голосу серьезность, продолжила. – Просто мне показалось странным их позднее нахождение здесь, да ещё больших размеров сумки не внушали доверия.
– Сумки, говорите? Это интересно, – задумчиво проговорил я.
– Ну да. Я ещё спросила себя, что они такого хотят вынести в них?
– Может, принтер хотели стащить? – постарался разрядить обстановку я.
– Как-то не смешно, – не меняя своей волны, ответила Лиза.
– Ну, хорошо. Так что же дальше?
– Да всё. Я постояла и решила, что будет лучше пойти по другой дороге, и пошла на выход через северное крыло, – сказала она и, посмотрев на накрытый стол, как будто бы в первые увидела его преображение. – Что это? Разве мы делали заказ? – вдруг спросила она.
– Да, нет ещё, – ответил я.
– Тогда, что это? – выразительно спросила она.
– Это, так сказать, компенсация за неудобство от моего приятеля.
– Нет, нам ничего от него не надо. Пусть унесут, – с какой-то неприсущей ей твердостью, вернее сказать, мне ещё неизвестной, заявила Лиза.
– Тогда, давайте уйдём отсюда, – предложил я.
– А вот уж насчёт этого, скажу – нет. Мы собирались поужинать здесь, значит так и будет. Или вы уже идёте на попятную? – прищурившись, спросила меня Лиза.
– Разве с вами это возможно! – засмеялся я.
– То-то же, – засмеявшись вслед за мной, сказала она.
Я тут же позвал официанта и сделал соответствующие распоряжения, касающиеся поданного заказа. Где мы, обсудив с Лизой, решили, что во избежание нечистоплотных побуждений обслуживающего персонала, следует сделать заказ из другого набора блюд, что и было сделано. К тому же администратор, почему-то распорядился о новом месте, и нам был предоставлен уединенный столик в глубине зала, так что нам никто не мог помешать проводить вечер. Сделав заказ, я сообщил Лизе, что мне необходимо отлучиться, дабы помыть руки. На что, услышав в свой адрес, что это надо было сделать сразу, а не после того, как я обтёр их об неё, был отпущен для совершения этой гигиенической процедуры.
Зайдя в туалет, я помыл руки и, чувствуя, что слегка разгорячился, следом ополоснул своё лицо. Когда же я стал сушить руки, то краем глаза заметил, что сбоку на меня надвигается дородная фигура. Не убирая рук из-под фена, я повернул своё лицо в сторону этого немаленького тела. К моем не удивлению, передо мной предстал тот самый степенный господин, прозванный Денницей за его телесные характеристики боровом. Надо сказать, что количество им выпитого, уже очень явно стало проявляться на его внешнем виде: так потеря координации не позволяла ему твердо стоять на ногах, и он был вынужден опереться на стойку мойки.
Элементы его одежды, тоже не отставали от общей тенденции, и теперь от его слаженного ансамбля, уже больше и не осталось ничего прежнего, и каждый элемент одежды жил своей собственной жизнью, как на то уповали руки их хозяина. А они, потеряв связь со зрительной структурой организма, не смогли должным образом, как застегнуть штаны, так и заправить рубашку. Но самым убедительным элементом во всей фигуре борова – это было его лицо. Ты смотрел на него и убеждался, что да, ему, пожалуй – на сегодня хватит.
Но так как в мои планы не входило общение с такого рода личностями, то я, закончив сушку рук, повернулся по направлению к выходу и было собрался осуществить свой маневр, как стоящий на проходе боров, не сводящий с меня своих налитых смесью крови и алкоголя глаз, надвинулся на меня и, схватив меня за локоть, грубо спросил:
– Скажи мне, кто это с тобой был?
Я честно сказать, не ожидал от него таких движений, а ещё большей неожиданностью для меня стало то, что он, как оказывается, ещё мог выговаривать слова. Но как бы то ни было, мне пришлось с ним побеседовать.
– Так, знакомый, – ответил я.
– Ты его остерегайся, у него нехороший глаз. Прям до печенок пробирает!
И напоследок икнув, боров, отпустив меня, приложился всем телом к крану с водой. Я же освободившись, обошёл его, и со словами: «Всё-таки первым кто пробрал тебя – был алкоголь», – вышел из туалета, где в ту же минуту раздался мирный храп.
– Ну, вот и я, – подойдя к нашему столику, сказал я.
– Да вроде бы не изменился, – оглядев меня, сказала Лиза, – а как, руки помыли?
– Конечно, – вытягивая руки перед ней, заявляю я.
– Ну, тогда ладно. Смотрите, какие здесь диваны классные, – не удержалась она, но потом, приняв суровый вид, как строгая хозяйка, сказала. – Можете присаживаться, – а сама же в это время, не дождавшись меня, уже приступила к своему салату.
– Да я смотрю, вы уже начали, не дождавшись меня. – Сказал я.
– В отличие от вас – у меня график. И если вас ждать, то можно вообще остаться без ужина.
– Понятно, общение с мисс-Любовь не прошло бесследно.
– А я бы не стала смеяться над этим. Знали бы, как ей тяжело приходиться.
– Тогда я могу предположить, что вы с умыслом пошли со мной поужинать, – глядя ей в глаза, сообщил я.
– Что-что? – глаза у Лизы округлились.
– Всё, молчу, – приступая к еде, выговорил я.
Утолив первые приступы голода, Лиза отставила тарелку и, проведя рукой по ободку бокала, сказала как бы в пространство.
– Интересно, а что завтра будет?
– Хм, мы ещё не узнали, чем кончится «сегодня», а вам уже подавай «завтра», – сказал я.
– Так ведь с вами иначе нельзя, вы у нас личность непосредственная, подверженная приступам корпоративного духа. Разве не так?
– А ведь так оно и есть, – отложив столовые приборы, серьёзно сказал я.
Видимо Лиза не ожидала от меня такой серьёзности, сама-то она рассчитывала всего лишь подтрунить надо мной. И она, откликнувшись на меня, спросила:
– А что случилось-то?
– Просто вы правы.
– Да в чём же? – нервно спросила меня Лиза. – Слово из него не вытянешь!
– Мы ведь с вами работаем в одной компании, в одном отделе, и наши отношения подпадают под определение – служебные. А согласно нашим корпоративным правилам, я обязан ставить руководство в известность обо всех фактах, имеющих быть между сотрудниками в плане их личностных взаимоотношений. Сказал, и самому стало тошно.
– Но разве у нас роман? – тихо, и с каким-то трепетом в голосе спросила Лиза.
– Хочу констатировать, что с моей стороны есть только один ответ и он… – И не закончил я ввиду того, что пододвинувшаяся ко мне Лиза, видимо, решив получше меня услышать, вдруг на последней фразе неудачно облокотилась, и эта её неловкость привела к тому (какому ещё «к тому» – ко мне)… Ну, в общем к тому, что расстояние между нами сократилось до неприличных размеров, и я был вынужден отбросить все приличия и вместо слов применить другой, более подходящий в данном случае язык, как в прямом, так и переносном смысле.
И как бы мне не хотелось продлить эти минуты, но повествование требует своего, и мы по его требованию возвратились, дабы вдохнуть немного воздуха. Отдышавшись, я заметил:
– Так я же не дал тебе ответа.
Лиза же, опять приблизившись ко мне вплотную, тихо спросила:
– А я разве не правильно его поняла?
Мне не надо было что-либо ей отвечать, мои глаза, слегка моргнув, всё за меня сказали.
– Но что же мы будем делать? – спросила она меня.
– А пока ничего не будем делать. Но вот наступит аттестация – я тебя и уволю, – заявил я.
– Что-что? – чуть не задохнувшись, воскликнула она.
– Ну ладно, я сам уволюсь.
– То-то же, – пригрозив пальчиком, отметила Лиза.
– Ну, а если серьезно… Не знаю, что делать. Но следовать их правилам, я точно не буду.
– Ладно, не будем спешить, а то вдруг у нас ничего не получится, – решила поиграть Лиза.
– И то верно, я парень видный, – сказал было я, но Лиза набросилась на меня и, щипая, стала приговаривать:
– Я тебе дам видный. Сейчас тебе будет всё видно, какой ты видный.
Порезвившись вдоволь, мы решили, что всё-таки надо соответствовать своему высокому званию взрослых людей, и величественно заняли свои места, дабы в этом положении попить воды (и не надо себя обманывать, если бы не жажда, то мы бы так и продолжали ребячиться, хе-хе, взрослые люди!).
– Кстати, а чего ты задержалась на работе, – спросил я.
– Да точно, я совсем и забыла тебе рассказать, – ответила Лиза. – Меня ведь вызвала к себе наша мисс (ну это я уже знаю от одного весьма осведомлённого не-человека). И вроде, всё идёт как обычно, но в конце она сообщает мне, что собирается на следующей неделе в командировку на пару дней в Питер. Там будет большая презентация с последующим фуршетом, так что для нашей мисс нужно найти крепкое плечо, на которое можно опереться, и не только, если ты понимаешь. – Многозначительно заметила Лиза. – Так что она находится в раздумье, на ком остановить свой выбор.
– И на ком же она его остановит? – спрашиваю я, но мне ответ не нужен, мне уже об этом сообщили, моя маленькая Лиза. Но я тебе этого не скажу и дам тебе возможность погадать с подругами по работе, а себе дам время подумать, что тебе сказать по этому поводу. Да… Пожалуй, эта новость мало обрадует тебя.
– Да, ведь так и не сказала. Никогда ничего от меня не скрывала, а сейчас говорит, что ещё не решила, но я-то её знаю. Всё она давно решила. – С задумчивостью глядя в некую даль, проговорила Лиза.
– Вот как… – многозначительно поддакнул я.
– Ну, да ладно. У меня с тобой есть дела куда как поважней, – придвинувшись ко мне, сказала она. И уже её визави не оставалось ничего поделать, как сдаться на милость этой тигрицы, но тут громкий крик и шум в зале, заставил нас отвлечься друг от друга, и обратить свой взор на происходящее в зале.
А виновником всего этого разворачивающегося действия в зале, вылившегося в переполох, явился наш проснувшийся боров. Всё-таки небольшой сон, да и неудобная позиция для сна, сделали своё дело. И он, решив, что его величеству не подобает отдыхать в столь неудобных для себя условиях, направил свои стопы обратно к своему столику, где его веселая компания, обильно смазавшая своё нутро, даже и не заметила отсутствие их компаньона. Скажу больше – его отсутствие даже было принято за благо, так как его габариты заставляли дам находиться в стесненных условиях.
Так вот, наш герой направил свой нетвёрдый шаг туда, где, как он помнил, находился его столик, но одно дело решить, а вот проделать это, зачастую получается весьма трудно, и часто приводит совсем к другим результатам. Не могу точно сказать, но весьма вероятно, что на его пути, на свою беду повстречался несущий порцию заказов мальчик-официант. Мерцающий свет, непредсказуемость траектории дородного господина, которую он и сам не в силах был предугадать, да и неопытность официанта, решившего за раз разнести несколько заказов – разве столько непреложных ситуативных факторов могли спроста сойтись в одном месте, без явных для всех последствий? Верно. Случившееся было предопределено судьбой.
