Последнее искушение свободой
В своём кабинете Наставник выдал мне для ознакомления вопросы сегодняшнего собеседования, а после того как я с ними ознакомился, провёл небольшой инструктаж с нами. Вести собеседование должен был Наставник, поочередно с одним из нас. Пока одни вели собеседование, другие, не участвующие в собеседовании, должны были находиться в скрытой угловой комнате, наподобие той, которую так часто демонстрируют в шпионских фильмах. Там мы должны были наблюдать и следить за ходом собеседования.
Собрав всё необходимое для работы, мы направились в кабинет для собеседования. При этом попали мы в этот кабинет весьма загадочно, через систему внутренних ходов, видимо, специально для этого предусмотренных. Как сообщил нам Наставник, вакансер не должен знать и даже догадываться, что и кто его ждёт за заветной дверью, куда его пригласили на собеседования. Уже сама неизвестность есть первый шаг для нас в познании претендента, а для него служить определённым испытанием. Ведь неизвестность заставляет не только включать воображение, но и мобилизует все силы организма претендента, так что мы с вами сможем наглядно увидеть, на что способен претендент ради места в компании.
Что касается вопросов к претендентам, то они делятся на возможные стандартные, типа: «Что вы можете рассказать о себе?», или: «Чем именно вызван у вас интерес к нашей компании?», служащие для общего разогрева. Хоть данная стандартная часть собеседования уже применяется со времен применения самого собеседования, но, тем не менее, немало даёт нам для понимания и создания общей картинки кандидата на вакансию.
На данном этапе не стоит сильно мудрить с вопросами, как это делают некоторые «спецы» к месту и не к месту, стараясь показать свою креативность, предлагают всем кандидатам на место продать им свою ручку. Уж больно сильно не даёт им покоя, возникший благодаря кинодеятелям, трендовый вопрос о ручке. Интересно, откуда эти деятели кино черпают подобные «ручечные» идеи? И я уже знаю точно, и всё благодаря кинобоевикам, что лучшее оружие против гангстеров или какого-нибудь элитного подразделения штурмующего мой дом – это включенная микроволновка с заложенной в неё разрывным баллоном. И ведь что интересно – запоминается именно подобная хренотень.
Так вот (что по поводу ручки), наши креативщики считают, что именно этот вопрос является решающим при вынесении решения о будущем кандидата на место в компании, ведь только преодолев этот рубикон, кандидат зачисляется в сотрудники компании.
– Так ведь, Антон? – обратился Наставник к носителю этого имени, при этом его тембр голоса вместе с медленным выговором слов, звучал как-то особенно зловеще.
Для меня же подобная фамильярность и в особенности информированность Наставника насчёт Антона, да возможно, и остальных нас, была не очень приятным сюрпризом. Хотя, быть может Наставник, просто проведя предварительные беседы с моими коллегами, всего лишь узнал о них некоторые их специфичности. Антон же в ответ только поёжился на это его замечание.
– Ну, ладно, если тебе так уж будет невтерпёж, – всё также обращаясь к нему, продолжил Наставник, – то ты можешь спросить претендента, воровал ли он ручки с прежнего места работы.
Этот вопрос вызвал у нас невольные улыбки, на что Наставник заметил, что этот вопрос задаётся не реже, чем вопрос о покупке ручки, да и вообще, ему уже самому становится интересно, почему Антону, так полюбился этот вопрос, да и вообще – не имеется ли здесь своя связь со всё больше встречающимся дефицитом у него в кабинете этого канцелярского товара. И если верить статистике, то каждый четвертый сотрудник готов завладеть такими данными у компании, и от этого никуда не деться. В ответ Антон всё больше терял самообладание, и вместо того чтобы всё перевести в шутку, только хлопал глазами. Видя это, Наставник заявил, что он не поймет, что делает Антон: то ли компенсирует своим хлопаньем глазами нам отсутствие кондиционера, то ли аплодирует его красноречию?
Словесный напор Наставника в сторону Антона уже стал удручающе сказываться на последнем, а именно весь его вид говорил о полной растерянности, так что, видя это, Наставник резко снижает обороты и заявляет нам, что подобным своим поведением, он хотел показать нам нестандартное поведение при собеседовании, своего рода стрессовый вид собеседования, в каком он считается весьма признанным специалистом. Далее, наряду со стрессовым видом собеседования, которое мы на данный момент отложим на потом, нами будут применяться нестандартные виды вопросов, на которые он просил обратить особое внимание.
При всём огромном разнообразии нестандартных вопросов, всё-таки существует всего лишь один ответ, на который предстоит ответить уже нам – соответствует ли находчивость и умение кандидата найти выход из неожиданной для него ситуации, предъявляемым нашей к нему компанией требованиям. Вот здесь-то и придётся нам потрудиться и постараться, хотя бы, не ошибиться в своем выборе. И ещё, мы должны знать две основные проблемы которые решает методика интервьюирования: выявлять людей которые умны, но не добиваются результата, и людей, которые добиваются результата, но не умны. И вот здесь-то встаёт перед нами вопрос, кто нам всё-таки нужен.
И если западные компании типа «Microsoft», работающие в высококонкурентной отрасли, стараются не принимать на работу, ни тех, ни других, то наша компания, действующая в тех же конкурентных условиях, не утруждает себя пускать вам пыль подобной лицемерной софистикой, а говорит прямо, что для нас существует только один ориентир, а именно – результат. Что же насчёт выбора этих самых нестандартных вопросов, то уж здесь-то ваша фантазия может разгуляться вовсю. Впрочем, и нынешний, применяемый на собеседованиях не стандарт, уже считается неким обязательным действом в ходе самого собеседования, так что перед нами стоит куда более широкая задача, заключающая в себе применение новых разработок в сфере приема на работу.
Эти новые приёмы, хоть уже давно обкатаны в местах их зарождения, но в связи с отличным от них менталитета нашего служащего, во многом разнящихся правил игры на рынке, и в связи с этим применения иных требований к персоналу – перед нами стоит задача адаптировать эти новые подходы к набору персонала. В принципе ничего сложного – что не пробьёт нашего человека, то мы спишем, в случае же иного результата – будет другое решение. Разве нам подходит главный принцип этих отцов интервьюирования, звучащий как «не навреди»? Да и близко «не сидело»!!! Это от того, что вся их жизнь продиктована страхом.
Я же, всё это слыша, даже не сразу понял, как они могли придумать такой вид, как агрессивное интервью, ну а потом сообразил, что и здесь, без этого чувства страха оказаться на обочине жизни, также не обошлось.
– У нас же главенствует совсем иной род чувственных переживаний, – сказал Наставник, и вновь посмотрев на Антона, спросил его, – Справедливо, Антон, или как?
На что тот, успокоившись было, не нашёл что ответить и вновь впал в ступор, при этом особо наблюдательный мог бы заметить, как он сквозь зубы проговаривает, едва различимую его коронную фразу: «Ещё наступит моё время, и вы ещё попляшете».
– Я, как понимаю, Антон у нас приверженец западной школы интервьюирования, так что будем это иметь в виду. Правда, не смотря на разность подходов, всё же существует масса нестандартных вопросов, которые вполне могут применяться как у нас, так и у них. Вот мне особенно нравится загадка лжеца. Я думаю, что она вам знакома, а если не так, то завтрашний день будет последним вашим рабочим днем в компании, если вы не ознакомитесь с ней, – После этих слов Наставник решил устроить столь желаемый им перекур, благо здесь, в потайной комнате, для этого всё было готово.
Я же, пока Наставник занят процессом курения, возьму на себя смелость и проинформирую любопытного читателя, ещё не знакомого с загадкой лжеца. Вот она.
Перед вами две двери. Одна приведет вас в комнату, где вы пройдете интервью, а другая – на улицу…
Поскольку вы не знаете, скажет вам консультант правду или нет, бессмысленно задавать ему вопрос: «Это верная дверь?», или: «Вы в этой компании работаете?». Вы получите ответ, который может оказаться и правдивым, и лживым. Используя свой единственный вопрос, вы не сумеет определить – правда это была или ложь. Вместо этого вам нужно придумать такой вопрос, что будет неважно, сказал консультант вам правду или солгал. Для этого нужно использовать двойное отрицание. К примеру, указать на дверь (неважно на какую) и сказать: «Если бы я спросил вас, этим ли путем я попаду на интервью, вы бы ответили «да»?
Основная идея заключается в том, что законченный лжец солжет и насчет своего ответа на прямой вопрос о том, какая дверь приведет вас на интервью (который вы на самом деле ему не задавали!). Итак, законченный лжец скажет прямо противоположное тому, что бы он сказал, если бы ему задали прямой вопрос, то есть ложному ответу. Эти две лжи нейтрализуют одна другую, и получится, что лжец ответит вам «да» только в том случае, если вы указали на верную дверь. Что касается правдивого консультанта, то он тоже ответит «да», но только если вы указали на верную дверь, потому что он, конечно, ответил бы так же и на прямой вопрос. Вы не узнаете, кто вам ответил – лжец или правдивый консультант, зато вы найдете нужную дверь.
Пока вы, и я вместе с вами, ознакамливались с загадкой лжеца, Наставник выкурил свою очередную сигарету, и в связи с полной свободой своего рта, он было решил продолжить разговор, но, видимо, дыхательные пути ещё не совсем были к этому готовы, и чтобы дать себе время для отдыха, они напомнили о себе продолжительным кашлем. Прокашлявшись, и тем самым слегка прочистив дыхательные пути, Наставник решил для начала смягчить своё горло водой, а уж потом начать использовать для разговора.
В комнате, в которой мы находились, как я уже говорил выше, было всё необходимое для комфортабельного тайного присутствия. Сквозь прозрачное зеркало вы могли наблюдать за происходящим в соседнем помещении, также встроенные микрофоны позволяли слышать все разговоры. Также в комнате стоял стол, где вы могли разместить какую-нибудь в данный момент необходимость, также имелись кресла, где вы могли сидеть, когда решите для себя вопрос о наличии правды в ваших ногах. Вроде бы в данном случае надо бы рассказать о технической оснащенности кабинета, всех этих суперских технических примочках, но они уже настолько проникли в нашу повседневную жизнь, что уже кажутся само собой разумеющимся обиходом, что даже как-то и не упоминаются, в виду их обязательного вездесущего нахождения. Ну а то, что я упомянул про кресла, то это моё желание присесть, подсознательно заставило меня это сделать.
Когда же Наставник почувствовал себя готовым продолжить разговор, он сразу этим воспользовался, и продолжил свою, как ему казалось, не законченную речь.
– На чем же я остановился? А, точно, на загадке лжеца! Чем мне импонирует загадка лжеца, а тем, что её можно бесконечно интерпретировать и, меняя условия, применять согласно обстоятельствам. Так вот, сейчас пойдём и займём свои места в той комнате, и будем проводить собеседование или по-современному, интервьюирование, как вам нравится.
Нашей задачей будет определить из множества кандидатов нескольких, обладающих необходимыми навыками для работы в нашей компании. Те же, кто будет заходить и занимать место по ту сторону стола, будут стремиться всеми правдами и не правдами доказать свою состоятельность и соответствие с предъявляемыми к ним требованиям с нашей стороны. В большинстве случаев претендент на место будет вынужден под давлением требуемых условий или обстоятельств, быть не тем, кто он есть на самом деле. Ему придётся, если не врать, то хотя бы слегка преувеличивать плюсовые факты в нужном месте, а свои минусы замалчивать, а если это не получается сделать, то хотя бы занижать.
Перед ним как бы встаёт видоизмененная загадка по определению лжеца. Претенденту просто необходимо самому ответить на вопрос, какие качества стоит демонстрировать, а какие может стоить утаить. И чтобы не говорили – моё мнение таково, что любой интервьюируемый, хотя бы в чём-то, в какой-нибудь мелочи, да постарается уйти от правдивого ответа. Но разве это главное? И я даже не знаю правильного ответа на прямой вопрос: вы бы солгали, если от этого зависел ваш приём на службу? Ответ, что я никогда не вру, вряд ли кого удовлетворит, а уж другие варианты ответа имеют столько вариаций, что только изящество самого ответа и будет определять его правильность. Так что, выбирая дверь для лжи или правды, нужно крепко подумать о последствиях выбора.
А что касается нас, то мы должны подобрать соискателю места такие вопросы, которые бы нам дали возможность определить их настоящую содержательность, ну и дальше на основании сделанных выводов они смогли бы понять – куда их выведет дверь, к выходу или к входу. – Сказав это, Наставник взял на столе стопку документов и, подходя к двери, ведущей в кабинет для собеседования, заявил. – Значит так, я в начале хотел, чтобы вы тянули жребий, кто первым со мной будет проводить собеседование, но после утреннего разговора с вами, решил, что начну этот процесс с Максом. Затем его место займёт Ник, ну и в конце концов, ко мне присоединится Антон. – обведя нас глазами, сказал он и затем продолжил. – Надеюсь, что в этом вопросе у вас нет возражений?
На что мы ответили, что нет, но так как это был всего лишь риторический вопрос, то наш ответ не был удосужен внимания, и Наставник вместе с Максом отправился готовиться к собеседованию.
Мы же с Антоном, немного постояв на месте, решили, что с кофе и бутербродами будет гораздо комфортнее наблюдать за происходящим процессом, а так как автомат находился на выходе рядом со столовой, то было решено незамедлительно туда направиться. Посчитав, что одному из нас необходимо оставаться на месте, мы решили, что этим остающимся будет Антон, а я в свою очередь сыграю роль курьера. Надо сказать, что роль курьера мне удалась на пять, и буквально через пятнадцать минут, я, держа в руках двойные порции тонизирующего напитка и такое же число бутербродов, стоял в дверях кабинета. Я посчитал, что впереди времени будет предостаточно, и в связи с этим нам просто необходимо подкрепление в виде еды и пития. Всё бы ничего, и мне казалось, что я вернулся достаточно быстро, но как оказалось, собеседование уже началось и получалось, что начало для меня было немного упущено. Но Антон поспешил меня заверить, что ничего особенного, на что можно было бы обратить внимание, не произошло, и всё пока что продвигается рутинным порядком, состоящим из общих вопросов.
Да и впрямь, мои ожидания, предполагающие увлекательное действие, состоящее из кульбита замысловатых вопросов и мастерских ответов, как оказалось, ничего не имели общего с этим муторным действием. Конечно, было любопытно наблюдать за людьми входящими в кабинет для собеседования. Вызывала интерес их подготовка к самому этому отборочному циклу, ведь всё-таки от того, как они себя подадут – зависело весьма не мало. В основном заходили тактично-вежливые персоналии, но были и те, кто не скрывал своего, так ими называемого чувства собственного достоинства, но которое скорее походило, если сказать мягко, на их апломб.
Что же ещё можно сказать по поводу претендентов? Да, была у них одна основная характерная черта, какая-то общая безликость, или просто, может быть, общий руководимый ими дресс-код, не позволял выразить свою индивидуальность. И что уже неудивительно – женский пол придерживался того же подхода к походу на собеседование. Трудовая ниша, которую занимала та или иная компания, в той или иной степени определяла этот самый дресс-код, и если для устройства на производственное предприятие, ты бы вряд ли надел костюм «а-ля стиляга», то для работы в каком-нибудь либеральном «эховом» СМИ, этот костюм пришёлся бы как нельзя кстати.
Наша же компания, одновременно играла в игры и с либералами, и государственниками, где каждая из этих ветвей власти оказывала, в соответствии со своим пакетом акций компании, своё влияние на её деятельность. Так что руководству компании постоянно приходилось лавировать между этими воплощениями Сциллы и Харибды. И наш дресс-код должен был влезть в рамки определяющей политики компании, которая в свою очередь пыталась усидеть между двумя стульями сегодняшнего политического расклада.
Надо сказать, что под словом дресс-код, я понимаю не просто форму одежды, её кодекс, а я придаю этому словосочетанию куда более широкое значение. Ведь даже сам кодекс одежды несёт в себе определяющий элемент принадлежности человека к той или иной классовой группе. Правда, существует мнение, что классы, как таковые, отошли в мир прошлый, но по многим заверениям, это всё-таки не так, и мир всё также имеет оценочные элементы.
Человеку просто сложно двигаться по жизни не имея определенных для себя ориентиров. Он не может жить без того, чтобы не давать оценку окружающему, а что насчёт себя, так ему непременно нужно записать себя в ту или иную социальную группу, принадлежность к которой, по его мнению, даст ему больше защищенности в этом мире. Так что классовость, как разделительный элемент жизни, вряд ли исчезнет, в виду его желательности для самого человека. Разделение на классы под давлением внешних правовых обстоятельств, просто видоизменилось, и несмотря на другие именования, по сути, также делит людей на богатых и бедных, или по другой классификации – на высший и низший класс. В нашем же случае, появился, как говорят, новый класс – «класс специалистов и менеджеров» (КСМ). Чего не сделаешь ради того, чтобы потрафить этой весьма существенной прокладке общества.
Но современный век прогресса им бы не был, если бы современные технологии не пробрались и не охватили интеллектуальную сферу человеческого социума. Надо заметить, что без соответствующего понимания населения, выработанного с помощью его информационной обработки, было бы невозможно создание и развитие многих высокотехнологичных продуктов, выпускаемых отраслевыми компаниями. Искусственное устаревание высокотехнологичного продукта производства – вот что нынче является основной движущей силой прогресса. Что и говорить, политика охватила все сферы жизнедеятельности человека. Склонение индивидуума к общему, стирание его качеств индивидуальности в безликость – это и есть основная политическая определяющая прогрессивного общества.
И вот, ты, собираясь на собеседование, сам того себе не представляя, подбираешь себе костюм для собеседования, согласно твоим знаниям о политике компании, которая в свою очередь, зависит от тех принципов, которые она придерживается в своих действиях. Которые, опять же не постоянны, а зависят от внешних политических факторов и того, кто в данный момент рулит в компании. Тебе же совсем не интересно, почему на данный момент в компании происходит такое смещение флангов, но тебе приходиться соответствовать, ведь главное для тебя на сегодня – это найти хорошо оплачиваемую работу и уж потом, получив работу, ты начинаешь вникать в существующие местные реалии. И если бонус, полученный тобой, будет превышать твои издержки, включающие в себя также и нравственные муки, то ты останешься на этом месте. Но если ты посчитаешь бонус недостаточным, то компания будет вынуждена искать нового работника.
Впрочем, есть ещё вариант. Это когда уже сама компания посчитает тебя недостаточно высокоэффективным, и тогда ей придётся действовать согласно второму варианту. Но всё же, прежде всего, твоё резюме должно пройти через фильтр рассмотрения нашими сотрудниками, а ещё более раньше, наше предложение на рынке труда должно пройти фильтр потенциального соискателя места. Конечно, основным моментом в данном вопросе является несоответствие требований работодателя и потенциала соискателя, выраженного в наличии нужной специализации и квалификации. Но, это всего лишь общие моменты, что же касается нашего частного случая, то наша компания, занимающая лидирующее место в большой коммуникационной светофорной тройке, дизайнирует, согласно застолбленной ею цветовой разрешительной гамме цвета, и несёт в мир желание вместить весь этот мир в себя. А так все существующие в мире компании, объединяет общность их целей, достижения прибылей, где разняться только оттенки путей достижения этих целей. Но меня интересует только наша компания, её оттенки девственности в сером мире. Ведь только мутная вода позволяет ловить самую жирную рыбу.
Но в начале потенциального клиента просто необходимо привлечь яркой вывеской, обещающей ему яркость жизни. Когда большая тройка делила между собой цвета светофора, то почему же тогда наши отцы-основатели выбрали при дележе именно этот цвет? Я думаю, что в данном случае не существует каких-то заумных версий, а просто зелёный цвет показался на тот момент руководителям компании более близким, а может восприятие окружающего у ведущих маркетологов, находилось под сильным воздействием зелёного змия, и их видение мира в зелёном, так и закрепилось на товарном знаке компании.
Вообще, в мире существует не так уж сильно много (при всей условности существования цвета-ощущения) основных цветов, и только оттенки самих цветов, расширяют их количество, и приближают их к значению бесконечности. При этом каждая компания, выходящая на рынок, старается забить для себя какой-нибудь запоминающийся для потребителя цвет, но так как разнообразие последних несравнимо с количеством компаний, то им приходиться, как говориться оттеняться.
При современном, всеохватывающем патентном праве, когда некоторые мегагиганты даже умудрились запатентовать геометрические фигуры, просто удивительно, что ещё кто-то не запатентовал для себя какой-нибудь определённый цвет, назвав его каким-нибудь замудрённым словом. Но это всего лишь мой оксюморон мудрствования, возникший во время кофепития. А так бы я запатентовал цвет краски стыда, который вскоре станет раритетом для современного общества. Ну, впрочем, ладно, попил кофе, поразмышлял и пора бы вернуться к объективной реальности, которая, впрочем, и подвигла меня на все эти размышления, хотя выдаю я свои чисто субъективные мысли.
Человеческий сосуд, по моему разумению, представляет собою, рассуждая фигурально, некую видоизменённую «мыслерубку», наподобие мясорубки. Объективный, то есть находящийся напротив, факт, с помощью человеческих чувствительных рецепторов, преобразуется в мысленную субстанцию и поступает в его банк данных, именуемый памятью, где он и подвергается механической и химической обработке. Так в начале, поступившая субстанция просеивается, в результате чего, от неё отсеивается ненужный мусор, затем оставшаяся часть подвергается химическому осмыслению и обработке человеческими индивидуальностями, и уже потом отправляется на ответственное хранение в память. Где уже по мере надобности, используется человеком, как его собственная субъективная константа.
Сейчас же моя субъективность, можно сказать, примирилась с общим объективным зрительным ощущением от происходящего, которое поначалу заинтересовала нас. По мере продвижения собеседования, где-то на третьем претенденте, спокойствие и размеренность данного действа, оказало на нас своё умиротворяющее воздействие, и мы с Антоном, поддавшись чувству скуки, стали искать, чем бы нам заняться. Но разве это проблема, и мы, стукнув себя по карманам, мигом решили этот вопрос, достав из них вездесущий, столь необходимый для человека аксессуар, его сотовый девайс.
И вот картина маслом, мы вместо того, чтобы незримо присутствовать на собеседовании, зримо присутствуем в другом мире, поглотившем нас с помощью этого карманного устройства, открывшего для нас двери в другой мир. Меня даже удивляет, почему ещё никто из современных мастеров живописи не запечатлел в своих картинах эту примету времени, определяющую современные реалии человеческого общения. Я так и вижу названия полотен: «Девочка и телефон», «Дебаты в высоком собрании», «Веский аргумент», «День Де-вайс», «Последняя СМС», и тому подобное творчество.
Что ж, разогнав тучи мутантов в моём игровом приложении и одновременно с ними скуку, я краем глаза уловил изменения в последовательном ходе собеседования. Наставник с Максом, проводив за двери последнего интервьюера, поднялись со своего места и направились в нашу сторону. Что касается Антона, то он наравне со мной заметил эти изменения в соседней комнате и вместе со мной отправил свой сотовый девайс в карман пиджака. Войдя к нам в кабинет, Наставник с ходу, возбуждённым голосом спросил нас, – Что, не заснули ещё здесь? – На что мы, показушно и недоумённо покачивая головами, заявили. – А что, надо было?
– И я вот также не мог найти себе места, когда ждал своей очереди для собеседования, – продолжил на своей волне Наставник.
Видимо интервьюирование занимало в его душе какое-то особенное место, раз он так серьезно относился к нему. Мы же с Антоном переглянулись после его замечания о его волнительности, и только сильно наблюдательный человек мог заметить ответное наше перемигивание.
