Механический бог

В Цитадели дела идут иначе. Нам дают только самое важное, тщательно вымеренное знание, поэтому базовое образование у меня никогда не отнимало больше десяти часов в неделю, и было увлекательным. Никаких домашних заданий нам никогда не задавали. Классы в Цитадели – небольшие, поэтому к каждому ученику – индивидуальный подход. Наставники выявляют наши сильные стороны, и помогают их развивать. Только концентрация усилий и знаний в конкретных областях дает реальный результат. А среднестатистический мирянин чаще всего совершенно неспособен углубиться в информацию, которой пичкают его мозг в тамошних школах – предметов слишком много, а их эффективность – ничтожно мала.

Образование – это еще цветочки. Жизнь там – на поверхности – попросту опасна. Дипломированные варвары вынуждены тратить огромное количество энергии и ресурсов на физическую и социальную защищенность. Модераторы уже давно пытаются донести до мирян технологию микрочипов, которые встраиваются в физические тела. Но миряне все чего-то боятся. Наверное, опасаются контроля, как будто их и без того не пасут. Вероятно, они просто не дозрели до подлинной этики.

Предполагается, что встроенный в тело чип будет включать в себя датчик, отслеживающий местопребывание каждого человека. Если мирянин пропал, или где-то потерялся, его можно найти. Если мирянин попал в неприятности, можно определить местопребывание всех участников «неприятностей». Это простое нововведение сократило бы количество преступлений в десятки раз. Но миряне, кажется, просто не хотят жить в безопасности.

А чего стоят их машины и дороги? Бог с ними с машинами. Чего стоят правила? Они же тратят десять процентов своей жизни на пробки, которые сами же самозабвенно поносят. Наверное, эта проблема еще долгие века будет оставаться на поверхности одной из главных. А надо-то ввести всего пару простых перемен, и все наладится. В городе личным транспортом должны пользоваться либо за дополнительную плату, либо, лица, заслуживающие этого права – люди исключительно полезные для общества: ученые, врачи, охрана порядка и другие службы. Общественного транспорта станет больше, и он будет удобней. Вообще, личные машины для каждого отдельного человека в больших городах – это блаж. Нужны общественные кабины перемещения, которые можно заказывать на определенное время, и которыми никто не владеет. Если кабинку оставили около дома, ее может использовать любой другой человек. Таким образом, потребность в личном транспорте будет минимальной.

Меня в этой рефлексии носило еще несколько минут по самым разным сферам, и когда я очнулся, то пожалел о потраченном времени. Мир на поверхности ничто не исправит. И переживать об этом нет никакой необходимости.

Проекция реальности

За пятьдесят дней до озарения

Наши мудрые (или скорей хитрые) наставники приложили максимум усилий, чтобы сделать обучение смыслом нашей жизни. Самым увлекательным является курс по этике и психологии. Обучение проходит в свободной форме, и куда больше напоминает передачу ремесла от мастера к своим подмастерьям, нежели академическое обучение в каком-нибудь мирском ВУЗе с экзаменами. Никаких экзаменов Вальтер нам не устраивал. Зачем мастеру экзаменовать своих учеников, если он и без того знает их, как облупленных? Вместо дипломов с оценками у нас используется сложная рекомендательная система, которая в отличие от бессмысленных цифр в зачетках у мирян дает точную всеобъемлющую характеристику ученика.

Наставники умудряются мотивировать нас руководствоваться искусственной общественной моралью, которую подгоняют под системное описание психических процессов. Меня всегда удивляло, с какой точностью и глубиной наш наставник Вальтер на словах выражал явления, которые все мы подспудно переживали, но не были способны понять и сформулировать самостоятельно.

К тому же этика и психология – это один из немногих курсов, который ведет живой человек. В основном мы обучаемся самостоятельно в удобном для каждого ритме, при помощи всевозможных виртуальных учебных модулей. По каждой теме существует с десяток вариантов передачи информации – от сухих и формальных – до развлекательно-игровых, где сложные аспекты втолковываются, что называется – «на пальцах», как для детей. Без таких вот зрелищно-исчерпывающих объяснений, я, например, так и не смог бы освоить программирование на более-менее сносном уровне.

Ко всему прочему, я всегда мог получить ответ на любой вопрос, задав его учебному эмулятору. Иногда, ради развлечения, с этим эрзацем искусственного интеллекта я устраивал непродолжительные беседы. Программа, порой, вела себя весьма занимательно – особенно в режиме «собеседника», когда у меня стабильно возникало ощущение, что машина парадирует человеческую речь. К примеру, я мог спросить программу: «в чем смысл жизни?» И получить в ответ:

«Этот вопрос имеет множество значений и толкований, повинующихся контекстам. А может быть, вас, уважаемый друг, на самом деле интересует, как повеселей провести вечер? Могу посоветовать хорошего психотерапевта».

И программа выдавала координаты врачей. Или, вот, недавно спрашивал ее: «а что если нам заняться сексом?» В ответ:

«К моему величайшему сожалению сегодня по техническим причинам я не могу удовлетворить ваш запрос».

Ниже следовали ссылки на различные видео-курсы: «Сублимация сексуальной энергии», «Тайное рукоделие», «Переустановка ОС Windows 95» и др. Больше всего мне нравилось задавать программе вопрос: «что такое Бог?», потому что ответы, по неизвестной мне причине, эмулятор выдавал каждый раз новые. Последний был таким:

«Это – слово, состоящее из трех букв, которое используется, чтобы: озадачивать, ослеплять, производить приятное впечатление, как гром сражать, переворачивать с ног на голову, дестабилизировать, склонять к спонсорству, бесстыдно пристыжать, задабривать…»

Вариантов использования «Бога» было много – на два с половиной экрана в моем терминале.

Иногда эмулятор здорово выручал в учебе. Однако традиционно считается, что живой пример имеет особое значение. В пси-корпусе, поговаривают, что учит не столько информация, сколько живое присутствие наставника. К тому же это всегда – классный повод выбраться из дома и повидать ребят.

Я ощущал почти трепет, гадая, о чем на сегодняшней встрече пойдет речь. Занятие проходило в ветхом заброшенном кинотеатре с двумя десятками рядов пыльных кресел, одиноким металлическим помостом у сцены и красными многослойными шторами, которые полукруглыми складками свисали с высокого темного потолка. Мы сидели в первых рядах. Вальтер установил перед нами доску и нацарапал на ней своим напряженным гальваническим почерком крупными печатными буквами фразу: «секретное искусство самодрочества». А рядом повесил недобрую картинку изображавшую мужчину с головой свиньи, который замахивался мечом на свинью с головой человека.

– Сегодня мы начинаем мою любимую тему, – торжественно сообщил он. – Тема – простая, но почему-то до некоторых доходит только с пятого раза, – последние слова он протараторил, закатив глаза и сбавляя громкость – видимо, по неосознанности, мысля «вслух».

– Начинаем? – поинтересовался Макс. – Так ведь проекции уже были в прошлом году.

– Были в прошлом – будут и в будущем. Тема эта – непростая. Осваивать ее надо каждый раз заново, – сварливо ответил наставник.

Он снова уставился куда-то в потолок, свел пальцы рук и начал смыкать и размыкать ладони. Казалось, Вальтер задумался.

– Проекции – это картинки на экране? – Давид прервал молчание.

Наставник злобно глянул на Давида и продолжил неестественно ласковым голосом:

– Наверное, – некоторые из вас в курсе, что латинское слово «projicio», – он начертил его на доске, – переводится как: «бросаю вперед». Мы ежедневно втайне от себя и других, иногда с ненавистью, а иногда из любви, бросаемся друг в друга калом проекций…

– А поконкретней, с примерами? – попросил я (на занятиях я вел себя довольно активно).

– Проекции – продолжал наставник благодушным тоном, – это, когда арабский парень бросает гранатой в толпу туристов, потом смотрит на результат и говорит: «это не я – когда я пришел – так и было». Проекции – это когда мы находим что-нибудь красивое и прекрасное, тщательно его оплевываем, а потом с огорчением смотрим и причитаем: «что за хрень! Какой несправедливый мир! И почему мне всегда достаются оплеванные вещи!» Проекции – это когда мы смотрим на толстого, лысого, припотевшего мужика, начитывающего мантру «ом» и думаем: «о, просветленный гуру!», – Вальтер опять закатил глаза. – Проекции – это, когда мы смотрим на просветленного гуру под древом бодхи и думаем: «фу! Грязный попрошайка!»

– Проекции – это гиперболизация оправданий? – попытался снова угадать Давид.

– Проекции, – отвечал Вальтер с лучезарной улыбкой, – это, когда Давид прилюдно мастурбирует, а сам думает, что говорит умные вещи, – чувствовалось, что тема наставнику нравится. Он подошел к Давиду и добродушно потрепал его густые волосы.

– Итак, – продолжил Вальтер, – если предельно упрощенно, проекции – это приписывание собственных переживаний внешней реальности. В психологии мирян под проекцией понимают какие-то отдельные неадекватные переживания и защитные механизмы. У нас в Цитадели к проекциям сводят абсолютно все. Вся происходящая с вами жизнь – это работа вашего ума. Все, что вас окружает – это проекции – ваши мысли и состояния. В индуизме проекции называют модным словом «карма».

– Так это что, индуизм? – разочарованно спросил Макс.

– Сам ты индуизм, – громко буркнул наставник. – Ты в курсе, что индуизм называют «вечным путем»? Знаешь, что это значит?

Макс лениво повертел головой.

– Это значит, – продолжил Вальтер, – что ты будешь десять лет читать веды, а потом еще двадцать – упанишады, и может быть, потом, если повезет, на семидесятом году жизни до тебя, наконец, дойдет, что карма – это всего лишь твоя проекция. И то, лишь при условии, если перед этим ты пережил мокшу и воссоединился с Брахманом.

– А причем тут Брахман Исаивеич? – спросил Давид о завуче пси-корпуса.

– Действительно, причем? – сказал задумчиво Вальтер. – У каждого – свои проекции – у одного на уме – старый баран, у другого – безличный абсолют. У всех своя карма. А все потому, что каждый видит мир только таким, каким и является этот каждый. Реальность – это отражение вашей психики. Это – ваше «Я». Во внешнем мире не существует ничего плохого, ничего раздражающего, ничего важного, ничего пугающего. Все это – оценки индивидуального разума, ваши личные качества, которые вы проецируете на внешний мир, на людей и на женщин, – Анна возмущенно посмотрела на Вальтера. – Все, что происходит с вами – это работа проекций. Говорю это совершенно объективно.

– Скука, – зевнул Макс.

– Проекция, – ответил наставник.

– А, по-моему – интересно, – сказал Давид.

– Проекция, – снова ответил наставник. – Никто из вас не видит истины – одни проекции. Вот взять, к примеру, ложку, – и Вальтер извлек из кармана видимо заранее заготовленную серебристую ложку. – Знаете, что я вам скажу! Ложки не существует. Ложка – это форма вашего ума, сочетание букв, мысль. Без этой мысли есть нечто, и это нечто – неописуемо, – говорил наставник, дирижируя этой «несуществующей» ложкой.

– Ложка – это не сочетание букв, – вдруг заявил Тим, – а сочетание физических частиц. И она реально существует как физическое тело. А вот плохая она или хорошая – вот это уже проекция.

Красавица Хлоя, до этого погруженная в свой терминал, подняла нахмуренный взгляд на ботаника:

– Это тебе кто сказал? Сам придумал?

– В том и дело, – вмешался наставник, – что ложка является сочетанием частиц, как и все остальное. Но вот то, что эти частицы являются ложкой – это уже игры разума. Все суждения – иллюзорны. И эта теория о проекциях – тоже очередная проекция. За пределами ума жизнь – нейтральна, чиста, идеальна. За пределами ума, жизнь – белый экран, чистая «нирвана».

– У нас что, дефицит терминов? – огрызнулся Макс.

– Любое частное знание – это иллюзия, отступление от абсолютной истины вне ума, – продолжал наставник, игнорируя выпады Макса. – Цепляния за частные концепции, вроде той, что я здесь пропихиваю – ограничивают и создают иллюзию информированности. Ваше любопытство – истинный ключ к самопознанию. Вы все стремитесь оказаться в центре событий, быть в курсе последних самых важных новостей. Так вам кажется, но это – проекция. На самом деле вы стремитесь познать себя. Любопытство и удивление – это такой географический рельеф пути самопознания.

Хлоя оторвалась от терминала, и с любопытством оглядела наставника. Вальтер от такого неожиданного внимания, казалось, расцвел и начал входить в раж.

– Разоблачая грубые проекции, мы движемся к утонченным глюкам и таким образом прогрессируем. Но однажды, бегать по этажам утончающихся концепций надоедает. Вы перестаете воспринимать всерьез собственный ум. Вы осознаете, что привычная жизнь – это ваша проекция на неизвестное, и только тогда вы становитесь хозяевами самих себя, и тонны внутреннего дискурса испаряются. Остается кристаллизованная соль – ясность и четкое понимание того, что вам нужно, – наставник слегка ошарашено посмотрел на Хлою, – тогда все решения становятся настоящими, и приводят к реальным действиям.

Хлоя зевнула и снова уткнулась в терминал.

– Мне кажется, – заговорила Анна, – что это лишь внутренняя сторона вопроса, «идеальная» – то, к чему можно стремиться. А мы живем в хаотичном материальном мире, и от повседневных забот нам не спрятаться. Эгоизм окружающих, болезни и душевные недуги, кризис, безработица по-прежнему существуют. По крайней мере – там, на поверхности.

– Твоя, так называемая «идеальная» сторона, – отвечал Вальтер, – это не то, к чему мы должны стремиться, а то, что уже и так происходит прямо сейчас со всеми людьми на планете. Настоящий «кризис» – у людей в головах.

– Получается, – заговорил я, – проекции – это просто личное мнение?

– Как тебе сказать, – медленно вполголоса пробасил наставник, – вот, к примеру, я думаю, что ты – мудак. Макс думает, что ты – хороший парень. А Анна думает, что ты – «красавчик Тэо», – Анна порозовела. – Личное мнение зависит от проекций, но сами проекции – это часть тебя…

– Значит, – перебил я, – если ваши проекции – часть вас, тогда мудак – вовсе не я, а вы.

– Совершенно верно! – невозмутимо ответил наставник.

– Почему так трудно увидеть эту очевидную истину? – спросил Макс, небрежно сдерживая усмешку.

– Просто наше мышление вследствие многолетней привычки обусловлено концепциями. Мы заслоняем экран жизни проекциями прошлого.

– Мне начинает нравиться эта тема, – сказал Макс.

– И мне, – добавил я. – Но какая от этих мудреных теорий практическая польза?

– Понимание проекций позволяет увидеть природу самообмана, – ответил Вальтер. – Но понимать их надо постоянно, особенно, когда вам мерещится кризис, или какой-нибудь «нехороший» человек. Когда понимаешь, что все это – проекции, проблемы перестают казаться несправедливой случайностью. Вы начинаете понимать, что никогда не страдали зря, потому что таким образом вы отрабатывали свои проекции.

– А мы обязаны их отрабатывать? – спросил Макс.

– А тебя кто-то спрашивает? У тебя есть выбор? – ответил наставник.

– А что, выбора нет?

– О том и речь, что все в этой жизни – проекции, включая выборы, сомнения, терзания и прочие отработки. Что бы ты ни делал, куда бы ни пошел, ты сталкиваешься с проекциями – с иллюзиями, которые наслаиваются на экран бытия.

– Так это же просто события. Зачем их называть проекциями?

– Затем, чтобы понять, что никаких событий не существует, а есть только проекции о событиях, – ответил Вальтер. – Все ваши переживания – это информация в каналах психики, которую хочешь – не хочешь, приходится выпускать и проживать. Иначе проекции будут подспудно давить, а ум будет то и дело предчувствовать тревожные события.

– Так вы же говорите, что событий не существует? – заметил я.

– В том и дело, что ум предвкушает не какие-то якобы реальные события. Ум предвкушает свои представления о событиях. Но самих событий никогда за пределами этих представлений не было, – Вальтер поднял ложку, видимо, продолжая настаивать на ее небытии.

– А что если я сейчас пну вам под зад? – предложил Макс наставнику, улыбаясь одними глазами. – Ведь никаких событий нет, значит, вы даже не заметите…

– Замечу. А ты – получишь выговор по всей строгости, – равнодушно ответил Вальтер.

– За что? – удивился Макс. – Ведь событий – не существует!

– Разумеется! – торжественно сказал Вальтер. – Как пинок под мой зад, так и твое последующее за ним наказание с выселением на поверхность – все это проекции.

Макс заинтересованно хмыкнул. А Вальтер продолжал:

– Когда вы начинаете самозабвенно смаковать отрицательные переживания, вы самолично придаете им реализма. Вы при этом как бы верите в ту «дурную» реальность, которую эти переживания вам бессовестно позиционируют. Так происходит наработка кармы.

– И как же прекратить это безобразие? – спросил я.

– Наблюдать! – ответил Вальтер. – Когда включается наблюдательность, ты распознаешь мысли как иллюзии в уме. Ты понимаешь, что мысль – это не событие, а мимолетный глюк. Если такой наблюдательности нет, происходит участие в иллюзии событий. Тогда, ты вовлекаешься в игры разума и нарабатываешь карму.

– А как обстоят дела с приятными событиями? – спросила Анна. – Их тоже надо разоблачать?

– Приятные события – это растрачивание хорошей кармы. Люди, которые живут в свое удовольствие – просто расходуют свои заслуги.

– Что за заслуги такие? И перед кем они? – задумчиво спросил Макс.

– Перед собой, конечно, – недоумевая ответил Вальтер, будто речь шла о чем-то очевидном. – Заслуги – это карма. Каждый получает по заслугам. А погоня за приятными событиями – это наркомания. Привязанность к приятным проекциям – повергает в порочный круг кармы.

– Но позвольте, – перебила возмущенная Анна, – разве это человек наполняет эту сложную, материальную реальность? Есть люди, которые колбасятся независимо от своего отношения к жизни!

– То, что другие колбасятся – это твоя проекция. На самом деле колбасишься здесь, Анечка, только ты, – наставник посмотрел на нее с брезгливой ухмылкой. – А что там у других, как говорится: чужая душа – проекции потемок.

– Хамло, – ответила Анна. Вальтер кивнул.

– Во внешнем мире нет никаких сложностей. Их строит твой ум, а ты отождествляешься с умом, и думаешь, что это реальность такая. Безответственность – тотальная, – наставник развел руками.

– Кстати, – вспомнил я, – в кодексе была фраза… что-то типа: «безответственность делает задачи проблемами, ответственность обращает проблемы в задачи».

– Эта фраза не вскрывает суть проекций, – пояснил Вальтер, – но помогает понять их неустойчивую природу. Абсолютно все ваши реакции идут изнутри. Это не я хамло, – Вальтер снова обратился к Анне, – это твое хамство, твоя темная сторона, которую ты отказываешься принять в себе. Тебе, проще это свое хамство вытеснить и спроецировать на меня, потому что это качество не вписывается в тот образ, который ты тут всем позиционируешь.

– Да, Анюта, это правда, – тихо сказала Хлоя, не поднимая глаз.

– Нет, неправда! – это твои проекции, – ответила Анна. Хлоя улыбнулась.

– Ваша задача, – Вальтер обратился ко всем, – не в том, чтобы избавиться от сложностей, а в том, чтобы понять их природу. Тогда внутренние противоречия начнут автоматически разрешаться, и вы перестаете обвинять мир в своих бедах.

– А все-таки, – не унималась Анна, – как это мое сознание могло сотворить из вас хама? Ведь вы и есть хам! А в моей воле – не обращать на ваши выходки внимания. Иначе можно углубиться в проблему, накрутить себя и заработать стресс.

– Я – хам, – согласился Вальтер. – И это – твоя проекция.

– А мне вы хамом не кажетесь, – сказал я.

– Проекции у всех разные, – пояснил наставник. – Иногда они совпадают, придавая происходящему реалистичности.

– А убийства это тоже ничего плохого? – завелась Анна. – Тоже существует только в голове? Тоже чисто, идеально и нейтрально? Объясните! – капризничала она.

– Все оценки происходят в голове, – безмятежно ответил Вальтер. – Если ты считаешь иначе – это самообман. Конечно, лучше никого не убивать. Это – разумно. Но если тебя убивают, волнения делу не помогут. Принять правильное решение поможет трезвый взгляд. Каждый хочет для себя блага. Мудрец выбирает мудрый путь. Глупец – глупый, – говорил Вальтер с умиротворением пещерного аскета-мыслителя.

– Мне все это напомнило один старый вопрос: «существует ли шум падающего дерева в лесу, если его никто не слышит?» – сказал я.

– То, что реальность остается, даже когда мы уходим – это вполне понятная и обоснованная вера.

После этих слов наставника меня снова накрыло дежавю. В глазах потемнело, и я на мгновение вспомнил, что все это я уже когда-то видел. Вспомнил глубоко и явственно, будто пробудился от многолетней амнезии. Это краткое переживание казалось реальней всего, что происходило за целый день, и почему-то мне это не понравилось – что-то во всем этом было не так. Очухался я не сразу – мир несколько секунд проявлялся из бордовой ряби перед моими глазами. Я с удивлением обнаружил себя сидящим там же, где и был – с ребятами в заброшенном кинотеатре. «Какой яркий бант в волосах у Анны. Вокруг – непрерывное движение. Это реальность?» В моей голове отдавался голос наставника.

– Все самые серьезные теории и переживания реальности – это Ваши переживания, а не чьи-то чужие. То, что якобы происходит за пределами Ваших переживаний – так же лишь ваша оценка, ваше переживание, которое вы расцениваете, как внешнюю реальность. События за пределами ума, если о таковых можно говорить, не имеют совершенно никакой окраски. Это – безличностный хаос, недоступный для понимания. Сам хаос – никто не видит. Все погружены в персональные проекции.

– А как на счет физических ощущений? – спросила Анна. – Ведь даже ребенок, ум которого еще не натренирован думать, реагирует на боль, голод и жажду.

– Даже у животных есть своеобразная интерпретация ощущений, иначе они не были бы живыми, – тут же ответил Вальтер, будто только и ждал этого вопроса. – Просто у человека все намного сложней. Физический дискомфорт – это боль. Психический дискомфорт – страдание. Если нет психики – некому оценивать боль как страдание.

– По-моему, – вдруг сказал Тим, чуть приподнявшись в кресле, – иллюзией является не сама реальность и не события, а только наше субъективное отношение к реальности. Тут действительно можно утверждать, что это всего лишь игры разума.

– А ты знаешь другую реальность, помимо той, что воображаешь? – переспросил наставник.

– Если я не знаю другой реальности, это еще не значит, что ее нет, – ответил Тим.

– Разумно. Но, если ты веришь, что за пределами твоих рассуждений другая реальность все-таки есть – это просто очередные проекции.

– А как? – снова вмешалась Анна. – Как объяснить существование фотографии? Допустим, когда я фотографирую лавочку в скверике, фотоаппарат делает ее отпечаток. Значит – лавочка существует! И существует она независимо от наших проекций! – Анна радовалась «удачному» аргументу.

– Анна, ты этого, наверное, не понимаешь, но у фотоаппарата – нет мозгов. И поэтому для него не существует никакой лавочки. Это ты наблюдаешь лавочку с помощью фотоаппарата. Лавочка с фотографии становится лавочкой все там же – в твоих фантазиях, – Вальтер легонько постучал несчастной ложкой по своему виску. – Можно условно заявить, что объективная реальность существует отдельно от нас. Но обыватель не способен ее воспринять.

– Реальность не может быть иллюзией, – перебил Тим. – На то она и реальность. А иллюзия никогда не станет реальностью. На то она и иллюзия.

– Каждый находит наиболее убедительные доводы, чтобы доказать собственную правоту, – ответил Вальтер. О правоте будем говорить через пару недель. Лично я считаю учение о проекциях – превосходным, и нахожу его логически обоснованным, понятным, и самое главное – простым.

– Законы физики – тоже же иллюзия? – спросил Тим.

– Все, что констатирует ум – это констатация ума.

– Вальтер, – вмешался Макс, – вот вы говорите, что все является проекциями, так?

– Ага.

– А кто наблюдает проекции?

– Наблюдатель.

– Получается, наблюдатель – это тоже проекция?

– Разумеется.

– Значит, проекция наблюдает проекцию? – заинтересовался Макс.

– Проекции наблюдает наблюдатель. Но эта теория является очередной проекцией.

– Значит, наблюдателя нет?

– Раз есть ты, и есть то, что ты ощущаешь, значит, есть наблюдатель и наблюдаемое. Другое дело, что сам этот наблюдатель себя обнаружить не способен. Вместо этого ему каждый раз подсовывают калейдоскоп просроченных проекций.