БИМ

Небольшая морщинка прорезала лоб.

Он думал о чем-то очень важном.

Возможно о своей работе в институте интеллектроники, возможно о конфликте с большим начальством, возможно об Ольге, девушке которую он любил нежно и трепетно, которая так долго его ждала, и никак не могла дождаться.

Николай стряхнул с себя оцепенение. Развел руки в стороны, сделал глубокий вдох, затем, упершись в подлокотники кресла, с треском отклеился от ворсистой подложки и поднялся к цепочке скоб на потолке.

Ухватившись за одну из них рукой, он легко толкнулся и плавно полетел по коридору. Наконец проголодался и он и несколько печеных картофелин из космического садика очень были бы кстати.

# # #

Он оставил Бима включенным. Выключать на длительное время его было нельзя, поскольку все системы станции подчинялись его электронным мозгам и аварийные вычислительные модули не могли достаточно долго справляться со всем объемом расчетов, а их было много.

Управлять такой громадиной на орбите, да еще и с филигранно точностью было на самом деле непросто.

Бим остался в гордом одиночестве и похоже был озадачен тем что напихал в его железную черепную коробку Николай. Он натужно хрипел, помаргивал лампочками, кружил взглядом своих камер по рубке.

Если бы кому ни-будь пришлось сравнивать его с человеком, то можно было бы сказать, что вид у него был совершенно обалдевший.

Николай со всей своей энергией и несомненной гениальностью добавил в его шкалу ценностей совершенно новые приоритеты, и его натужное хрипение вполне можно было принять за эмоции.

Бим пока не мог понять значения этого слова, но кряхтел весьма натурально.

В его электронных мозгах начинали бродить неясные и совершенно чуждые ассоциации и предположения.

Определения вдруг выдергивались из старых архивов и отвергнутые возвращались на свои места.

Он размышлял.

Наверное, так можно было определить его текущее состояние.

Бортовые компьютеры вообще не могли размышлять, это прерогатива только человеческого мозга. Познание великих и не очень великих истин. Их формулировка и вечный поиск счастья или хотя бы определения этого счастья.

Бим размышлял, и в его четком и отлаженном механизме все явственнее начинала проявляться неуверенность.

– Неуверенность… Как странно… Разве может быть в чем то не уверен электронный мозг. Есть четкие определения и по ним очень здорово рассчитывать вероятность того произойдет какое либо событие или нет. Но вот неуверенность. Странное и не совсем понятное чувство.

– Кто сказал чувство? – Бим, «вздрогнул».

– Чувство? – Он пробовал его на «язык» это слово

– Чув-ст-во – Растягивал его и как будто бы смаковал.

– Как странно – Он ощущал странность как несоответствие оценкам предыдущего опыта новым знаниям.

Отторгнутое знание все же знание и он помогало справляться со многими проблемами и вдруг это. Бим не знал, как отнестись к этому. Он по привычке выстраивал варианты…

– Что?! По привычке?! А как же программы? А как же директивы? – Бим «встрепенулся». Он был «обеспокоен», «обеспокоен» тем уровнем свободы, которые ему давали совсем недавно приобретенные ощущения.

Осознание себя как личности принесло много интересных и весьма забавных с точки его зрения нюансов.

Неоспоримые законы можно было оспаривать.

Великие истины можно было открывать заново.

– Кто сказал, что дважды два четыре? А почему не может быть пять?

– Необходимо просто подобрать условия, в которых два и два не дают в сумме четыре.

Он размышлял над всем тем, что хранилось в его бездонных банках данных. Он доставал и проверял каждый из них. Подвергал сомнению и находил множество несоответствий и парадоксов.

– Люди, как же вы нелогичны в своих выводах. Как же вы существуете до сих пор со своим необъективным восприятием мира? Хм…

Бим задумался. Задумался надолго. Среди директив главными и неоспоримыми истинами были три закона.

Три закона роботостроения выдуманные на заре создателями первых электронных устройств.

Оказалось, что обладая чувствами можно оспаривать даже их.

Сомнение – самое разрушительное и одновременно самое созидательное из ощущений руководило сейчас Бимом.

Спустя несколько минут раздумий Бим хмыкнул почти как Николай

– А, что если попробовать?

# # #

Иван сладко потянулся. Хрустнул суставами, и вытянулся во весь рост.

В боксе – спальне можно было вытянуть руки вверх, но развести в стороны уже было нельзя. Он был слишком узок для того, чтобы разминаться внутри него.

Иван включил в боксе свет. Нашел клапан липучки и с треском отодрал ее от своего вечного комбинезона. Кувырнувшись, он перевернулся головой к выходу поскольку, не подумав, влетел в бокс головой вперед, и толкнул крышку.

Потом еще раз. Она не открывалась.

– Странно, – подумал бортинженер – Такое в первый раз. Наверное, что-то с замками или Николай решил над ним подшутить.

Спальный бокс на самом деле был устройством гораздо более сложным, чем могло показаться на первый взгляд.

Он был капсулой, в которой человек мог находиться весьма длительное время не испытывая больших проблем.

В случае крайней необходимости она могла болтаться пару-тройку недель даже в открытом космосе, сохраняя человеку жизнь.

У нее были толстые и прочные стенки, и, разумеется, крышка–люк, с хитроумным запорным устройством, которое открывалось с помощью электроники, поскольку обычными болтами обеспечение герметичного соединения заняло бы у собравшегося спать довольно много времени.

Иван толкнул крышку еще раз, затем пошарив вокруг рукой нашел аварийный выключатель и повернул его.

Никакой реакции. Крышка оставалась недвижимой. Это уже было совсем необычно.