Билет в первый вагон

Будет и завтра. Он вылил остатки в бутылку, и, плотно ее, закупорив, спрятал обратно под стол.

Устало потер глаза. Их уже было слишком много. Он даже не помнил сколько.

В их управлении уже давно ходил анекдот о том, что существуют два варианта развития событий: естественный и фантастический. Естественный – «придет Спаситель», фантастический – мы, «как ни-будь», сами.

Кому и когда пришла в голову сумасбродная идея искать Спасителя, Элрой не знал, но более глупой затеи он представить себе просто не мог.

Тем не менее, он его искал тоже. Как и все. Но, как и все – хотел найти его первым.

Он качнул головой. Это давало еще один шанс на выживание, как он считал.

– Кто его знает? – Элрой встал и подбросил в печурку пару щепок. – Может быть, в его автобусе не слишком много пустых кресел, и будет лучше, если он успеет первым вскочить на подножку.

Он посмотрел на Эльзу.

– Хорошо бы с ней вместе…– Но, работа требовала действий и он действовал.

– Что в нем еще необычного, Эльза? – повернулся он к девушке. Эльза, опьянев от еды и спиртного, спала за столом, уронив голову на сложенные руки.

Он потряс ее за плечо. Даже для того, чтобы уложить ее в постель – нужно, чтобы она поднялась. Платье Эльзы нужно было просушить. Раздеть он ее сможет только, если она поднимется на ноги. «Простуженному» лучше спать голым под толстым теплым одеялом.

– А? – Эльза с трудом подняла голову от сложенных рук. Элрой приподнял ее слишком легкое тело за подмышки, поставил на ноги и стал стаскивать с нее темное платье.

Светлого давно никто и ничего не носил. Наверное, даже не потому, что настроение в Дождь было не слишком «светлым», а по банальной причине вечной грязи и сырости. На «темном» – грязь была не так заметна.

Элрой снял с Эльзы платье. Повесил на веревочку над печуркой. Усадил на кровать и стал стаскивать сапоги. Они были ей малы и снимались с трудом.

– Что в нем было необычного кроме фотоаппарата? – Элрою удалось стащить сапоги, и он поставил их ближе к печке. За сутки должны были просохнуть.

Эльза упала головой на подушки и ровно задышала. – Элрой посмотрел на часы.

Отчет. Начальство потребует отчет о проделанной за неделю работе, в противном случае – следующие семь дней он проведет голодным. Он посмотрел на девушку. И Эльза тоже.

Потребует через десять минут. Он потряс Эльзу за плечо.

– Что в нем необычного еще, Эльза? – почти прокричал он ей в ухо.

– Пальто сухое. – Едва слышно прошептала девушка, натянула одеяло на голову и тонко засопела, провалившись в полуобморочный сон.

– Сухое пальто – пробормотал Элрой. Залез под стол. Достал бутылку с «виски», с трудом выдернул пробку и сделал длинный глоток.

– Сухое пальто под Дождем, кто мне поверит?

Элрой, неожиданно для себя, вскочил и стал шарить по карманам плаща Эльзы.

Вытащив небольшой квадратик пластика с ярко желтым кружком в разводах посередине, бросил его на стол.

– Значит. Этот ненормальный успел ее сфотографировать и отдать фото.

Он не обратил внимания и на то, что фокус фотоаппарата совсем не совпадал с тем, что он снимал.

Внутри желтого круга четко проступали геометрические фигуры, которые он где то уже видел.

Он бросился к столу и стал быстро перелистывать страницы летописи одну за другой.

Перелистав их с пару десятков, он уперся взглядом в рисунок на одной из них полностью совпадающей с рисунком на фото из кармана Эльзы.

Он означал – «пустая чаша».

Дословный перевод на английский. Что подразумевали под этими словами те, кто переписывал, или переводил книгу с ассирийского языка на язык аккадский, Элрой не понял.

Он взглянул на часы. До звонка из департамента оставалось четыре минуты.

Докладывать было нечего.

Элрой скрипнул зубами, и выдернул телефонный провод из розетки.

# # #

– Эй, лейтенант! – Водитель, которого уже никто не называл афроамериканцем, всем было плевать – какого цвета у тебя кожа и сколько у тебя зубов. Хотя – нет. К коже претензии были.

Она должна была быть, по крайней мере, без признаков порезов или царапин.

Все избегали любых контактов. Тем более с кровью или слюной. Где то верещали об этом по телевизорам, которые еще работали каким-то чудом. Где то между джазом и рок-н-роллом по радио втискивались сообщения комитета департамента Спасения о необходимых медицинских мерах для выживания.

– Чего тебе? – Отозвался лейтенант в длинном кожаном хромовом плаще. Такие плащи выдавали далеко не всем, и снисходительный тон он мог себе позволить.

– Я вас раньше по патрулям двоих возил. Элрой кажется. Теперь он что? Все? – Водитель, поглядывая через решетчатую дверь микроавтобуса, провел большим пальцем по горлу.

– Дождь?

Офицер пожал плечами.

– Скорее всего – обрыв провода на линии. Спит, наверное. Очухается, позвонит с другого номера, или дотопает ножками.

– Парень крепкий, а жрать хочется всем. Деться то ему все равно некуда, как и многим, собственно.

Лейтенант достал из кармана черствую булку хлеба. С трудом отломил половину и стал жевать, играя желваками на скулах.

Водитель, сглотнув слюну, отвернулся к своим педалям. Объехать нужно было, как обычно – половину города, собрать всех тех, кто называл себя Спасителями Мессиями и еще черт знает кем, и отвести в «Дом на берегу».

Дом на берегу, на самом деле стоял у самой кромки пляжа. Потому, что вода подобралась к его порогу совсем близко. Поэтому, его так и называли. Обычного почтового адреса у него не было.

Старый, полузаброшенный сарай, единственным достоинством, которого были крепкие стены и не протекающая кровля.

Раньше там была конюшня.

Теперь туда свозили всех, кто считал, что он в состоянии спасти планету.