Азартные игры богов

– Я не понимаю. – Груман откинулся на спинку стула.

– Вы молитесь своим богам, когда теряете контроль над происходящим. Иначе говоря – тогда, когда уступаете в своих действиях условным «законам божьим». Ваш бог – случай. Мой – тоже. Однако, сейчас нормальный закон распределения вероятностей, который изучает любой студент вашего «политеха» на втором курсе искажен. Игра в любую рулетку – это игра против бога, Владимир Владимирович. Кара соответствующая. – Груман наклонился ближе к Путину. – Именно поэтому я пришел к вам поговорить не завтра, Владимир Владимирович, а сегодня, потому, что эта точка пространства-времени пока еще сингулярна. – Путин встал. Приложил ладонь к груди. Наверное, нужно выпить еще кофе. Вся эта математическая белиберда не выглядела безобидной, и нужно было хотя бы немного времени для того, чтобы осмыслить сказанное Груманом. Он подошел к кофемашине и сделал еще чашку каппучино.

– Что такое сингулярность, Груман?

– Неопределенность. Перекресток. Стрелка. И отвечая на вопрос – почему я говорю с вами, а не с Си или Моди, могу сказать, что вы и есть тот самый стрелочник.

– Стрелочник?

– Да, Владимир Владимирович. Так случилось, что вам решать – куда поедет ваша цивилизация и поедет ли вообще. – Путин сделал глоток из чашки. Но, кофе показался чересчур горьким. Он положил чашку в раковину. Прикинул краем глаза, что осталось еще две.

– Как же объяснить семь выпавших «орлов»? Цугцванг! Любой ход – кара божья. Вы же сами говорили. – Груман полез в карман за сигаретой. Вытащил, но не стал прикуривать. Долго разминал ее в пальцах.

– Я просил сделать десять бросков. Вы сделали семь. – Груман чиркнул зажигалкой и втянул в себя густой клуб дыма. – У нас еще три свободных ставки. Если бы вы закончили эксперимент, то получили бы три «решки».– Путин неласково улыбнулся. Если честно, то он вообще бы предпочел вести свою игру без участия кого бы, то ни было. Но… – Угощать бога кофе в своей спальне. И опять же – проклятое «завтра». – Лучше бы оно не наступало вообще. Что-то из сказанного Груманом, он все-таки понял. Но, это было уже совсем невероятным, хотя… Он посмотрел на медную розочку пули на столе, и поморщился. «Вероятность». Слово уже прилипло к языку вместе с орлами на золотых царских червонцах. Он до сего дня называл это иначе. Внутри него, что-то происходило. Что-то верило в то, что было сказано и происходило. Что-то категорически все отвергало. Он посмотрел на часы. Пять утра. Его уже давно должны были разбудить, но никто не звонил и не стучал в двери.

– Как вы остановили время, Груман? – Груман устало качнулся на двух задних ножках стула.

– Если честно – я остановил не время. Мне так было проще выразиться. Я остановил наше перемещение вдоль текущего потока времени, потому, что мы еще не закрыли свободные ставки, и оно не определено. – Он устало взмахнул рукой. – На вашей планете не слишком много индукторов, способных понять то о чем я говорю, Владимир Владимирович. Ваша наука похожа на кучу хлама на заднем дворе. Вы делите мироздание на куски и рассматриваете его под микроскопом в тайной надежде увидеть «в капле воды море». Это бред! Разберите будильник. Дайте каждому ученому по колесику, и пусть они сумеют понять – для чего нужен и как работает весь механизм? Это возможно? – Путин отрицательно покачал головой. Это было понятно даже ребенку. – Ваша наука дедуктивна. Вы изучаете частное в надежде понять, как работает общее. Это – утопия! – Груман поднялся на ноги и надел плащ. Разговор, вероятно, подходил к концу. – Индукторы изучают целое, переходя к частностям. Среди людей я знаю только Гегеля, Ньютона и Энштейна. – Груман покрутил пальцами в воздухе. – Может быть еще – Менделеев. – Он подошел к Путину вплотную и посмотрел ему в глаза жестко и требовательно. – Владимир Владимирович, нужно играть реванш. Если вы не в курсе, то со смертью вашей цивилизации погибнет и моя. Вы прошли не только порог Карно, но и пик добычи первичных ресурсов. Если вы вернетесь к копьям и стрелам – подводных лодок, поездов и ракет больше не будет. – Груман тяжело выдохнул. – Как и структур Больцмана, в прочем, одним из кластеров, которых я и являюсь. – Он тяжело моргнул покрасневшими глазами – Давайте не за один раз, Владимир Владимирович. Со временем вы разберетесь во всем. – Он надел шляпу. – Возможно.

– Хорошо, господин Груман. – Путин подошел к столу и сел на стул. – Делаем ставки, как вы говорите. Вы же – Игрок! На что? – Груман устало пожал плечами.

– На «кого», Владимир Владимирович. Ставки делают на людей. Редко когда бывало иначе. – Он выбросил на стол три черно-белых пожелтевших от времени фото. На двух были изображены молодые симпатичные парни. На третьей – более взрослый мужчина в военной форме.

– Кто они? – Путин с интересом рассматривал фото офицера.

– Индукторы, Владимир Владимирович. Пытаться, что-то объяснить дедукторам – бессмысленно. Возможно, мы их и будем использовать в игре, но «вслепую». Так будет меньше мороки. – Путин показал фото офицера Груману.

– Но – это – же я! Дрезден 85 год! – Груман пожал плечами. – Да, Вы, и, что? – Путин осторожно присел на стул. Ему почти показалось, что он начал, что-то понимать. Теперь все снова превратилось в сущий кошмар. Он бросил фото на стол.

– Я не понимаю, Груман. – Груман надел шляпу. Подвернул поля. Достал еще сигарету. Было заметно, что он на самом деле устал. Чиркнул зажигалкой и сделал глубокую затяжку.

– Мы играем реванш, Владимир Владимирович. Это новый причинно-следственный временной поток. Вы – удачная ставка в текущем временном потоке. Вас нужно переигрывать. Проще говоря – хотя бы привести к власти, а там – посмотрим.

– А это кто? – Путин указал на молодых парней, на фото. Груман ткнул сигаретой вначале в одного потом на другого.

– Дмитрий Горбунов, Олег Баланин. Студенты Бауманки. Физмат. Третий курс. Поводыри.

– Поводыри? – Груман стряхнул в воздух искру с сигареты. – Индукторы. Разработчики основных циркуляционных и системных теорий. Пожалуй, только они и помогут вам и всем остальным разобраться в том, что происходит.

– Хорошо. Где они сейчас? Мне не трудно будет их привезти и создать не обходимые условия для работы. – Груман поднял удивленные глаза на Путина.

– Не «где», а «когда», Владимир Владимирович. – Груман постучал пальцем по фото офицера. – Главный корпус, аудитория «а – семь», лекция Якова Гройсмана, принцип неопределенности Гейзинберга, 1985год от Рождества Христова. – Груман отчаянно взмахнул недокуренной сигаретой – Я не могу играть в разные временные каналы без сингулярностей, господин Путин. Хотя бы это-то вы понимаете?

– Один год… – Произнес Владимир Владимирович.

– Вот именно! Господин Путин! Вот именно! – Груман не погасив сигарету, длинным удачным броском отправил ее в раковину с грязными чашками из-под кофе.

– И что им нужно? – Неопределенно спросил Путин.

– Молодым ученым нужна идея, Владимир Владимирович. Пока только это.

– Хорошо, господин Груман. Еще пару вопросов – я вижу, что вы устали и скоро меня оставите.

– Давайте. Вам тоже пора отдыхать.

– Кто такой Эрат? – Груман с силой потер лицо ладонями.

– «Такая», Владимир Владимирович, она женщина. Эрат – мой противник в нисходящем потоке. Я играю на восходящем потоке. Надеюсь, больше о нас вопросов не будет. Олег и Дмитрий в последствие смогут представить вам полную картину нашего бытия. Меня увольте. На свободных ставках и Эрат и Я играем против бога. Как и все.

– Вы устали? Господин Груман? – Груман пожал плечами и натянул шляпу на нос. – Я расходую полтора мегаватта энергии в секунду, общаясь с вами. Как вы считаете? Это легко? – Путин сел на постель и начал снимать футболку.

– Пожалуй, нам пора спать. Обоим. Объясните только, почему вы сказали, что не выживут даже тараканы? По нашим расчетам после обмена ядерными ударами в живых останется не менее половины населения планеты.

– Хорошо. – Груман сделал замысловатый жест рукой, словно сверлил в воздухе дырку. В том месте, где он рисовал «знаки» сгустилось нечто похожее на бледную шаровую молнию. Он погрузил туда руку по локоть и блаженно вздохнул.

– Господин Курчатов. Один из ваших физиков создал сверхмощную водородную бомбу. Ее мощность превышала шестьдесят мегатонн. В энергию переводилось шесть килограммов вещественной массы. После испытаний создание подобных устройств было прекращено, и в СССР и еще где бы то ни было. Почему? – Путин пожал плечами. Это было давно, и много он уже не помнил, по большому счету, физика лежала вне круга его компетенции. Тем не менее, кое какие обрывки информации в мозгу все-таки оставались.

– Насколько я знаю – Чрезмерно большие амплитуды землетрясений. Ударная волна обошла планету трижды. Более мощные устройства могут сместить планету с орбиты или расколоть кору. – Груман в отчаянии всплеснул руками и снова сел на стул.

– Хрустальные небеса. Земля на трех слонах и черепаха, плавающая в безбрежном океане. – Он пожевал губами. – Среди вас полно тех, которые верят в то, что земля плоская, хотя пользуются спутниковой навигацией. Я не понимаю – как противоречащие друг другу факты могут одновременно уживаться в ваших головах.

– Простите, Груман. – Путин снял футболку. – Слишком много информации. Тем более, я не физик и не планетолог.

– Хорошо, Владимир Владимирович. – Груман погасил шаровую молнию. Пошевелил просвечивающими пальцами и смиренно улыбнулся. – Вы – индуктор. Поэтому. – Он пожал плечами. – Не все потеряно. – Груман удобнее устроился на стуле. – Дело в том, что никакой заряд не сможет сместить Альфу с орбиты. Если вы помните, ну или может быть, знаете обычную динамику, то для того, чтобы передать импульс – тело должно быть упругим. Альфа наполовину жидкая. Импульс просто перейдет в те же самые землетрясения, волны на мантии и только. Система погасит энергию, расходуя ее на внутреннее трение.

– Альфа? – Путин удивленно поднял взгляд. – Груман поднял руку.

– Альфа это текущий причинно-следственный поток. Есть Дельта, Сигма. – Он вздохнул. – Возможно, мы доберемся и до обсуждения этих образований. Есть домены Больцмана. Ладно. Давайте о тараканах. – Путин кивнул и стал взбивать подушку. Все-таки нужно было поспать. Хотя бы пару часов. Все, что он увидел и услышал. Да, с этим нужно было переспать – в противном случае – его через час повезут связанным в Кащенко.

– Говорите, Груман. Я слушаю.

– Ваш академик Сахаров отказался от создания боле мощных вооружений не потому, что расколется земная кора, или Альфа сойдет с орбиты. Пара сильных землетрясений и только. Самую большую угрозу представляет электромагнитный импульс заряда. Его мощности даже при ста мегатоннах подрыва в атмосфере достаточно для того, чтобы исказить магнитосферу вашей планеты. – Груман сделал вдох. Ему вдруг показалось бессмысленным все, что он делает. От первого до последнего шага. Люди, сидящие в его ярком воображении в круглых радужных пузырях своих очаровательных иллюзий, и отрицания реальности, были уже приговорены. Они изобретали сто сортов кофе, красили собачек, гадали на картах таро, делали себе фарфоровые зубы с бриллиантами и считали это личностной сверхзадачей. Он уже с усилием, решил закончить свой монолог. – Искажение магнитосферы исказит и спектральную проницаемость озонового слоя. Это остановит фотосинтез. Вы на вершине пищевой цепочки, Владимир Владимирович. Все, что ездит, летает, прыгает. Все ваши смартфоны, космические станции, театры, фильмы, книги… Все! Все – это держится на единственной химической реакции образования органики из углекислого газа и воды в ультрафиолете! Никакой ядерной зимы не будет. Биомассы на вашей планете хватит на два – три года. Все вы умрете от элементарного голода. Все всех жрут… – Груман потер пальцами переносицу. – Через пару лет после подрыва в атмосфере боезаряда свыше двухсот мегатонн ваша планета станет голым камнем. Ни травинки, ни птички, ни деревца, ни тараканов.

– Сергей Кужугетович сказал, что ПВО не удержит всего двести мегатонн. Может?

– Не может, Владимир Владимирович! – Груман устало оперся локтями о колени. – Только у России достаточно оружия для того, чтобы уничтожить все живое шестнадцать раз. Что уж говорить о суммарной планетарной мощности боезарядов? Тем более что в горячей фазе сброса кто выстрелил первым – значения не имеет.

– Что такое горячая фаза и сброс? – Груман отстраненно приподнял шляпу.

– Для первого обмена информацией вы и так узнали слишком много, Владимир Владимирович. – Он пристально осмотрел спальню. – Ваш холодильник всегда будет полон, одежда всегда будет чистой, вода всегда будет горячей. О вашем комфорте я позабочусь.

– Я в тюрьме, Груман? – Груман залился пунцовой краской и выкрикнул, брызгая слюной.

– Вы в Игре, господин Путин! Если бы узнали о ней ВСЕ, то стреляли бы не в меня! Вы бы с наслаждением прострелили собственную голову! – Груман, приподнял шляпу. – Мы играем три свободных ставки на «красное», Владимир Владимирович, пришло время молитвы. Вы будете молиться своим богам – я своим. До встречи. – Груман медленно растаял в воздухе. Путин устало прилег на жесткую подушку, натянул тонкое одеяло и провалился в тяжелый обморочный сон.

СССР

Бауманский университет