Телохранитель

– Понял, я все понял… – Майкл благоразумно съел оскорбление, поднял руки и бочком протиснулся мимо уличных гангстеров. – Не сомневайтесь, господа, мы больше не придем…

На прощание он получил обидного пинка. С трудом заставив себя забыть об этом, Майкл поднялся к себе в комнату и спешно отыскал в Сети страницу Легиона. Здесь были телефоны для добровольцев и помощников.

Майкл закусил губу так сильно, что вскоре почувствовал солоноватый привкус крови во рту.

Звонить или нет?

Он задумался. Что, если попутно контрразведка Легиона заинтересуется им? Это вообще-то даже их долг. Ведь он не о пустяке сообщит и не стодолларовое пожертвование перечислит. Тогда они могут узнать, что под именем Майкла Дилана скрывается Михаил Вихров, некогда опозоривший Легион. После этого ему уже никто не поверит. Совравший раз соврет не единожды, горькая правда!..

Не слишком хорошо разбираясь в устройстве Сети, Майкл все же решил попытаться сохранить инкогнито и вошел на сайт Легиона через анонимайзер. В «сообщении-онлайн» он изложил суть дела, свои подозрения и указал точный адрес дома, который пробил на карте города. Захлопнув ноутбук, Майкл понял, что дышит тяжело и часто, будто после ожесточенного боя.

– Ну и размяк! – отругал он себя. – У снайпера дыхание должно быть ровное, спокойное, иначе как он будет работать по цели?

«Ну, теперь только ждать. Только бы поскорее, только бы поверили!..»

– Скорее не можешь, а?! – закричала за тонкой стенкой официантка, которая сейчас занималась другим своим ремеслом, куда более изнурительным, чем таскание чашек и тарелок из кухни в зал и обратно. – Сколько можно-то? Мне спать нужно хоть иногда!

Ей что-то ответили хриплым басом, и снова заскрипела старая кровать. К этому монотонному звуку Майкл успел так привыкнуть, что уже даже не замечал его.

«Ну. Ты. И. Размяк, – мысленно повторил он. – И зачем ты такой нужен Тейлору? Соберись. Ты снова на службе, просто генерал еще об этом не знает. Но однажды тебе позвонят, и все вернется на круги своя…»

Майкл лег на койку и попытался уснуть, но каждый раз, когда по улице проезжала машина, он машинально открывал глаза и прислушивался. Может быть, они уже здесь? Может быть, они за ним придут и увезут его туда, где хороший снайпер нужен куда больше, чем в этом чертовом Гнилом Яблоке?

Он не знал, что ждать предстояло еще несколько месяцев.

* * *

Удивительно, но заторможенный «нарик» Том, которого официантки меж собой прозвали Слоу (что значило «медленный» на английском), задержался в «Улыбке Эрнесто» дольше, чем того ждали все без исключения обитатели кафе. Шли месяцы, а он продолжал ежедневно приходить сюда, надевать фартук и с той же дурацкой улыбкой елозить шваброй по полу. Впрочем, его предшественник, чернокожий «близнец», продержался даже дольше, так что ничего особого выдающегося в достижении «нарика» не было.

Друзей среди сотрудников кафе у Тома так и не завелось, если не считать Майкла. Тот иногда с ним заговаривал, иногда нет, по настроению. Бывший легионовец все пытался вытащить из Тома нужную ему информацию, но «нарик» то ли не знал ничего, кроме уже рассказанного, то ли просто не решался еще больше откровенничать с вышибалой – пусть тот однажды и дал ему воды (о чем Том любил повторять денно и нощно), а своя рубашка все ж ближе к телу. Так они и существовали в двух соседних мирах, изредка, когда Дилан, отчаявшийся найти что-то без подсказки, обрушивался на уборщика с новой порцией вопросов, вступая в контакт, но и на этом все. Общих интересов, кроме Синдиката, у вышибалы и «нарика» не было, а следовательно, и говорить чаще, чем обычно, поводов не имелось.

Однако в тот злополучный день все пошло не так, как обычно.

Началось с того, что Том опаздывал. Майкл невольно поймал себя на мысли, что периодически смотрит на часы и даже начинает немного волноваться в душе за придурковатого уборщика. Он не хотел себе в этом признаваться, но за то время, что они с «нариком» общались, Дилан невольно привязался к нему, как обычно привязываются к ненужной вроде бы вещи, о которой начинаешь скучать, когда она пропадает или портится.

Еще вчера Том мыл пол, посуду, улыбаясь одной из дебильных своих улыбок, и вдруг – ра-а-аз!.. – и не пришел. Помнится, с его чернокожим предшественником случилась та же история – однажды он просто пропал и больше уже не появился.

Впрочем, делать какие-то выводы было рановато. Может, он в конце концов просто проспал – Том как-то обмолвился, что любит прикорнуть перед вечерней сменой. Ну, чтобы потом носом не клевать. А перед тем как сомкнуть глаза, он наверняка чем-нибудь закидывается, чтобы лучше спалось… или курит свой излюбленный мет… В общем, вряд ли ложится без специфического снотворного.

Возможно, в этот раз он просто переборщил с дозой и проспал будильник. Или совсем забыл его завести, а теперь мечется по квартире, ища второй носок или первые брюки…

Логично? Вполне. Однако унять тревогу, зреющую в душе, оказалось не так-то просто. Предчувствуя нечто ужасное, Майкл бродил по кафе, как тигр в клетке, то и дело выглядывая наружу и посматривая на часы.

И вот наконец он увидел Тома.

Пожалуй, впервые за все время, что они были знакомы, Майкл видел его таким… эмоциональным – таким напуганным, растерянным, участливым… Том опрометью несся по улице, а следом за ним бежали двое хмурых китайцев с битами. Судя по ожесточенным лицам, настроены они были весьма серьезно.

При виде «лисов» все внутри Майкла обмерло. Эрнесто любил повторять: «Если китайцы кого-то наметили прикончить, даже не думай вставать у них на пути – бедолагу ты уже не спасешь в любом случае, а так еще и сам жизни лишишься!» Что это могло значить в данном конкретном случае? Судя по всему, то, что Майкл видел Тома в последний раз. По крайней мере в последний раз живым.

Запыхавшийся «нарик» уже почти достиг перекрестка, но неловко споткнулся о собственную ногу и распластался на тротуаре. Китайцы, поняв, что жертва никуда уже не денется, перешли на шаг. Вразвалочку они приблизились к барахтающемуся на земле Тому и стали нарезать вокруг него круги, презрительно глядя на несчастного уборщика сверху вниз и демонстративно поигрывая битами.

Сглотнув набежавший в горле ком, Майкл бросил взгляд на парадную дверь. Эрнесто в таких случаях требует запираться изнутри, опускать жалюзи и сваливать через черный ход. И уж точно он запрещает пялиться на разгуливающих снаружи «лисов», поскольку те вполне могут покарать тебя за излишнее любопытство – да так, что ты потом вообще ни на кого пялится не сможешь.

И тем не менее Дилан просто не мог отвести взгляд от странного танца смерти, который отплясывали китайцы с битами вокруг отчаявшегося Тома, который не хуже вышибалы понимал, что все кончено. Майкл не знал, чем провинился уборщик, который по общему мнению, даже мухи бы не обидел, но методы китайцев определенно шли вразрез со всеми принципами, которых придерживался вышибала еще в бытность снайпером Легиона. Ивонна, сломавшая ему карьеру, была мразью, но он все равно жалел о содеянном. А «лисы»… «Лисы», судя по всему, мнили свои проделки еще более безобидной шалостью, чем обычная рыбалка. Право на убийство даже не как привилегия сильного или дар свыше, а как ежедневная рутина.

«И ради чего тогда весь наш Легион, если прямо у нас на глазах происходит подобное?» – думал Майкл, наблюдая за китайцами.

Один из них как раз опустился на корточки рядом с «нариком». Том под его насмешливым взглядом замер, боялся даже дышать. Майкл понял, что сейчас произойдет. Увидел ясно, словно фантастический пророк. И ужаснулся, не желая терять единственную ниточку, способную, как он думал, привести его к боссам Синдиката.

Им овладели инстинкты. Вышибала резко шагнул к двери, распахнул ее и вышел наружу. Разум требовал Майкла вернуться обратно, отсидеться в кафе, пока «лисы» не закончат начатое и не уйдут. Но само естество Дилана противилось тому беспределу, который вознамерились учинить китайцы с битами.

Они услышали шаги и разом обратились к нему, присевший «лис» даже по такому случаю снова поднялся. Только Том не поворачивал головы, все еще находясь в ступоре.

– Тебе чего, Белоснежка? – нагло сощурившись, вопросил один из китайцев, с бородкой-«клинышком» под толстой нижней губой.

– Не хочу показаться грубым, – останавливаясь в нескольких футах от «лисов», медленно произнес Майкл, – но вы, кажется, нашего уборщика напугали.

– Вот как? – делано удивился второй, с черными волосами, собранными сзади в хвост.

– Это ничего страшного! – спешно добавил вышибала. – Я сейчас его подберу и унесу в кафе, только и всего.

Он сделал было шаг в направлении Тома, но Бородка выставил перед собой биту на манер шпаги и покачал головой. Майкл послушно остановился. Взгляд его скользил от одного китайца к другому и обратно. Судя по тому, как топорщилась куртка Хвоста, под ней у него была кобура с пистолетом. Бородка, казалось, вооружен только битой, но обольщаться на его счет Дилан не собирался – «лис» вполне мог таскать пистолет за поясом сзади, под курткой, как делают крутые, но не очень умные парни, которые не слишком-то боятся отстрелить себе ползадницы.

«Итак, будем считать, что они оба вооружены стволами!» – напутствовал себя Майкл.

Его трофейный дамский револьвер лежал в правом кармане куртки, и Дилан благоразумно засунул туда руку, еще находясь в кафе, – чтобы не пришлось тянуться за оружием на глазах у «лисов». Пальцы сомкнулись на рукоятке, указательный машинально поглаживал спусковой крючок. Если кто-то из китайцев рыпнется, Майкл живо покажет ему ствол. И даже выстрелит, если он вдруг покажется зарвавшимся «лисам» не слишком внушительным на вид.

– Ты ищешь неприятностей, белый парень? – процедил Бородка, презрительно глядя на вышибалу. – Твой хозяин умный, не связывается, никто не связывается… а ты, похоже, дурак?

Майкл стоял, не шелохнувшись. Теперь пути назад уже не было. «Лисы» завелись и отдавать добычу в лице Тома явно не намерены. Скорее, теперь они захотят расправиться не с одним наглым белым парнем, а сразу с двумя.

– Я дам тебе всего один шанс, – заявил Хвост и мотнул головой в сторону кафе. – Иначе тебе не жить, глупый белый парень.

Казалось бы, вот она, единственная возможность уйти, надо же, какое удивительное везение!.. Однако Майкл даже не шелохнулся. Он наслышан был о шансах, которые дают «лисы» своим жертвам – они заверяют, что ты можешь уйти, а потом стреляют тебе в спину, усмехаясь твоей доверчивости. Что им известно о чести, о совести, обо всех добродетелях, к которым взывает Тейлор во время публичных выступлений под прицелами телекамер? Во время одного из последних интервью обожаемый генерал сказал фразу, которая запала Майклу прямо в душу: «Если Эдвард Уоррен считает, что быть совестливым старомодно, что стремление поступить по зову сердца – пережиток прошлого, что ж, пусть считает меня консерватором. Но я искренне верю, что у чести нет срока годности».

И Дилан был полностью согласен с Тейлором. Что в бытность Мишей Вихровым, что уже став Майклом, он всегда оставался человеком, старающимся всегда поступать по совести. «Лисы» же олицетворяли собой воплощенную подлость, помешанную с бессмысленной, безрассудной жестокостью – иными словами, они были Синдикатом в миниатюре. А бывший легионовец Майкл Синдикат ненавидел всеми фибрами души и клялся Тейлору методично истреблять эту мразь.

Вот только мрази было слишком много, а Майкл – всего один. И если «лисы» прознают о его выходке, ему совершенно точно не поздоровится.

«Хлопнуть бы обоих, – подумал Дилан. – Чтоб не рассказали никому. Да кто-то все равно увидит…»

– Ну так что, остаешься? – нетерпеливо вопросил Хвост.

Вместо ответа Майкл вытащил из кармана револьвер и направил его на собеседника.

– Вам лучше уйти, – сказал он холодно.

– А ты, я погляжу, смельчак, – усмехнулся Бородка, глядя на миниатюрное оружие в руке вышибалы скорей с неподдельным восторгом, нежели с опаской.