Четки

– Ну вот опять, новые жертвы любви, – подумал старик.

Сколько таких пар, поддавшихся своей страсти, он видел за свою жизнь. Они приходили напуганные, полные страха и раскаяния, в надежде на то, что он совершит чудо. Но Ра дарует жизнь, а не забирает ее. Ра дарует жизнь даже, если ребенок не будет принят семьей девушки и, в лучшем случае, будет продан в рабство, а в худшем – принесен в жертву богам. Ра дарует жизнь даже, если юные родители будут убиты. Ра дарует жизнь, а жизнь уже сама распоряжается собой.

– Я не могу вам помочь, – сказал старик юноше. – Я не могу прервать жизнь вашего ребенка.

– Что же нам тогда делать?

– Смиренно принять волю богов.

– Тогда мы уйдем в пустыню.

– Это твое решение, как и в тот момент, когда ты разрешил себе нарушить запрет и поцеловать свою девушку. Но в утешение скажу, что иногда, когда мы принимаем правильное решение, боги нам помогают.

Старик смотрел на удаляющуюся пару – сгорбленную от горя и страха фигурку девушки и на молодого человека, что-то горячо ей доказывающего, и думал о неумолимом потоке жизни, который несет куда-то людей, заставляя их совершать поступки, раскаиваться в них, и опять совершать и раскаиваться, пока черная пелена смерти не закроет их зрение в этом мире. Слишком много таких отчаявшихся пар прошло через его жизнь, и он ясно представлял, какая судьба их ожидает. Но почему так? Потому, что человеческие законы встали поперек течения Жизни, а жизнь в этих людях оказалась сильнее страха? При этом, как понять Ра? Он создает Жизнь и дает людям законы, а эти законы убивают созданную им Жизнь. Неужели Он действительно желает, чтобы эти двое и их еще не родившийся ребенок были убиты? Ведь, если Он этого не желает, то зачем дал им возможность встретиться и провалиться в их безумную страсть? Или зачем тогда Он дает людям закон, убивающий за то, что Он сам создает и допускает?

Ночь давно накрыла пустыню, но старик все сидел на своем камне и смотрел невидящими глазами на прекрасный мир, созданный Ра – россыпь звезд на черном бархате неба, яркий диск луны, далекие скалы, серебряные в лунном сиянии, и в нем все сильнее разворачивалась его собственная, давно забытая боль. В сознании вновь всплыли огромные черные глаза, полные слез, тонкие смуглые руки, которые цеплялись за его одежду, когда храмовая стража волокла его в темницу, суд жрецов, самодовольных мужчин в дорогих украшениях, защищенных своим законом, которые с негодованием смотрели на него, нарушившего обеты, и последовавшее наказание, равносильное смерти – изгнание в пустыню.

Долгие годы он скитался от деревни к деревне, прогоняемый ото всюду изгой мира людей, пока не нашел эту пещеру рядом с небольшим источником воды и научился выживать в нечеловеческих условиях, сведя к минимуму свои потребности. Постепенно боль утраты стала стихать, уступив место умиротворению. Затем, наступил день, когда он снова стал молиться, но не так, как когда-то в храме, бездумно выполняя положенные ритуалы, а совсем по-другому – искренне восхищаясь красотой мира: пустыней в переливах цветов и оттенков – от розового до фиолетового, весенними цветами, пальмовыми рощами, весело машущими своими длинными узкими листьями, бездонным ночным небом. Вместе с осознанием окружающей его красоты, в его сердце вошла любовь к Тому, кто все это создал, а вместе с любовью к Ра, особая сила, которая могла исцелять многие людские болезни.

Открылось это случайно, когда к его жилищу забрел изможденный долгой болезнью и скитаниями мужчина, которого родственники отправили в пустыню умирать. Тогда он, повинуясь неосознанному внутреннему импульсу положил руки на грудь больного и через них направил в него всю свою любовь к Ра. Когда он проснулся ранним утром, то увидел того, забредшего к нему человека здоровым и полным сил.

Вернувшись в свою деревню, мужчина рассказал людям, каким образом он так чудесно исцелился, после чего уединение закончилось. К пещере потянулся поток страждущих. Однажды, среди них оказался служитель того самого храма, где старик когда-то встретил свою любовь. Не узнав его, служитель на осторожные вопросы сообщил, что она жива и давно стала главной жрицей, пользующейся всеобщим почетом и расположением самого фараона…

…И вот опять эта, давно пережитая и забытая боль.

Ночь подходила к концу. Восток стал светлеть, меняя оттенки своего сияния от серебряного до голубого. Когда он стал розовым, пришло время вставать и идти к месту утренней молитвы. Но старик не двигался. Не сдвинулся он с места и тогда, когда солнце оранжевым диском поднялось из-за края земли.

Поднялся ветер, растрепал седые волосы, замахал пальмовыми листьями, поднял и погнал по пустыне веселый столб пыли.

Старик проследил глазами, в какую сторону двинулся маленький смерч, зашел в свое жилище, бросил в мешок лепешки, горсть фиников и меха с водой, взял свой старый посох и зашагал вслед за ветром в сторону столицы…

2. Ветер

Ветер свистел, кружил над полноводной рекой, приносил запахи дыма, вечерних трав в росе, речной свежести. Девушка, сидевшая на берегу, поднимала голову, прислушивалась, словно пытаясь понять смысл его звуков. Как это часто с ней в последнее время случалось, ее сердце было полно тревожного ожидания какого-то чуда, и она расстраивалась, что не понимает язык ветра, который пытается ей рассказать, где это самое чудо найти…

Шум в селении – громкий лай собак и крики людей, вывел из задумчивости. Она оглянулась и увидела группу незнакомых всадников, подъезжавших к ее жилищу.

Раньше бы она сразу вскочила и побежала посмотреть на гостей, но сейчас нехорошее предчувствие заставило помедлить. Когда же, наконец, она зашла в их юрту, то увидела несколько незнакомых стариков и молодого мужчину, почти мальчика, сидящих на почетных местах. Гости сразу начали с любопытством ее разглядывать, тихо между собой переговариваясь и качая головами.

– Гляди дочь – это твой жених. Скоро его женой станешь, – весело сказал ее отец, высокий крепкий мужчина, лучший охотник в племени. – Ждать не будем. Завтра полнолуние, вот вас и поженим.

Девушка взглянула на круглое ухмыляющееся лицо «жениха» и ее охватило отчаяние. Не говоря ни слова, она выбежала из юрты. Увидев на улице мать, кидающую куски мяса в висящий над костром котел, она села рядом с ней на землю и заплакала. Мать взглянула на нее с ласковой, понимающей улыбкой, покачала головой, но промолчала, решив поговорить, когда закончит стряпать праздничный ужин для дорогих гостей.

Из юрты вышел отец, прикрикнул на девушку, чтобы она вытерла слезы и шла к гостям, но та, вдруг, встала в полный рост и заявила, что своего мужа выберет себе сама, а этот может убираться туда, откуда приехал.

Отец разозлился, ударил ее по лицу и попытался схватить за руку, чтобы отвести силой, но девушка была быстрой и гибкой. Она легко вывернулась и побежала к реке.

В вечерних сумерках она сидела на своем привычном месте рядом с речным потоком, пытаясь понять, что делать дальше, когда заметила приближающуюся группу людей, зовущую ее по имени. Ни мгновение не колеблясь, она встала и бросилась в темную быструю воду…

…В то далекое время, когда он еще не был шаманом, все было по-другому. Далекие горы были голубыми и зовущими познать их тайны, охота приносила радость, а быстрые взгляды девушек волновали кровь. Все в жизни было ясно и определенно. Нужно было только немного повзрослеть, стать настоящим охотником, выбрать в жены самую крепкую и здоровую девушку и жить как все люди – ходить в тайгу на охоту, слушать вечерами у костра сказки стариков, а ночью любить свою жену, дожидаясь рождения сына. Но духи решили иначе, после чего его сознание омрачила тяжелая болезнь. Он перестал понимать, кто он и в каком мире находится, боялся оставаться один и боялся находиться среди людей. Наедине с собой, он чувствовал, что его раздирают в клочья какие-то неведомые силы, а когда рядом оказывались люди, ему начинало казаться, что он сам – злой дух, готовый погубить их всех. Когда стало особенно тяжело, он решил уйти в тайгу, чтобы там в одиночестве умереть.

После долгого пути через вековой лес он добрался до скал, нашел небольшую пещерку, застелил пол пушистыми пихтовыми ветками, лег и стал ждать смерти.

Снаружи пещеры шумел ветер, раскачивал вершины старых кедров, свистел в их длинных иглах, словно рассказывая этому миру какие-то свои истории. Звуки окружали со всех сторон – свист ветра, капли воды с потолка пещеры, шорох листьев, скрип деревьев. Постепенно, хаотичное звучание начало складываться в единый ритм, который завладевал сознанием, закрывая одну реальность и одновременно, открывая другую. Через некоторое время он увидел себя на какой-то поляне, лежащим на жертвенном камне, окруженным самыми немыслимыми существами. Вначале они стояли вокруг него, пристально разглядывая, словно читая его суть, затем начали разрывать тело на куски, небрежно отбрасывая их в стороны. Когда на камне ничего не осталось, один из духов взял старый деревянный посох, весь в каких-то знаках и начал нанизывать на него плотную субстанцию, постепенно формируя новое человеческое тело. Когда работа была сделана, духи с громким хохотом ушли, оставив его лежать на камне, осознавая произошедшее.

Внезапно на поляне что-то изменилось. Он приподнял свою новую голову и увидел перед собой старика шамана, смотрящего на него жестким холодным взглядом.

– Я умер. Теперь шаманом будешь ты, – не раскрывая рта беззвучно сообщил ему старик и исчез…

После возвращения все изменилось. Люди стали обходить его стороной, стараясь не встречаться взглядами, девушки больше не улыбались и даже собаки старались убежать, поджав хвост. Через некоторое время к нему подошли несколько старых охотников и, пряча глаза, попросили покинуть деревню, пообещав построить новое жилище на берегу реки неподалеку.

Тогда это его нисколько не расстроило. Он был озабочен своим новым состоянием. Днем его охватывало глубокое безразличие ко всему, что окружало, а ночью он видел сны, во время которых к нему приходил старый шаман и показывал миры духов и миры людей, рассказывал про травы, живые камни, болезни и про многое другое.

Через некоторое время к нему стали приходить со своими проблемами люди. Кто за исцелением, кто за советом, кто с просьбой извести врага. Его уважительно стали называть шаманом и приглашать на совет стариков, где обсуждались самые важные вопросы деревни. Затем, долгие годы тяжелого труда сделали его известным в самых дальних стойбищах, и он постоянно был занят решением чьих-то проблем, постепенно старея в своем одиноком жилище…

Много дней девушка металась в бреду, в своем сумрачном сознании продолжая сражаться с речным потоком, приходя на короткое время в себя и опять проваливаясь в бурное течение, которое куда-то ее несло, раздирая тело об острые камни, погружая в глубину омутов и опять выбрасывая на поверхность, чтобы она могла схватить глоток воздуха.

Шаман подходил к постели, хмуро смотрел на ее безумные глаза, смазывал раны вонючей мазью и укрыв шкурами тело, на котором, казалось, не было живого места, уходил по своим делам.

Или молодость взяла свое, или духи договорились со смертью подождать, но пришло время, и девушка очнулась. Осознав себя лежащей совершенно голой под шкурами в незнакомой хижине, она попыталась встать. От острой боли во всем теле потемнело в глазах. Сил не оказалось даже просто поднять голову и оглядеться. Единственное, что она могла видеть – низкий закопченный потолок, часть стены с висящими пучками трав, амулетами и большим старым бубном. То, что она лежит в жилище шамана, немного успокоило. Но где находится это жилище? Куда унесла ее река? Нашли ее родители или нет? И нужно ли ей будет выходить замуж за того круглолицего молодого охотника? Несмотря на жгучую боль в теле, она уже ругала себя за свою горячность.

Скрипнула дверь, и она увидела перед собой лицо незнакомого пожилого мужчины. Он пристально смотрел на нее холодным, немигающим взглядом, вызывая леденящий страх.

– Будешь жить, – сказал он равнодушным голосом. – Благодари духов за то, что привели меня. Река тебя в океан хотела унести. В подарок.

– Где я? Где мои родители? – спросила девушка хриплым голосом.

– Хотел бы я знать, где они, чтобы быстрее тебя забрали. Откуда ты приплыла, рыбка?

Слушая путанные объяснения, шаман морщил лоб, пытаясь ее понять. Затем ему это занятие надоело, он напоил ее горьким травяным отваром и ушел…

Шли дни. Девушка постепенно окрепла, смогла вставать, затем выходить на улицу. Раны ее беспокоили все меньше и все сильней в присутствии шамана ее охватывал ужас и какой-то трепет. Она расспрашивала его о своем поселении, дороге к нему, но тот только пожимал плечами, не зная, что ответить. Каких-то особенных примет девушка назвать не могла, река, из которой он ее достал, была полноводной, со многими другими впадающими реками, поэтому понять, откуда она объявилась в его мире, было сложно.

На ее счастье, хозяин относился к ее присутствию снисходительно, заботливо осматривал и обрабатывал еще не зажившие раны, делился своей едой, не ругал и не выгонял жить на улицу.

Постепенно между ними возникло молчаливое согласие. Она занималась его хозяйством, убирала хижину, готовила еду, следила за одеждой, а он позволял ей оставаться рядом с собой и делился подношениями, которые приносили приходившие за помощью люди.

Затем, она стала замечать на себе его какой-то особенный, пристальный изучающий взгляд. Но это ее уже не страшило, а наоборот, наполняло волнением и радостью.

Через несколько месяцев такой жизни для нее наступил период бессонных ночей, когда она лежала на своих, расстеленных в углу шкурах и слушала его дыхание, ожидая, то ли сна, то ли чего-то более важного и пугающего.

Это «важное» случилось в ночь сильной бури, когда хижина содрогалась от резких порывов ветра. Буйство стихии волновало, кружило голову, не давало уснуть. Девушка села на своем ложе, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к его спокойному дыханию, затем поднялась, подошла, не спрашивая разрешения забралась под шкуры и прижалась к его горячему телу…

После этой ночи, их жизнь, внешне, совсем не изменилась. По-прежнему, днем каждый из них занимался своими делами, почти не разговаривая и не обращая друг на друга внимания. Но каждую ночь теперь она ложилась рядом с ним, и в ее объятиях он забывал про все, растворяясь в их общем пространстве любви…

Шли годы, девушка расцвела и превратилась в красивую женщину, на которую заглядывались многие охотники, но опасаясь шамана, обходили стороной. Сам же шаман постепенно старел. Конечно, он все еще справлялся со своими обязанностями и иногда надолго уходил в тайгу на охоту, но ему все чаще приходили мысли о конце земного пути и о том, кто станет его преемником. Он задавал этот вопрос духам, но они только смеялись и говорили, чтобы он не спешил покидать мир людей, так как его смерть пока занята другими, более важными делами.

Но главное, шаман, хоть и не подавал виду, беспокоился о своей женщине, думая о том, что с ней будет после его ухода. Несколько раз он пытался обсудить эту тему, но она только отмахивалась, говоря, что это не он, а она о нем заботится и, если понадобится, замечательно проживет одна. Однажды он даже предложил ей выйти замуж за молодого охотника, который смотрел не нее особенно влюбленными глазами, но, получив увесистый удар черпаком по спине, эту тему больше не поднимал. Вместо этого, он начал активные поиски ее родственников, осторожно расспрашивая приходивших к нему за помощью людей. Вскоре, один из них рассказал трагическую историю, случившуюся в их деревне с семьей уважаемого охотника, дочь которого бросилась в реку, чтобы не выходить замуж, после чего ее отец заболел и умер, а мать сошла с ума. Из всей семьи остался лишь младший брат, которого воспитали соседи.