Поющий камень

ДРАМАТУРГ. Да, да, стюардесса, но какая-то наглая, и всё же учтивая… Сто тысяч долларов в кейсе. И мы с тобой – понимаешь? Мы с тобой были вместе и смотрели эти доллары…

Драматург угрюмо погружает голову в свои ладони.

ЭМАНУЭЛЛА (с сочувствием). Боже мой! До чего же тебя довела твоя работа! Как тебя измотали эти бессонные ночи! Что же мне делать с тобой, мой единственный, мой печальный и ветреный гений!..

ДРАМАТУРГ. Понимаешь, Эмануэлла, я сейчас пишу новую пьесу, это невероятная штука, это слишком серьёзно… Эта пьеса должна быть закончена.

ЭМАНУЭЛЛА. Новая пьеса? О чём?

ДРАМАТУРГ. О куклах…

ЭМАНУЭЛЛА (удивлённо). О чём? О ком?

ДРАМАТУРГ. О куклах. Там такой разворот событий, такой полёт жизни!

Эмануэлла нежно обнимает своего гения.

ЭМАНУЭЛЛА. Иногда полезно и приземлиться, расслабиться.

ДРАМАТУРГ. Не хочу приземляться.

Звонит телефон. Драматург берёт трубку.

ДРАМАТУРГ. Да, я слушаю…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС НА ТОМ КОНЦЕ. Это телефонная станция. У вас не оплачены переговоры. Если завтра не оплатите, то телефон отключим.

На том конце связь отключается. Драматург кладёт трубку. Он хмурится, прохаживается по комнате.

ДРАМАТУРГ. Ну вот, началось заземление… Никакой свободы.

ЭМАНУЭЛЛА(сидя в кресле). Но почему же так туманно всё? Когда ж наконец хоть что-то засветится? Ах, если б я была богатой, – я бы тебя озолотила! Мы бы не ведали горя, мы бы не знали печалей…

Драматург останавливается, смотрит на любимую… Эмануэлла вдруг решительно встаёт, подходит к возлюбленному и трепетно обнимает его, застыв так на несколько мгновений. Затем размыкает объятия и смотрит ему в глаза, разражаясь пламенной речью.

ЭМАНУЭЛЛА. Любимый мой, больше так жить нельзя. Я знаю, что делать. Я спасу тебя. Твоя синева под глазами опустошает меня. Твои бессонные ночи – это моя тоска, твой безответный крик в мир – это моё отчаяние. Ты не имеешь права продолжать жить в нищете. Я страдаю с тобой. Но ты – гений! И ты обязан сделать большее, чем то, что ты задумал. Ты должен написать что-то коммерческое, хваткое, что-нибудь из ряда вон выходящее, супер-новое, чтоб это был стопроцентный выигрыш! Я знаю – ты сможешь. Надо сделать так, чтоб ты был нужен людям, чтоб они тебя покупали!

ДРАМАТУРГ. Дорогая моя Эмануэлла, к сожалению, я не способен на подобные вещи. Мой потенциал изначально бесценен, и я не могу продавать то, что получил даром.

ЭМАНУЭЛЛА(молитвенно). Но ведь есть же исключения из правил!

ДРАМАТУРГ. Исключения из правил бывают только в грамматике. Истинный художник не имеет исключения. Цепь закона…

ЭМАНУЭЛЛА. Боже мой, Боже мой! Скольких талантливых людей сломала жизнь! Скольких мастеров раздавил неумолимый пресс безысходности, непризнания и нищеты! И ты так просто говоришь об этом…

ДРАМАТУРГ. Это были не мастера, а подмастерья. Если ученик хочет стать мастером, ему нечего бояться, – он ждёт и работает. И время дарует ему любовь мира… И тогда он становится мастером. Вот что я могу тебе сказать вкратце по этому поводу.

Эмануэлла тяжко вздыхает, в её больших глазах застыли слёзы… Драматург подходит к ней, прижимает к себе…

ДРАМАТУРГ. Ну, ну, любимая, не стоит так страдать за меня. Мы живы, и это главное. Я верю в силу шедевра…

ЭМАНУЭЛЛА. Ты пишешь о куклах… Кому это нужно…

ДРАМАТУРГ. О, мои куклы ещё найдут силу жизни! Они ещё скажут о многом…

Пауза. Некоторое время возлюбленные стоят в некотором отрешённом оцепенении… Внезапно Драматурга осеняет идея.