Сумерки. Степь

Глава 4.

За окном было всё так же: ни день и ни ночь. Темно-серое небо, сплошное без каких-либо просветов, нагнетала тоску и дурные мысли. После небольшого спонтанного сабантуя, устроенного вчера после возвращения домой, Андрей проснулся как был на стуле в кухне, пошел в ванную, скинул с себя все грязные, а местами и рваные вещи в угол. Воды в кране не было, но деревенскому жителю к этому было не привыкать и он, закипятив чайник на плите, газ в баллоне был, разбавил себе воды в ведре и поставив себе найденную там же на кухне свечу на стиральную машину, вымылся, одной рукой поливая себя из ковшика. Потом оделся в чистое бельё и пошел спать, уже как человек на кровать, под одеяло, накрывшись им с головой. Сумрак, царящий вокруг, и тишина давили на сознание, мешая засыпать.

“Утро или день, не понятно." – подумал он, выглядывая в окно. Телефон разрядился, света в доме по-прежнему не было. Узнать сколько времени возможности не было. Да и так ли это было сейчас важно? На работу все равно не пойдешь.

Андрей задумчиво доедал яичницу с последним куском хлеба и в который раз уже поблагодарил себя, что всегда старался держать баллон газа полным про запас. Вот и сейчас, получается у него еще где-то половина должна быть от подключенного баллона и один целый. Этого должно хватить на долго. Свечи есть. Вода в бассейне во дворе тоже есть, недели две назад тракторист привозил три куба. Правда без электричества придётся ведрами набирать, но это мелочи жизни. Проблема другая – продукты. Он побарабанил пальцами по столу. В погребе у него почти ничего не было. Овощи люди стали покупать в магазинах, хозяйства почти никто не держал. Далеко не у всех были даже куры дома. То есть в любом случае надо идти в магазин. Правда стояли несколько банок с закрутками, которые мама привозила еще с месяц назад, когда приезжала проведать свое чадо. Сама она со своим новым мужем перебралась в Керчь несколько лет назад. У ее мужчины там была хорошая квартира почти в центре. А он остался в селе, на своих хлебах так сказать. Да, проще было бы тоже поехать с ней, тем более его звали. Да и мужик у матери был хороший, крепкий такой, отставной моряк. Бывший капитан. Так что добра он нажил нормально так. И машина хорошая, и на другом берегу в Курортном дача. В общем все хорошо, но Андрей не захотел с ними ехать. Тут он вырос, тут прожил всю свою жизнь, пусть пока и такую короткую. Тут он и отца похоронил. Прикипел он к этому селу что ни говори.

“Так-с!" -сказал Андрей, поднимаясь и направляясь в спальню. Там порылся в шкафу и из глубины, из-под старых вещей достал подаренный ему когда-то друзьями топор. Хороший, кованый, с узором по лезвию и с шилом на обухе. Подарочная коробка осталась лежать на кровати, а владелец прошел в коридор, одел высокие ботинки, которые надевал зимой, старую штормовку с капюшоном, оставшуюся от отца, и засунул топор за ремень джинсов, спрятав таким образом свое единственное оружие из вида.

Улица ничем не отличалась от той, на которую он вышел, когда шел на автобус. Когда? Позавчера? Или может это было еще раньше? Без часов сложно ориентироваться, тем более, когда солнца не видишь. Андрей потоптался немного возле калитки, решая, как ему идти. То ли прямо по улице, то ли как он возвращался от клуба – кустами и сараями? Окинул взглядом направо и налево – не увидел ничего подозрительного вроде. Справа улица уходила немного на подъем и вправо, пропадая из вида, слева все было в зарослях кустов и деревьев, соответственно тоже ничего толком было не видно. Сдвинув чуть в сторону топор, чтобы не бил по ногам, он, тихонько скрипнув калиткой, вышел прямо на середину улицы. Тишина давила на уши, не было слышно привычных звуков ветра, который почти всегда дул с моря, заставляя шелестеть ветки деревьев и траву. Андрей постоял некоторое время и не спеша двинулся направо в сторону переулка, ведущего к остановке автобуса. Метров через сто кусты и дома с правой стороны улицы закончились, и его взору открылся переулок, ведущий чуть вверх к сельсовету. Слева, отблёскивая стеклами в окнах стояли три двухэтажки, каждая на восемь квартир. Несмотря на полумрак вокруг, окна были темные.

«Интересно, – подумал Андрей: – Никого нет, или тоже нет света, как у меня?" Он, не торопясь шел мимо домов, вглядываясь в окна. За черными глазницами домов никакого движения не было видно. Метров через сто стало видно то место, от которого он начал свой памятный забег на перегонки с Михалычем.

Там было пусто! Тела Ирины не было! Значит всё ему показалось? Или он просто бредит и сходит с ума? Но, подойдя поближе, он увидел большую кровавую лужу на асфальте, и возникшая было надежда опять трусливо пропала.

«Значит все это действительно было на самом деле."– он прошел мимо пятна, дошел до перекрестка и вдруг остановился, как вкопанный. Его голову пронзила мысль, тела-то нет! Значит кто-то его унес! Михалыча нет. Он со мной сидел, меня сторожил.

«Значит есть еще кто-то, кто не побоялся здесь лазить. по пустому поселку! – от следующей мысли его лоб покрылся испариной: – А если тварь, как сосед? Если он не один такой? Какой же я идиот!" Сердце испуганно сжалось, и Андрей затравленно начал озираться по сторонам. Осложнялось это еще и тем, что вокруг были заросли деревьев и кустов. Все-таки на дворе конец августа. Все дворы частных домов, обочины улиц были полны деревьев. И в ясный солнечный день не всегда можно было что-то разглядеть, а сейчас и подавно. Андрей уже пожалел о том, что пошел по улице, а не задними дворами, как хотел сначала.

"Что делать? – мысли путались. – Идти обратно или дальше?" Обратно не хотелось совершенно. Проходить опять мимо пустых окон двухэтажек, за каждым из которых ему теперь мерещилась страшная тварь, так и желавшая его съесть, ему совсем не хотелось. Он повернул направо в сторону магазина и, держась по середине улицы, чтобы хоть как-то успеть среагировать, если из кустов что-то выскочит, пошел дальше.

Справа за деревьями был фельдшерский пункт, слева за кустами виднелись частные дома. До магазина идти было метров сто, но он их шел, наверное, с полчаса точно. Наконец, дома закончились и открылась сельская площадь, на которой в былые времена были построены магазины, библиотека, столовая с левой стороны. Хорошие добротные двухэтажные здания из бетона. Чуть в стороне от асфальта справа, метрах в пятидесяти на большом пустыре стояла громада Дома Культуры. Того самого, в глубине которого нашел свой окончательный покой в целом хороший мужик Михалыч. От дороги к нему спускались лестница и раньше площадка перед клубом была замощена плитами, теперь частично уже заросшими травой.

Андрей дошел до здания слева. Сейчас там были только небольшой магазинчик на первом этаже, где продавалось, как в обычном любом селе всё: от гвоздя и изоленты до хлеба и пива. Он поднялся по ступеням ко входу. Дверь была открыта наружу, в проеме свисала длинная до земли тюль, перекрывая проход внутрь мухам и другим насекомым. Парень отодвинул занавеску и шагнул в зал.

Магазин представлял собой типичный сельпо, но зал, оставшейся от богатого некогда колхоза был достаточно большим. Метров тридцать в длину и метров в двадцать в ширину, с высокими потолками и окнами во всю стену. Вдоль глухих стен стояли холодильники и прилавки с товарами, с большими коробками, расставленных сверху, полными каких-то круп, макаронных изделий. Напротив окон на всю стену, располагающуюся за прилавками, было настенное панно, мозаика, на которой строители с любовью выложите солнце, пшеницу и колхозника с колхозницей держащимся за руки. В зале никого не было. Андрей, негромко поскрипывая подошвами ботинок приблизился к крайнему к двери холодильнику и заглянул внутрь.

–Так тут рыба, -сказал Андрей и сам дернулся от звука своего голоса. Таким чужеродным он показался в окружающей тишине. "Блин, так я сам с собой разговаривать начну." – подумал он и уже хотел шагнуть к следующей витрине, как его взгляд зацепился за что-то лежащее позади морозилки с рыбой. Он осторожно положил руки на крышку и подтянувшись немного на них посмотрел за прилавок. На полу за холодильником лежало тело женщины. Полная, с волосами, собранными в хвост на затылке, она была одета в синий фартук с белой каемкой, которые обычно носят продавцы, с завязанным на спине бантиком. В ней без труда узнавалось местная продавщица и, по совместительству, владелица магазина Вера Ивановна.

Андрей замер, внимательно смотря на тело, пытаясь уловив движение грудной клетки от дыхания. Она не двигалась. Ни к чему не прикасаясь он осторожно вернул себя на место и пошел в другой конец торгового зала, где между холодильниками был проход за прилавки, в вотчину продавцов, куда в обычный день покупателям был вход заказан.

Прошел за холодильники и, подойдя к кассе, взял из-под стола, со стоящими на нем весами, большой пакет и начал складывать в него консервы с полок.

За тушенкой пошли в полет банки с килькой в томатном соусе. Взвесив пакет в руке, он понял, что тот может не выдержать и взял следующий. Задумчиво оглядел полки и взял пару кирпичей хлеба, больше смысла брать нет – или засохнет или плесенью покроется. "Что еще?" – подумал Андрей и огляделся в поисках, чего бы еще прихватить. Взгляд его остановился на полках со спиртными напитками, но, скрепя сердце, этот товар он решил оставить на потом.

Дальше в пакет отправилась пачка чая Липтон на сто пакетиков, туда же килограмм сахара. Чай он любил. Следом полетели шоколадные батончики и несколько рулетов в упаковке. Взвесив в руке второй пакет, Андрей пожалел, что не подумал и не взял рюкзак из дома.

Вдруг в абсолютной тишине его отвлек резкий звук из-за спины. Парень от неожиданности прыгнул вперед и огляделся. Сердце его пропустило пару ударов, а волосы, кажется, по всему телу зашевелились от ужаса. В другом конце магазина, около входа, за морозильником стояла продавщица Вера Ивановна и, скалясь в жуткой гримасе, смотрела прямо на него, при этом пытаясь идти в его сторону. Но тело раз за разом ударялось в морозильник, отчего тот еще раз немного сдвинулся с места, издав тот самый противный звук скрежета металла по плитке, который и вывел Андрея из азарта разграбления продуктовых полок.

„Сука, идиот, -почти в голос подумал Андрей и мысленно хлопнул себя по лбу: – Как же я мог про нее забыть? Придурок. Забыл Михалыча?" Перед глазами в памяти мелькнуло безголовое тело, оставленное недалеко отсюда в подвале клуба.

Тем временем Вера Ивановна как-то особенно сильно ударила по морозильнику всем телом, и он отодвинулся, позволяя продавщице выйти из-за прилавка в зал. Чем она сразу и воспользовалась. Издав непонятное то-ли мычание, то ли рычание, она довольно резво кинулась к грабителю. Андрей от испуга окоченел и не мигая смотрел на приближающуюся продавщицу.

Чуть ниже его ростом, она производила впечатление глыбы, благодаря своим необъемным габаритам. Спереди закрытая синим фартуком, с вытянутыми вперед руками она неумолимо приближалась. Лицо, исполненное кровожадным оскалом, было покрыто пятнами и мелкими порезами.

Андрею в который раз повезло, потому что Вера Ивановна, или то, что от нее осталось, бежала к нему по ровной прямой и не замечала перед собой ничего, кроме жертвы. Она по касательной ударилась о стоящие столы с коробками, полными макарон. С грохотом все это обрушилось на пол. Мелкие макароны с шелестом рассыпались по всему магазину, покрывая пол тонким слоем. Продавщица от удара повернулась вокруг своей они и, не удержав равновесие, упала сверху, прямо на кучу из мучных изделий. Андрей вздрогнул, скидывая сковывавшее его отчаяние и что было сил бросился бежать за прилавками, вдоль стены оббегая по широкой дуге ворочающееся и пытающееся встать грузное тело Веры Ивановны. Добежав до конца зала он лихо перепрыгнул через морозильник, чуть не поскользнувшись на валяющихся везде макаронах, но ботинки спасли в этой ситуации и не дали повторить падения продавщицы. Андрей подбежал к двери и резко затормозил. Через натянутую в проеме тюль было видно, как по лестнице, покачиваясь из стороны в сторону поднимается мужчина с неестественно вывернутой головой, создавая впечатление, что этот человек идет как-то полу боком.

„Видимо шум привлек кого-то ещё!» – в отчаянии подумал Андрей, судорожно пытаясь сообразить, что ему делать дальше, пока мужчина не заметил его сквозь занавеску. Он сделал шаг назад и оглянулся. Продавщица все так же пыталась встать, но каждый раз, когда она упиралась руками об пол, те разъезжались в разные стороны, не давая ей точку опоры. Андрей наконец-то принял для себя решение и выхватив из-за пояса топор, который на удивление не выпал при его прыжках, и, подбежав к барахтающемуся на полу телу, со всего размаху ударил обратной стороной обуха, той стороной, где как раз был стальной, длиной сантиметров пятнадцать, шип, по затылку продавщицы. От сильного удара топор почти надвое развалил череп женщины, открывая свое содержимое наружу. Вера Ивановна, которая так и не смогла подняться, дернулась и ее тело опустилось окончательно на кучу макарон и затихло. Андрей выдернул топор из головы продавца и, бросив взгляд на дверь, не приблизился ли тот мужчина ко входу в магазин, аккуратно подошел ко входу. Он встал немного в стороне, прикрывшись открытой дверью таким образом, чтобы через щель между дверью и косяком видеть небольшой тамбур входа в магазин, и затаил дыхание, прислушиваясь и сжимая в руках свое единственное оружие.

Через пару мучительных минут, за время которых Андрей раза три вытирал вспотевшие ладони об отцовскую штормовку, где-то совсем рядом послышались шаркающие шаги. Все ближе и ближе ко входу. Наконец, занавеска натянулось и большим белым бугром вытянулась внутрь, обтекая белыми волнами входящее тело. Андрей замер, занеся над головой топор, и, выжидая подходящий момент для удара.

Тем временем мертвец боком прошел в магазин и сразу двинулся к лежащему прямо в центре зала телу. Ноги его при этом шли ровно, а вот тело было повернуто набок, чтобы дать возможность глазам смотреть вперед. Голова была вывернута под неестественным углом, как-то вправо и вниз, а из спины торчал длинный кусок ржавой арматуры, пошатываясь в такт шагам. Андрей сделал шаг вперед и с силой опустил топор вниз, пытаясь повторить удар в темя. Макаронины под ногой хрустнули, отчего мертвец резко дернулся и удар шипа, который должен был закончить его существование, пришелся на левую сторону головы, снимая скальп с черепа вместе с ухом. Топор, продолжая свой путь, погрузился между вывернутой шеей и плечом. Мужчина редко дернулся, даже не замечая страшной раны, и деревянная рукоять единственного средства защиты вырвалась из вспотевших ладоней Андрея.

Мертвец повернулся к нему и, издав гортанный рык, шагнул навстречу. Правую руку он выставил вперед, левая дергалась, видимо удар перебил что-то важное. Андрей с отвращением отпрыгнул вбок, стараясь уйти подальше от мертвеца. В сумрачном свете блестели глаза, заполненные белой пеленой, зубы и оголенная сторона черепа, дополняя деталями и без того ужасную картину.

Молодой парень опять перемахнул через спасший его один раз морозильник с рыбой и рывком изо всех сил придвинул его на место, с которою его сдвинула продавщица, закрывая проход к себе за прилавок. Тем временем мертвец повернулся и пошел, хрустя подошвами по макаронам прямо к нему. Андрей отбежал за прилавком магазин, чуть не задев стоявшие то тут, то там, какие-то ящики, в тот угол, где продавались хозяйственные товары. Быстро схватил вилы и, перепрыгнув через стол, кинулся навстречу зомби, вонзая все четыре острых конца вил прямо в грудь мужчины, стараясь если не ранить, то хотя бы откинуть его назад.

От удара тот не удержался на ногах и с грохотом упал на спину. Рукоять топора ударилась об пол, и он выскочил из тела, отлетев в сторону. Андрей оббежал барахтающегося мертвеца, схватил свое оружие и, на этот раз не промахнувшись, вонзил топор прямо в голый череп, как раз в то место, в которое и метил в прошлый раз. Кости не выдержали удара и часть головы отлетела в сторону, а мертвец прогнулся дугой и затих, с так и торчащими из груди вилами.

Вокруг разлилась тишина, нарушаемая только тяжелым сиплым дыханием Андрея, который только что убил двух людей. Он стоял посередине зала и смотрел на дело рук своих.

Два трупа, изуродованных до неузнаваемости, лежали на полу недалеко друг от друга. Вокруг них валялись ошметки костей, волос и кусков мозга. На куче с макаронами лежала Вера Ивановна, а рядом с ней, метрах в двух – незнакомый мужик с половиной лица и торчащими из груди вилами, и куском арматуры, которая от падения мертвеца на спину, прорвалась наружу из груди.

Андрею опять не удалось удержать свою еду внутри и он выблевал ее всю до последней капли. Ему показалось, что даже желчь вся вышла из него. Подождав, когда полегчает, он отдышался и огляделся. За огромными, во всю стену окнами была все та же картина: сумрачный свет, полумрак, глубокие тени в закутках превращались в полную непроглядную тьму. Так же никого не было видно, не шевелилась листва и трава. Если бы Андрей не был так увлечен обворовыванием магазина, а потом ему было просто некогда из-за ожившей вдруг продавщицы, он бы спокойно заметил того мужика со сломанной шеей, который определенно добавил ему седых волос.

Теперь он, наученный горьким опытом, действовал осмотрительнее. Парень продолжил складывать продукты в пакеты, но теперь часто поднимался и рассматривал улицу, чтобы не пропустить еще кого-нибудь.

Вслед за Дошираком в пакеты полетело несколько бутылок водки и пара пакетов сока. Поняв, что набрал достаточно и больше он в пакетах не унесет, Андрей закончил опустошать полки и, переложив себя в карман деньги из картонной коробки, служившей кассой, он двинулся к выходу. Некоторое время поизучав улицу через тюль, он аккуратно ее отодвинул и двинулся домой, позвякивая пакетами. Топор занял свое место за ремнем слева под штормовкой. На этот раз он не пошел по улицам, разумно предполагая, что от домов, где может быть полно бывших жителей, а теперь возможно агрессивных мертвецов, лучше держаться подальше. Запоздало пришел испуг – он представил, что было бы, если бы он начал кричать посреди улицы или полез к кому-то из знакомых в дом, проверяя как у них дела. Воображение нарисовало пару отвратительных картин и его передёрнуло.

Андрей прошел мимо Дома Культуры и по знакомой дорожке мимо заброшенных сараев и кустов, по которой он шёл в прошлый раз, пробрался к себе в огород и обогнув дом, замер. Прямо за калиткой, напротив его дома, на улице стоял человек и, пошатываясь из стороны в сторону, издавал уже знакомые, но по-прежнему отвратительные басовитые звуки. Благо он стоял спиной к дому и пока ничего не заметил.