Игры патриотов

Настя смахнула слёзы и присела. Она догадывалась, что оказалась здесь из-за выборов, в которые влезла потому, что не знала, куда деть свою неуёмную энергию и нерастраченную веру в справедливость. Но зачем нужно было похищать именно её – обычного помощника кандидата, – ей было непонятно.

То, что творилось сейчас у неё в голове, напоминало кипящую, готовую расплескаться кастрюлю с борщом. Мысли почти не задерживались на чём-то конкретном, а перескакивали с одной темы на другую. Обидно ей было ещё и потому, что, считая себя неглупой девушкой, она раз за разом наступала на одни и те же грабли.

«Ведь могла уехать ещё два года назад вместе с Алексеем. Нарожать детей… Но тебе же там скучно!»

Разозлившись на саму себя, Настя хлопнула рукой по коленке, резко встала и сделала пару быстрых шагов к выходу. Дверь, конечно, была заперта. От злости хотелось кричать, стучать кулаками. Чтобы успокоиться, Настя несколько раз глубоко вздохнула и, понимая, что ни к чему хорошему этот шум не приведет, опять опустилась на диван.

«А если бы там, в Германии, у меня не сложилось с Алексеем, – подумала она, – что бы я тогда делала? Искала мужа среди немцев? Ну нет! Разные мы с ними книжки в детстве читали».

Она посмотрела в иллюминатор. По реке совсем рядом медленно и бесшумно проплывала длинная баржа, нагруженная арбузами.

«А может, ты сейчас врёшь сама себе? И дело не в работе, а в том, что ты боишься, что с Лёшей будет всё не так, как ты мечтала в детстве? Может ты, как глупая Золушка, всё ещё ждёшь принца? Того самого, на белом коне, – она ходила по каюте от окна до двери, пытаясь именно здесь разобраться в своих чувствах. – Что же тебе не хватает? Лёша – лучший парень, которого ты когда-либо видела. Терпеливый, интеллигентный, честный… Может быть, слишком открыт и слишком мягок, но зато добрый и весёлый… Всё это хорошо, но  этого мало.  Мало?.. Да ему только за терпение надо памятник при жизни ставить, а тебе пора разгонять тараканов в голове. Такого парня тебе больше никогда не найти».

Настя подумала, что много лет делала совсем не то, что должна была, и у неё опять потекли слёзы по щекам. «Мне бы только вырваться. Я бы всё исправила», – утешала она себя.

В это время в коридоре поднялся шум. Через несколько секунд дверь распахнулась и в каюту втолкнули Алексея.

– Вдвоем вам помирать будет гораздо веселее, – с кривой улыбкой произнес сопровождающий его парень в полицейской форме. – Считайте это выполнением последнего желания. Так что не теряйте время.

– Лёшенька, дорогой мой! – воскликнула Настя и бросилась на грудь любимому. – Как ты сюда попал?

– Поехал тебя спасать, – спокойно ответил Алексей и улыбнулся. Потом чуть отстранил девушку от себя, чтобы осмотреть. – Ты цела?

– Да что со мной будет… Но как ты узнал, что я здесь?

– Это всё Гриша… Ему какой-то полицейский начальник рассказал. Кажется, Балагуров его фамилия.

Настя знала Владлена Ивановича. После того случая на теплоходе он вызывал её к себе в кабинет и убеждал забыть всё, что там произошло. Настя понимала, что на самом деле он хотел узнать, видела она его там или нет. А она не только видела, но и знала о нем ещё много чего интересного.

– Он замешан? – спросила девушка и опять подумала про судьбу и совпадения.

– Да. Он стрелял в Гришу.

Алексей рассказывал ей это с такой счастливой улыбкой, будто речь шла не о близкой смерти, а о том, как будет проходить их свадебное путешествие. Он не видел её всего несколько часов. Сейчас она была совсем не такая, как утром, не такая, как всегда. Настя выглядела растерянной и поникшей. Это было так необычно, что у Алексея защемило в груди.

Он понял, что если её не будет рядом, то вся его жизнь не имеет смысла. Ему захотелось обнять её, закрыть, защитить, спрятать, и одновременно он был готов уничтожить всех тех, кто ей угрожает.

– Я много думала, пока была здесь, – тихо произнесла Настя, положив голову ему на грудь. – Я, наверное, круглая дура. В этой суете, которую я приняла за настоящую жизнь, я чуть не потеряла самое дорогое. Тебя… Где-то свернула не туда… Так хочется всё исправить.

– Мы выберемся. Мы обязательно выберемся…

– Может, мы мало занимались сексом? Лёшенька, если мы выживем, давай уедем на какой-нибудь остров, где никто не живёт, и будем заниматься этим круглые сутки!

– Замечательная идея. Почему я сам до этого не додумался? – Алексей рассмеялся, словно позабыв, что их жизнь висит на волоске. – Может, начнем прямо сейчас? – он осторожно взял в ладони её лицо и нежно поцеловал её заплаканные глаза.

В этот момент дверь распахнулась, и в каюту шагнул парень, который привёл Лёшу несколько минут назад. Он явно комплексовал из-за своего маленького роста, поэтому пытался выглядеть самоуверенно и надменно. Из-за этого он был похож на молодого петушка, забравшегося в чужой курятник.

– Вот это правильно, что время не теряете. Плохо, что меня не позвали, – скривив губы в надменной презрительной улыбке, сказал он, закрыл за собой дверь и подошёл к Насте.

*****

Владлен Иванович стоял на корме с недопитой бутылкой виски в руке. Год назад он хотел уйти с работы и серьёзно заняться этим санаторием, корпуса которого прятались в тенистом сосновом лесу недалеко от теплохода. Старые панельные блоки, где когда-то отдыхали рабочие местного завода, он хотел снести, а на их месте построить современные коттеджи, сделать причал для яхт и даже гольф-клуб.

Только всё это были мечты. Балагуров прекрасно понимал, что с его должности просто так не уходят. Есть большая вероятность, что новый человек, который придёт в полицию на его место, захочет вместе с рабочим кабинетом и служебным автомобилем прибрать к рукам и то, что Владлен получил за время службы. Значит, работу бросать нельзя.

Но не только это сейчас его беспокоило. Он не знал, что делать с пленниками. Если оставить их в живых, то они смогут показать на него, как на человека, организовавшего похищение девушки и убийство того здорового парня, Григория. А на днях выборы, и кто будет губернатором, совершенно неясно. Поэтому всё это может стать для него очень опасным. Значит, будет правильным побыстрее отправить их к рыбам на дно реки. Это с одной стороны.

А что будет, если остался жив тот самый Григорий? Ведь тело его не нашли. Его компромат гораздо опаснее, чем то, что могут сказать эти двое. Если он его где-нибудь опубликует или выложит в интернете, то Владлена самого быстро отправят раков кормить или закопают в какой-нибудь лесополосе. Потому что, пригласив важных людей, не сумел обеспечить их безопасность на том предновогоднем вечере. Если видео с их проказами будет в свободном доступе, то полетят головы не только в России. Может, здесь это и можно замять, но на Западе вряд ли получится. Мало кому понравится, если жители Германии или Франции увидят, как чиновник Европарламента засовывает свой дряблый член в задницу несовершеннолетнему российскому юноше. При этом одевшись так, что даже в сумасшедшем доме этот наряд выглядел бы вызывающе.

Он представил, что с ним, Владленом Балагуровым, могут после этого сделать, и его ноги мгновенно стали ватными, а на лбу появилась липкая испарина.

Значит, главная опасность сейчас этот Гриша. А влюбленная парочка – единственная надежда Владлена на переговоры с ним. Они заложники и предмет для торга. Тем более эта Настя зачем-то очень нужна его начальнику Мухтару Казбековичу.

Не зная, что делать, он в несколько глотков опустошил бутылку и бросил её в реку.

*****

Молоденький полицейский смотрел на Настю с таким вожделением, как будто несколько лет вообще не видел женщин. Алексею показалось, что ещё немного и у парня от желания потекут слюни. Лёша встал между ним и Настей, но девушка отодвинула его в сторону и положила руки на плечи озабоченному «петушку».

– Хочешь развлечься? – игриво спросила она и неожиданно крепко прильнула к его губам.

Алексей растерялся, не понимая, что она задумала. Но через мгновение увидел, как парень замахал руками, пытаясь оттолкнуть девушку, замычал и задёргал головой. Но она крепко прижимала его к себе. Лёша сообразил, что происходит, только после того, как увидел струйку крови, стекающую с уголка Настиных губ. Девушка зубами держала язык или губу незадачливого насильника, чтобы он не мог позвать помощь.

Алексей был намного выше этого парня и, мгновенно оказавшись у него за спиной, сжал предплечьем его шею так сильно, что тот повис на его руке. Настя отпустила охранника и несколько раз сплюнула на пол остатки крови. Через несколько мгновений парень перестал дрыгать ногами, обмяк и потерял сознание. Лёша аккуратно положил его на пол.

Они открыли дверь и, осмотревшись, вышли в коридор. Там никого не было. Ковровые дорожки заглушали их шаги. Осторожно добравшись до лестницы, Лёша с Настей поднялись на палубу и увидели рядом трап, по которому можно было попасть на берег.

– Бежим? – шёпотом спросил Алексей.

Настя посмотрела по сторонам и молча кивнула. За несколько секунд они долетели до трапа и, схватившись за веревочные перила, стали быстро спускаться.

В это время их увидел Владлен. И ещё он увидел, как в рубке теплохода другой охранник сорвал с плеча автомат.

– Не стрелять! – громко крикнул  Балагуров. – Брать живыми!

Настя с Алексеем, уже спрыгнувшие с трапа на пирс, оглянулись на этот крик и увидели, как с теплохода за ними бегут несколько человек. Алексей помнил, что недалеко стоит пикап, на котором они сюда приехали, поэтому, нигде не задерживаясь, потащил Настю к нему.

Поднявшись на холм, они выбежали на дорогу. И через пару минут оказались у машины. Там их ждали. Несколько вооруженных мужчин, совсем не похожих на полицейских, от которых они сейчас убежали, окружили их, когда Алексей уже открыл дверь автомобиля.

– Я говорил, что сами придут, – сказал один из них.

 В эту секунду из леса выскочили преследователи, которые не ожидали, что им здесь окажут сопротивление. Те, кто находился в засаде у пикапа, как в тире перестреляли невезучих охранников.

– А что делать с теми, которые остались на теплоходе? – спросил бородатый парень в джинсовой куртке высокого крупного мужчину в пижонистом военном снаряжении.

Тот, заталкивая Настю с Алексеем в салон подъехавшего минивэна, коротко бросил:

– Зачистить.

Глава 10

Давно уже ушёл Алексей, а Николай, пообещавший ему что-нибудь придумать, всё ещё сидел в прихожей и смотрел в большое зеркало на стене, словно надеясь, что его же собственное отражение подскажет ему, что делать. Последние Лёшины слова о предательстве не выходили у него из головы. Он пытался убедить себя  в том, что большая глобальная идея важнее жизни одного человека, но ничего не получалось.

Кукушка в часах на стене напомнила: время не ждёт. Он налил большую кружку чая и закатился в гостиную. После того, как съехала жена, он здесь был редко, предпочитая свою маленькую комнату, которая была для него и рабочим кабинетом, и спальной. Коля включил телевизор. Какой-то чиновник с обвисшими щеками и испуганными бегающими глазами рассказывал о том, сколько новых заводов построят в России в ближайшие пять лет.

«А ты не боишься стать таким же лживым клоуном? – спросил Коля сам себя и с тоской посмотрел в окно. – Для чего ты идёшь в губернаторы, если не можешь спасти даже Настю – человека, который тебе поверил больше других? Мечты, идеи ничего не стоят. Человек – это его дела. А ты сидишь и ничего не делаешь, – Коля с такой силой сжал зубы, что они чудом остались целыми. – А если её на самом деле убьют? Как ты будешь жить дальше?»

Он вспомнил, как после одного случая, дал себе клятву никого не подводить. Николай решил, что именно сейчас необходимо вернуться на то место, где тогда в юности всё и произошло. Может быть, там найдутся ответы. Через несколько минут он уже катил по бульвару в сторону реки.

Старый водосброс, еще сохранившийся после недавнего закрытия электростанции, лучше всего был виден с далеко уходящего в реку каменистого мыса, вытянувшегося в пятистах метрах от плотины ниже по течению. Сооружение до сих пор выглядело величественным и помпезным. Отделанный светло-жёлтым гранитом турбинный зал с большими окнами и мощной широкой колоннадой перед входом был похож на дворец. С высоких постаментов смотрели на волжские просторы рабочие разных специальностей. А с другой стороны мыса, защищённый от бурного течения прятался небольшой песчаный пляж, на котором прошло Колино детство.

В тот день ему исполнилось четырнадцать. Было лето и все друзья ждали его здесь, у реки. Выпросив у родителей остатки торта, который пришедшие к нему домой на праздник взрослые родственники почти не тронули, предпочитая крепкие напитки, он примчался сюда. Кто-то из старших ребят угостил его вином. Это был первый алкоголь в его жизни.

С чего начался спор, он уже забыл, но хорошо помнил испуганные глаза ровесников и нагловатый прищуренный взгляд парня, с которым он поспорил.

Коля заявил, что проберётся на плотину и спрыгнет с неё прямо в водосброс, которой в тот год из-за половодья был мощным, напоминая большой водопад. Никто не принял его слов серьёзно. Выжить после такого прыжка было невозможно.  Но тот парень сказал, что готов поспорить. В случае своего проигрыша, он пообещал для всей компании купить ящик пива. Ну, а если Николай испугается и не прыгнет, то искать деньги на пиво придётся ему.

Все, кроме этого парня, пытались уговорить Колю не делать глупостей.

– Ты готов рискнуть жизнью ради пива? – презрительно поджав губы, спросила его одноклассница Лена Горшкова. – Значит, не очень сильно ты её ценишь.

Ленка ему нравилась. Может, поэтому он, не отвечая, побежал в сторону плотины.

За несколько минут Коля добежал до электростанции, пролез под забором и оказался на бетонном ограждении водостока. На мгновение, когда он увидел внизу бурлящую лаву и услышал всё заглушающий шум этого водопада, у него появился страх, но в следующую секунду он, сильно оттолкнувшись, уже летел с десятиметровой высоты, стараясь окунуться в реку, как можно дальше от того места, куда падают тонны воды.

Ему не повезло. Инерции не хватило, и он плюхнулся прямо под мощный поток. От тяжелых ударов Коля почти потерял сознание и точно бы утонул. Его прыжок увидел один из рабочих станции. Не снимая одежды, он прыгнул вслед за Николаем. У него получилось пролететь чуть дальше и не попасть под водопад. Но чтобы вытащить Николая, которого крутило под водяной лавиной, ему пришлось подплыть ближе к опасному месту. Колю то выбрасывало на поверхность, где на него обрушивалась вода, то затягивало в водовороты, тянувшие вниз.

Только через несколько минут борьбы с водой спасателю удалось схватить бесчувственное тело за руку и вытянуть из этой адской круговерти. Но нужно было ещё добраться до берега. От плотины начиналось сильное течение, которое подхватило их и понесло по реке. Парень старался, удерживая Колину голову на поверхности, подгрести к каменному мысу. Сил у него хватило, только чтобы передать Николая ребятам, зашедшим глубоко в воду. Сам он не смог ни за кого зацепиться, и река быстро унесла его дальше. Его тело нашли поздно вечером в десяти километрах ниже по течению.

Сейчас Коля сидел у этих камней и думал, что ведь не зря же этот парень дал ему шанс сделать что-то толковое в жизни. Еще недавно ему казалось, что он всё делает правильно, и значит, судьба не зря так часто помогала ему. Но смысл его жизни, который ещё вчера был простым и понятным, опять, как мираж, растворился в воздухе. Он будто потерял что-то очень важное. Какую-то необходимую деталь, которая соединяла всё в единый, хорошо работающий механизм.

Он по себе знал, что значить остаться с бедой один на один. И сам часто повторял, что во все времена в России ради больших целей забывали о маленьком человеке. Но сейчас этот выбор предстояло сделать ему самому.

Не зная, что делать дальше, Николай будто провалился в летаргическое оцепенение. У него перед глазами проплывали давно забытые лица то друзей, то врагов… Они что-то ему говорили, но он не слышал их слов. Он словно опять был один на краю ограждения плотины. Только в этот раз сомнения и страх парализовали его волю и он, как в кошмарном сне, не мог пошевелить даже пальцем.

Его вернула в реальность чья-то рука, опустившаяся на плечо. Он вздрогнул, но через мгновение его окружил чуть уловимый запах духов, которые очень любил. Ему стало страшно повернуть голову и вспугнуть своё счастье.

– Здравствуй, Коля, – услышал он голос жены.

– Как ты меня нашла?

– Почувствовала, что ты здесь.

– Ты мне очень нужна.

– Поэтому я здесь. Пойдем домой?

– Домой? Ты надолго? – спросил он, волнуясь.

– Хотелось бы навсегда, – просто ответила она.

Коля развернул коляску и посмотрел на жену.

Не зря он дрался из-за неё со всеми хулиганами её района. Красивее женщин он не видел. Была в ней та особая притягательность, которую невозможно подделать или чем-то подменить. Трудно было объяснить, из чего она складывалась. Но точно чего в ней не было, так это пустой суеты и ложной высокомерности, которой отталкивают от себя однодневные красотки, сделанные будто по единому лекалу. Её красота была вечной, и она проявлялась не только в форме носа и скул, глаз или губ, в размере груди и бёдер. Её красота исходила изнутри, околдовывая всех, кто был рядом.

У подъезда дома их ждал Анатолий Петрович Скуратов.

– Звоню тебе весь день, а ты не отвечаешь. Начал волноваться. Вот и заехал, – громко поприветствовал генерал Николая. Было видно, что его обрадовало возвращение Наташи. – Подниматься не буду. Но если у вас есть время, то вон в сквере скамейка – уделите старику пять минут.

Они прошли в тихий угол старого двора, скрытый нежно-зелёными липами. За деревянными перголами, по которым поднимались вьюнки клематиса с розовыми и белыми цветами, был отгорожен небольшой цветник, обустроенный местными жителями. Несколько клумб окружили альпийскую горку с гранитными валунами, привезёнными с реки. Пёстрые анютины глазки и петунии, ярко-оранжевые бархатцы, тёмно-синие фиалки, красочные бегонии и весёлые ромашки радовали глаз и создавали хорошее настроение. Казалось, даже климат в этом месте сменился с северного на средиземноморский.

– Хороший у вас район. Зелени много. Чистенько кругом. Я вчера зашёл по делу к одному приятелю, – вспомнил генерал. – Он живет в двухэтажном доме, который ещё пленные немцы после войны строили. Снаружи домик хорошо выглядит: светленький. Но внутри… – он опустился на маленькую скамейку рядом с клумбами и глубоко с наслаждением втянул носом запах цветов. – Там по две квартиры на этаже и лестница деревянная. Под лестницей какие-то грязные вёдра, старые санки, доски, коляски детские, которыми никто давно не пользуется. Лестницу не красили, наверное, со дня строительства, стены изрисованные… Я спрашиваю приятеля: «Почему бы вам субботник не сделать? Купили бы пару банок краски. На четыре квартиры – это копейки. И за день всё бы в порядок привели. Своё же». А он мне отвечает: «Это не своё, а общественное. Пусть город ремонт делает. Потому что обязан». К чему это я? Сам уже забыл, – Анатолий Петрович рассмеялся. – Ах, да! К тому, что люди, от таксиста и слесаря до министра, привыкли считать, что страна – это дойная корова, которая им всегда обязана. А ведь страна – это мы.

– Люди видят, что происходит вокруг, – возразил Николай. – Как на субботник, так «вся страна – одна семья». А как в Лондон деньги вывозить, так «каждому своё».

– Так-то оно так, – согласился Анатолий Петрович. – Но кто эти деньги ворует? Директор управляющей компании – он откуда? Свой же, местный. Получается, сами у себя воруем. Может, из-за этого мы всегда и были бедными.

– Можно сделать так, чтобы желание что-нибудь украсть никому даже в голову бы не приходило, – тихо, но твердо произнёс Николай. Он сидел весь сжавшись, как пружина. Лишь иногда из-под густых бровей бросая взгляд то на жену, то на Скуратова.

– Так пробовали же. Не одну сотню лет. И ноздри рвали, и руки рубили, и в лагеря сажали. А всё никак не получается.

– Может, надо было попробовать сказать людям  правду?

– Правду? – переспросил Анатолий Петрович и с любопытством посмотрел на Николая. – А что в твоём понимании «правда»?

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, оставляли на плитке у них под ногами контрастные узоры.

– Как это «в моем понимании»? Правда она и есть правда, – раздражённо ответил Коля.

Наташа, которая до этого стояла чуть в стороне, почувствовала, что муж нервничает, присела на скамейку рядом с ним и положила руку ему на колено.

– А я думаю, никакой правды… такой, чтобы для всех сразу, не существует, – произнес генерал и примирительно улыбнулся. – У зайца в лесу она одна, у волка другая. Мы видим всё вокруг, пропуская через себя, через свой жизненный опыт… А мы разные. Поэтому и правда у всех нас разная, – ему было трудно из-за солнца смотреть на Николая и он передвинулся в тень. – Да и если честно, то не нужна народу никакая правда. Народу, как женщине, нужны комплименты. Проще говоря, сладкая ложь о его величии и исключительности. И тогда народ счастлив. Комплименты кормят людей лучше хлеба. Человек верит в то, во что ему нравится верить, а не в то, что его ждёт на самом деле. Даже в своей неизбежной смерти он сомневается.

– Плохо вы о людях думаете, Анатолий Петрович. Зачем бы люди тогда костьми ложились, защищая свою Родину и свои идеалы?

– Иногда расставаться с иллюзиями труднее, чем с жизнью, – усмехнулся Скуратов. – Ну и зависть…

– Вы о чём? – растерялся Николай.

– О том, что для большинства главная радость – смотреть, как успешного соседа Лазаря черти на том свете на сковородке жарят, – рассмеялся генерал. – А ещё лучше, если и на этом свете получится жулика-богатея к стенке поставить, а его имущество растащить…

– А что в этом плохого? – нетерпеливо прервал его Николай.

– Плохо то, что обычно из этого не выходит ничего толкового. Потому что зависть эту разные чужие дяди используют совсем не в добрых целях. Я, собственно, об этом и пришёл поговорить, – Анатолий Петрович встал и отряхнул брюки. – Если ты, Коля, победишь на выборах, а я уверен, что так и будет, то тебе надо будет не шашкой головы рубить, как ты обещаешь, а подумать, как обеспечить преемственность и стабильность. Нигде и никогда перевороты, революции и другие попытки быстро всё изменить не привели к улучшению жизни людей.

– Странно это от вас слышать. В тех же книгах написано, что от дурной смоковницы не жди хороших плодов. Значит сад, от которого нет пользы, надо вырубить до основания и посадить новый

– А кто, по-твоему, будет сажать этот новый дивный сад? И где взять рассаду? Проходили уже, – генерал подошёл к клумбе с анютиными глазками и, похрустев коленями, опустился на корточки. – Может, пришло время не дровосеком поработать, а садовником?.. Всегда одни люди будут богаче, другие беднее. Так же и страны. И зависит это не от правительства, а от народа, который живёт в этих странах. Если человек работящий и образованный, то и дом у него хороший, и забор ровный. А если он пьёт водку через день, то крыша из соломы и кривой плетень вокруг дома.

– Это полная ерунда! – не согласился Николай. – Я уверен, что плохое образование и водка – это от бедности. Кому-то очень не хочется, чтобы мы из дерьма вылезали. Чтобы в одной стране люди хорошо жили, в десяти других народ должен за тарелку риса работать. Какое уж тут образование. Вот и весь секрет богатства, благополучия и ровного забора. Чтобы это изменить, я и пошёл на эти выборы. Если они не хотят по-хорошему, мы будем свой мир строить. А их от себя забором отгородим.

– И будем здесь за кривым забором революционные песни петь? – рассмеялся генерал. – Проходили уже. Но не понравилось людям, что вместо туалетной бумаги – газета «Правда», а вместо колбасы – лозунги и обещания. Так что не получится. Революции как раз и организовывают для того, чтобы некоторые страны из бедности не выбирались.

– А я не собираюсь играть по чужим правилам, у нас своя страна и свои правила, – теперь Коля говорил тихо, но в его голосе появилась уверенность и сила. – Когда речь идёт о выживании, важно только одно – свой рядом с тобой человек или чужой. Потому что чужой – это всегда враг. Какие бы сказки он не рассказывал, какие комплименты не говорил… Тысячи лет люди выживали в своей стае, в своём племени. Так и сейчас. Хочешь выжить – живи для своей стаи. Или уходи… Это закон и он не изменится никогда.

– Надеюсь, мы не окажемся с тобой в разных стаях, – очень серьёзно произнес генерал. – Только ты должен знать: дракона легко выпустить, но очень трудно загнать обратно.

– Лучше кормить своего дракона, чем чужого.

– А ты не боишься, что у тебя будут проблемы с нашим государством?

– Это будет означать, что в государстве у нас что-то не так. А я давал присягу – поздно мне бояться. Да и вы, товарищ генерал, не просто так мне про некрашеную лестницу рассказывали. Если не я, то кто?