Из ниоткуда в никуда. Часть 2

– Да как ты вообще на них вышел? – раздражённо спросил прокурор. – Тот грузин, который у нас в камере, ничего про них не говорил.

– Не поверишь… Твоя Лена помогла. Про Вахтанга она рассказала. Наверное, хотела своего друга выгородить.

– Я ей устрою друга! – взорвался Андрей Алексеевич. – Ребёнка на нас бросила, а сама с грузинами шляется!.. Я на тебя надеялся, а ты… – он укоризненно посмотрел на Максима. – Ладно. Скоро каникулы. Отправлю её на дачу с ребёнком. Там не загуляешь. А тёща пусть домой к себе едет. Хоть вздохну свободно.

Андрей Алексеевич подошёл к шкафу и достал бутылку коньяка. Подержал в руках и, передумав, убрал обратно.

– Умеют они бабам мозги засирать… Цветочки, вино, шашлык и песни сладкие… – он посмотрел на Максима. – И не только бабам, а ещё и некоторым следователям прокуратуры. Здесь их надо было допрашивать, – он постучал ладонью по столу. – Только здесь! А не в подсобках кабацких, где они как у себя дома…

– Что мы им могли предъявить? – перебил начальника Максим. – Да и времени у нас нет.

– Эх, Максим, Максим… Не знаешь ты ничего… Молодой ещё, непонятливый. А лезешь, – вздохнул Андрей Алексеевич и сел в кресло, думая о чём-то своём. – Те же грузины друг за друга горой. А ты готов своего товарища, человека из нашей системы, земляка отдать на растерзание.

– Андрей, подожди… – хотел было возразить Максим.

– Нет! Теперь ты меня подожди. Вот у кого надо учиться, а не сдавать своих по чужим наговорам. Зачем нам мусор из дома напоказ выносить? Есть же эти грузины, ну и работай по ним. Хищение на них уже есть. А остальное докажем. Не надо нам своих сдавать.

– Если человек преступник, он мне «своим» не может быть ни при каких обстоятельствах, – резко возразил Максим.

– Хорошо-хорошо… Остынь, Максим. Я понимаю, что ты чувствуешь из-за Таи. Мы во всём разберёмся. Какой из Бочкова преступник? Я сам с ним поговорю. Прямо сегодня. Только всю эту шашлычную компанию надо срочно везти сюда, пока в свою Грузию не уехали. Будешь потом по горам их вылавливать.

Андрей Алексеевич замолчал, раздумывая, продолжать ему или нет.

– И вообще, Максим, давно хотел тебе сказать… Всё случая подходящего не было. В стране готовятся большие изменения. Надо определяться с кем ты.

– Ты сейчас о чем? – не понял приятеля Максим.

– В двух словах, конечно, не скажешь, но время такое, что ты должен показать, на чьей ты стороне. Ты молодой и не всё понимаешь. А каждое слово, каждая фраза имеет значение. Ничего не происходит просто так.

– Андрей, я действительно не понимаю, о чём ты говоришь.  Ребусы какие-то.

– Вот это и плохо. А объяснять тебе никто не будет. Некоторые вещи ты должен понять сам, здесь учителей нет. И не просто понять, а показать свою позицию. Отчетливо показать. От этого твоё будущее зависит, – прокурор подошёл вплотную к Максиму, взял его за пуговицу и, покрутив её в пальцах, добавил:

– Пора вернуть эту страну себе.

Максим вернулся в свой кабинет, абсолютно сбитый с толку. Такой реакции от Андрея Алексеевича он не ожидал.

«Да если брать пример с грузин, то Бочкова надо прямо здесь пристрелить. А потом уже думать, виноват он или нет, – раздражённо думал Максим, заваривая крепкий чай прямо в своей большой чашке. – Почему Андрей так его выгораживает? Не из-за показателей же раскрываемости… Конечно, поджог доказать очень трудно. Но вешать всё на невиновных… Или прокурор прав: очаровали меня грузины, как глупенькую девушку?»

За этими размышлениями Максим  увидел в окно, как подъехал к прокуратуре на тёмно-синей шестёрке Бочков.

«Андрей выполняет свои обещание. Хорошо бы ещё проверить, на какие деньги простой опер себе машину купил…»

Саша Бочков театрально вышел из машины, как будто знал, что за ним наблюдают десятки зрителей. Выпятив вперед грудь, нацепив тёмные очки, он лихим прыжком запрыгнул на крыльцо здания сбоку от ступенек.

Максим решил задержаться на работе, чтобы узнать результаты разговора. Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать к нему в кабинет влетел Бочкин.

– Что ты там про меня прокурору наплёл? Совсем охренел после запоя? Ты кому больше веришь: спекулянтам или мне, менту, с которым ты несколько лет работаешь?

Больше всего Максима удивила не реакция Бочкова, а то, как поступил его начальник. Он не должен был так откровенно говорить с оперативником. И тем более посвящать его в детали расследования, где он сам является подозреваемым.

– Не надо здесь шуметь, – постарался максимально сдержанно ответить Максим. – Расскажи мне лучше, какие у тебя дела с этим грузинами? Зачем им именно про тебя захотелось рассказать? И почему именно твой телефон у них под стеклом?

– Нет у меня с ними никаких дел! Врут они всё! Ты что, совсем идиот? Да ты знаешь, что бывает с теми, кто такие сплетни разносит? Тебе бы прямо здесь надо рожу набить, но руки пачкать не хочется! – он так разозлился, что кричал, уже совсем не сдерживаясь.

Максим видел, как надулись вены у него на висках и как изо рта вылетали в разные стороны капли слюны.

– Если ты действительно замешан в этом деле, я добьюсь высшей меры, – неожиданно для самого себя вдруг сказал Максим. Ему на мгновение показалось, что в кабинете ещё пахло духами, которые любила Тая. Он поймал расстерянный взгляд Бочкова и добавил: – Ты, я слышал, любишь пугать, рассказывая, как происходит исполнение смертной казни. Ну, вот сам и проверишь, ошибался ты или нет.

Глава 14

С работы домой Максим решил пройти через парк. Так дорога была чуть длиннее, но после шумной Москвы и пыльного кабинета ему хотелось прогуляться под столетними липами с молодой листвой.

У развилки двух аллей стояла жёлтая бочка на колёсах с надписью «Квас». Рядом с ней на стульчике скучала полная продавщица в несвежем белом фартуке.

– Маленькую, пожалуйста, – попросил Максим и положил в блюдце, лежащее на низком столике рядом с кружками на подносе, три копейки.

– Да бери уж большую! Что там в маленькой пить? Квас свежайший, только сегодня получили, – доброжелательно посоветовала женщина.

– Ну давайте большую, если свежий.

Она повернулась, чтобы сполоснуть пузатую стеклянную кружку, и Максим заметил плохо спрятанный под толстым слоем пудры синяк у неё под глазом.

– Бьёт – значит любит, – объяснила продавщица, понимая, что такую красоту не спрячешь, – а особенно, когда выпьет.

– Участковому пожаловаться не пробовали? – сочувственно спросил Максим.

– Он что, мне другого мужа найдёт? – пожала плечам женщина. – Сомневаюсь. А этот убежит.

– Что же, всю жизнь терпеть?

–А какие варианты? В нашем Торге больше половины молодых девчонок разведенки. Одним мужья не подошли, теперь новых принцев ждут…

– И как успехи?

– Успехи? – женщина рассмеялась. – Да на холостых непьющих грузчиков запись, как на финский холодильник…

Максим взял из её рук тяжелую кружку со стекающей по стенке квасной пеной и отошёл в сторону.

«А ведь Галина Сергеевна может помочь мне в этом деле, – подумал он. – Она же должна знать, если Бочков действительно крутился рядом с её сыном».

Максим быстро допил квас, поставил пустую кружку на столик и направился к дому Галины Сергеевны. Ему повезло: во дворе кирпичного девятиэтажного дома около подъезда на скамейке сидела сама директриса, а рядом с ней в ярко-розовом комбинезоне играла маленькая девочка.

– Пришёл проведать? – спросила она, обрадовавшись его неожиданному появлению. – Видишь, привыкаю к новой роли  бабушки у подъезда.

Максим поздоровался и присел рядом с ней, не сводя глаз с девочки, которая увлечённо катала перед собой, держа за длинную ручку, махающую крыльями металлическую бабочку.

– Видишь, как получилось, – тяжело вздохнула Галина Сергеевна, – вчера ещё главной бедой казалось то, что весна в этом году задерживается, а сегодня вон как вышло… Младшенькая-то не понимает ещё ничего, а внуку-первокласснику в школе всё уже объяснили.