Игры патриотов

Они поговорили не больше часа, но после этого Саша на многое стал смотреть по-новому. Некоторые цели, которые раньше казались ему очень важными, вдруг стали пустыми и глупыми. Тогда у него первый раз и появились сомнения в правильности своего пути.

Вернувшись в Москву, он поделился этими мыслями со старым евреем, который всю жизнь проработал в архиве на Старой площади.

– Не слушай ты этих попов, – замахал на него руками Яков Моисеевич. – До добра это не доведет. Религии придуманы, чтобы человек возгордиться не смог. Чтобы грешником себя чувствовал. Чтобы лишнего не думал. И рабом оставался.

– А кому это нужно? Мировому правительству? – с усмешкой спросил Саша.

Старичок грустно посмотрел на молодого чиновника, прекрасно понимая, что ничего объяснить ему не сможет.

– Зря вы, Александр Аркадьевич, иронизируете, – Яков Моисеевич картавил и шепелявил одновременно. – Вы бы Библию хотя бы почитали. Там всё есть. Я понимаю, что работая здесь, в администрации на Старой площади, трудно представить, но поверьте мне на слово: есть люди, которые живут не только одним днём. Люди, которые могут спланировать кое-что на много лет вперёд. На столетия вперёд. И им не безразлично, как будет выглядеть этот мир лет через триста или пятьсот. Потому что у них тоже есть дети и внуки, и им хочется сохранить эту планету пригодной для жизни.

– Наверняка это такие же, как вы, мудрые евреи.

– Бросьте вы эти глупости. Нас, евреев, развели, как глупых детей, ещё три тысячи лет назад. И теперь за свою гордыню и за свою жадность мы и расплачиваемся.

– Это как?

– Повторяю, Александр Аркадьевич, читайте Библию, – проворчал старик.

– А вы бы не могли мне в сжатом виде?

– Не думаю, что вы… – Яков Моисеевич вздохнул, ругая себя за старческую болтливость. – Всех деталей я, конечно, не могу знать, но в общих чертах дело было так… Египетские жрецы, умыкнув золото фараонов, рванули в бега. Деньги большие – преследователей много. Поэтому смешались они с бедными скотоводами, живущими на бесплодных землях за Красным морем. Придумали им религию и, польстив, назвали богоизбранным народом. Да-да, мой друг. Так появились мы, евреи. Те жрецы побежали дальше. В Рим. Там тогда вся сила была. А с золотом им все пути открыты. Потом Венеция, Мадрид, Лондон, Вашингтон… А мы, как были для них прикрытием, так и остались. Им деньги и власть, а нам все шишки и всеобщая ненависть. А всё потому, что гонора много. Мы же избранные. Эх, не то мы себе обрезаем. Не то…

 Яков Моисеевич достал из ящика затёртого конторского стола пачку сигарет и с огромным удовольствием затянулся, проигнорировав строгие запреты на курение в архиве. Он, выпуская тонкую струйку дыма, мечтательно посмотрел на потолок и добавил:

– Многие хотят попасть в тот круг, но… Там все как одна семья, и попасть туда кому-то со стороны невозможно. Только если прислугой на кухне…

После этих двух разговоров Саша изменился. У него не было хорошего образования. Поэтому он сделал те выводы, на которые был способен: миром правит шайка воров, которая, чтобы удержать свою власть, не гнушается никакими методами. Именно тогда он решил, что нет смысла стараться занять место Мадлен. Не для того он прошёл такой путь, чтобы стать марионеткой в руках невидимых кукловодов.

«Мы и сами с усами, – решил тогда Саша. – Лучше быть первым человеком в своей деревне, чем прислугой в большом городе… Неплохо бы найти союзников. В таком деле они необходимы. Но где их взять?..»

Глава 8

Алексей медленно поднес телефон к уху.

– Ну что, любимую потерял? – прохрипел в трубке неприятный мужской голос.

В эту секунду Лёше показалось, что пол под ногами исчез и он полетел вниз в какую-то бездонную тёмную пропасть.

– Да ты не волнуйся: с ней все нормально, – будто почувствовав его состояние, усмехнувшись, успокоил его собеседник. – Пока нормально. Ну, ты понимаешь, всегда есть одно условие…

– Какое? – машинально спросил Лёша и обессиленно прислонился спиной к стене.

– Корчагин сейчас рядом с тобой?

Алексей посмотрел на Николая, который сжимал пальцами резиновые покрышки на колесах своего кресла и не сводил с него глаз.

– Да. Рядом. Хотите ему что-то сказать?

– Сам передай, – лениво процедил незнакомец. – Если он хочет, чтобы ваша Настя осталась живой и здоровой, пусть сегодня же снимается с выборов.

Алексей услышал в трубке короткие гудки и тяжело опустил руку.

– Я всё слышал, – тихо произнёс Николай.

– Как ты думаешь, они не обманут? – растерянно спросил Лёша.

– В каком смысле? Ты что, считаешь, что мне, и правда, надо сняться с выборов?

– Ну он же сказал…

– Кто он? – раздражённо перебил его Коля. – Кто это вообще? И с чего ты взял, что Настя у них? Почему они ставят условия мне?

– Он же звонил с её телефона… – недоумевая, ответил Алексей. – Я не знаю. Но какое это имеет значение? Настю надо спасать любым способом.

– А как же я?

Николай, наверное, первый раз в жизни по-настоящему испугался. Он привык побеждать. И в последние дни почти не сомневался в том, что избиратели проголосуют за него: слишком надоела людям действующая власть. Бесконечный обман и невыполненные обещания, чудовищная коррупция и явное воровство почти не оставляли шансов старому губернатору.

Коля уже строил грандиозные планы. Обсуждал программу реформ со своим штабом. Он был деятелен и счастлив, потому что понимал, что всё это позволит ему вернуться в полноценную жизнь. И не просто вернуться, а вернуться лидером, победителем. Он убедил себя, что это единственный шанс найти новый смысл в жизни. А сейчас всё рушилось. Мысль о том, что ему придётся остаться до конца дней беспомощным, потерявшим веру в себя инвалидом, была невыносимой.

– Если я сейчас снимусь, то уже никогда не смогу попробовать ещё раз. Те, кто в меня поверил, отвернутся навсегда. Да и сам я не смогу. Такой шанс бывает только раз.

– Ну и что? – разозлился Алексей, наконец сообразив, о чём говорит Николай. – Что значат эти выборы по сравнению с жизнью Насти? Ты вообще понимаешь, что говоришь? – выкрикнул он.

В этот момент Коля сорвался.

– Ты не смог устроиться в Европе. Приехал к нам за хорошей бабой. Там же тебе никто не дает. Для них ты нищий эмигрант. И тут тоже облом. Вот ты и бесишься. А у нас своя жизнь.

– То есть сниматься с выборов ты не собираешься, – сухо констатировал  Алексей.

– Я не меньше тебя хочу спасти Настю, но мы же ничего не знаем. Где она. Кто это звонил… Не надо пороть горячку. Дай мне полдня.

Коля успокаивал сам себя и свою собственную совесть.

– У меня перед домом машина стоит – черный пикап, – он засуетился. – Я, сам понимаешь, не ездок… Раньше ещё жена ездила… Короче, вот ключи висят. Бери… Съезди домой. Проветрись. К обеду возвращайся – решим. Ничего за это время с Настей не случится. Он же сказал: до конца дня.

Лёша сник. Ничего толкового ему в голову не приходило. Если даже этот парень, которому Настя верила, не хочет ей помочь. У двери он повернулся к Николаю и, глядя на свои заношенные кроссовки, тихо произнес:

– А стоит ли тебе участвовать в этих выбора? Если ты можешь предать одного человека, значит можешь предать всех.

Огромный «Форд» стоял в углу стоянки напротив подъезда. Рядом с ним рабочие в оранжевых спецовках пытались спилить старый тополь. Несколько толстых веток уже лежали на земле. Но трогать ствол они боялись. Дерево могло упасть на машины.

Алексей вспомнил про Гришу. «Скорее всего, смерть его брата и пропажа Насти как-то связаны между собой», – рассудил он, направляясь к машине и обходя лежащие на асфальте ветки.

Лёша забрался в автомобиль, нашёл под рулем замок зажигания и вставил в него ключ. Висевшая в салоне на зеркале заднего вида смешная плюшевая обезьянка смотрела на него с застывшей, оскалившейся гримасой. Он закрыл глаза, сильно сжал веки и вообразил, что всё это кошмарный сон и надо просто проснуться. Но проснуться не получилось: один из рабочих постучал по капоту и показал рукой, что лучше отъехать. Лёша завёл автомобиль и медленно выехал со стоянки.

В деревне было тихо и безмятежно, будто это другой мир и другая реальность. У церкви местный настоятель – совсем молодой парень – сажал цветы на клумбе рядом с высоким крыльцом.

Гриша с Юрием Алексеевичем сидели в доме на кухне и пили водку.

– Настя у каких-то бандитов, – взволнованно произнёс Алексей и опустился на табуретку. – Говорят, освободят её, если Корчагин снимется с выборов.

– А он что? – Гриша поставил обратно на стол бутылку, из которой хотел налить Алексею.

Лёша молча отрицательно покачал головой.

– А если в полицию заявить? – предложил старик.

– Какая полиция? – Григорий поморщился. – Если они требуют, чтобы Николай с выборов снялся, то значит те, кто её захватил, и есть власть. Кому, как не действующему губернатору, это ещё могло понадобиться?

– Как же так, – после короткого раздумья, произнес Юрий Алексеевич. – С детства тебя учат Родину любить. Пушкин, Суворов, Ломоносов, Снегурочка, Берендей, река и лес с соловьями за деревней. А потом добавляют: Родина – это ещё и власть, которая тебя любит, и днём и ночью о тебе заботится. И поэтому власть эту ты должен защищать, не жалея живота своего, от всяких врагов: внутренних и внешних, – он говорил и от сильного волнения переставлял с места на место тарелки на столе. – Но если вдруг тебе от этой власти что-то понадобилось, то сразу облом – «денег нет, войдите в наше положение». А сами на лыжи и в Лондон к украденному золотишку, – старик с грохотом опустил на стол тарелку с нарезанным хлебом. – А если завтра война? Они же нас за копейку продадут.

– Некоторые женщины считают, что сказки про любовь придумали те мужики, которые денег за секс платить не хотят, – горько усмехнулся Гриша. – Так и с властью. Если тебе начинают ссать в уши про любовь и патриотизм, значит, тебя хотят бесплатно поиметь. А если ты сопротивляешься, значит, враг народа и твоё место за колючей проволокой.

– Что делать будем? – прервал их рассуждения Алексей.

– С волками жить – по-волчьи выть, – поразмыслив, ответил Гриша и достал из кармана телефон. – У каждого паука в этой ржавой банке из-под окурков есть свои интересы. Поэтому каждый мечтает сожрать другого, – пояснил он и провёл несколько раз пальцем по экрану. – Вот телефон заместителя начальника полиции. Думаю, он должен знать.

– Знать-то он может и знает. Но зачем ему с тобой делиться этим знанием? – спросил Лёша, пожав плечами.

– Потому что у меня тоже есть кое-что такое, чем я могу поделиться. И не только с ним, но и с другими пауками из этой банки. И тогда ему конец.

Гриша неуклюже встал из-за стола, чуть не опрокинув рюмки и тарелки. Потолок, покрашенный голубой краской, был такой низкий, что молодой человек казался великаном. Григорий набрал номер и включил громкую связь.

– Слушаю, – булькнул в трубке мужской голос.

– Балагуров?

– Кто говорит? Что надо?

– В общем так, Балагуров. Помнишь мероприятие, в котором ты участвовал перед Новым годом? У меня полное видео этого вечера со всеми деликатными подробностями. Понимаешь?

– О чём вы говорите? Кто вы? Что вы хотите? – встревожился мужской голос на том конце.

– Вот-вот. Что я хочу? Я хочу, Балагуров, чтобы ты быстро разузнал, где сейчас находится Настя Гончарова? Времени тебе на это десять минут. Всё ясно?

– Ты понимаешь, гад, с кем связался? – взвизгнул невидимый собеседник.

– Это ты пойми, Балагуров, что через десять минут ты станешь звездой ютуба. И после этого, даже если ты повесишься на гнилой осине, ни себе, ни своей семье ты уже не поможешь.

– Какие гарантии?

– Ты идиот? Время пошло!..

– Стойте, стойте!.. Я знаю, где она.

– Говори.

– Ну вы же меня не обманете?

– Если ты привезёшь её в центр города живой и невредимой, то я удалю тебя из этого фильма.

– Я не могу. Честно. Я знаю, где она, но не могу её освободить.

– Тогда говори где.

– На бывшей базе «Трудовые резервы». Знаешь, где это? Там на пристани теплоход. Она на нём. Её туда привезли по приказу начальника полиции. Я ни при чём… Я только выполняю приказы.

– Будь на связи. Не пропадай. Я позвоню.

Заместитель начальника полиции Владлен Иванович Балагуров был мужчиной нетрадиционной ориентации. Об этом знали все: его жена, коллеги и знакомые. Но все делали вид, что им ничего не известно. И всё так бы и продолжалось без всяких изменений, если бы Владлену как-то вечером, после просмотра с супругой одного из фильмов Стенли Кубрика, не пришла в голову идея использовать свои сексуальные особенности для карьерного роста.

Дело было для него новое, и он не знал, как к нему подступиться. Как раз в это время  на большом совещании в Москве он услышал о закрытом клубе «для своих», в который могли попасть только сливки российской элиты – актёры и режиссёры, депутаты и министры. Попасть в него даже с рекомендациями было непросто, и поэтому Владлен подумал, что надо придумать что-то особенное и стать для этих людей полезным. Тогда могут и принять.

Год назад он очень удачно выкупил профсоюзный санаторий «Трудовые резервы». Корпуса требовали ремонта и выглядели непрезентабельно. Но ценность санатория была в другом. Река в этом месте изгибалась петлёй, окружая с трёх сторон песчаными берегами территорию, заросшую великолепным сосновым лесом.

Наведение порядка Владлен Иванович отложил до лучших времён, а пока, чтобы было, где расслабиться и отдохнуть, он пригнал к пристани санатория трёхпалубный туристический теплоход. Его он тоже купил за смешные деньги. При этом состояние теплохода было великолепным. Построенный в Германии еще до войны, он сиял лакированными полами и начищенными медными деталями, словно был только что спущен на воду.

План Балагурова был прост. Он хотел предоставить руководителям этого клуба теплоход для проведения их очередного мероприятия. Так же он мог профинансировать сопутствующие развлечения: организовать хорошую кухню, пригласить звёзд шоу-бизнеса и моделей разных полов. И этим внести первый взнос. В обмен он хотел получить членский билет клуба. Его предложение было принято.

Владлен денег не жалел. Он прекрасно знал, что на этом предновогоднем мероприятии будут люди из высших кругов, которые приедут к ним со всей страны. За два дня ему позвонил председатель этого клуба и сообщил, что несколько очень влиятельных иностранцев хотят поучаствовать в мероприятии. Они будут в масках и, естественно, об их присутствии никто знать не должен.

Балагуров уже представлял, сколько новых нужных знакомств он заведет, благодаря своей идее.

Может быть, всё так бы и произошло, если бы он не поручил подготовку своему помощнику. Тот решил немного сэкономить, чтобы заработать самому. При хорошем бюджете он не стал приглашать элитных эскортниц, а набрал местных проституток, чуть разбавив их найденными через модельное агентство ничего не подозревающими юношами и девушками.

То, что произошло на этом мероприятии, заместитель начальника полиции вспоминать не любил. Владлену ещё повезло, что скандал произошёл лишь в самом конце, когда большинство гостей были пьяными или обдолбанными наркотиками.

Вначале всё шло по плану. Вечеринка проходила в большом ресторане теплохода, расположенном на главной палубе. Действие, как и хотел Владлен, было действительно похоже на сцены из фильма «С широко закрытыми глазами». Было много красных штор, которыми задрапировали большие корабельные окна. Мужчины в масках и черных смокингах, женщины в лёгком белье или полностью обнажённые сидели на мягких диванах вдоль стен и в глубоких креслах вокруг низких столов. Некоторые, кто парами, кто группами, уже уединялись в каютах. Даже в длинных, застеленных мягкими коврами коридорах теплохода и на крутых лестницах можно было встретить совокупляющихся людей.

Идиллию испортила девушка, которой не понравилось, что к ней стала приставать важная московская дама. Немолодая женщина после пластической операции была похожа на куклу из фильма ужаса. К тому же при ней был муж-подкаблучник: толстый хам с маленькими бесцветными глазками.

Супруги привыкли в жизни получать всё что хотели, и поэтому не были готовы к отказу. Сначала они решили, что это такая игра. Но когда до них дошло, что девушка не собирается им отдаваться, то решили взять её силой. В результате у мужчины оказалась сломана рука, а лицо чиновницы с одной стороны приобрело сине-лиловый оттенок.

Скрыть скандал не получилось, и все планы Балагурова по карьерному росту провалились. Вот теперь та вечеринка вновь напомнила о себе.

Владлен Иванович не соврал. Приказ захватить Настю для шантажа нежелательного кандидата в губернаторы он получил от своего начальника Мухтара Казбековича Гаджиева. И всё, что он сделал – это выполнил всё точно и аккуратно.

Лёша сказал, что надо немедленно ехать на эту турбазу. Подвыпившего Юрия Алексеевича ребята брать не хотели. Но он со всей серьёзностью объявил, что у него есть ружьё, которое им может пригодиться. Не теряя времени, дед быстрым шагом направился домой. Вернувшись через несколько минут со старым дробовиком в руках, тут же забрался в машину и наотрез отказался выходить.

Только когда они уже отъехали от деревни, он признался, что патронов к ружью у него нет.

– Может, это и хорошо: греха на душу не возьмём, – добавил Юрий Алексеевич.

Никакого плана по освобождению Насти у них не было, и поэтому возвращаться они не стали. Дорога проходила вдоль берега. Много горожан выбрались за город и сейчас, на время забыв о всех проблемах, загорали, купались, жарили мясо, ловили рыбу, стараясь не упустить редкие солнечные дни короткого северного лета.

– Ты, наверное, думаешь, что мы из жадности хотели заработать на этих фильмах? – прервал тишину Григорий, сам пытаясь понять, почему всё это с ними случилось.

– Наверное, у вас были причины.

– Были! – воскликнул Григорий. – Хотели стать свободными. По-настоящему! Свободными внутри самих себя…

– А разве бывает какая-то другая свобода? – перебил его Лёша. – Или ты про ту свободу, о которой твердят политики со всех трибун? Так они просто врут. Политиков нанимают, чтобы тебя из-под одного хозяина под другого подложить.

– Да это ясно… Миша говорил, что по-настоящему свободны только юродивые и блаженные.

– Так зачем тогда вы хотели эти фильмы продать?

– Одной свободой сыт не будешь. Мы же не гнались за ненужными вещами. Нам деньги были нужны только на путешествия. Хотели увидеть что-то новое. Пожить на берегу моря в тёплой стране, – Гриша горячился, словно сам себе искал оправдание. – А вкалывать каждый день за морковку на палке… Пусть система морковкой дурачков заманивает, – он помолчал и, сглотнув, добавил: – Проклятые деньги… Мишка говорил, что без новых открытий человеку жить незачем… Вот мы и хотели…

– Но ведь можно было придумать что-то другое, – вмешался в разговор Юрий Алексеевич, – не рисковать так…

– Наверное можно, – согласился Гриша.

– За этим поворотом санаторий, – напомнил Алексей и остановил автомобиль. – Я хорошо здесь всё знаю. В детстве часто с мамой сюда ездил. Давайте оставим машину и осмотримся. Вы оставайтесь в пикапе, а ружье отдайте мне, – сказал Лёша старику.

– А ты что, умеешь с ним обращаться? – спросил  Гриша.

– Патронов же всё равно нет. Только если кого-нибудь прикладом стукнуть.

– Хорошо, ребята, мне действительно лучше вас здесь подождать. Не много от меня толку, – на удивление легко согласился Юрий Алексеевич. – Но ружье не дам. Не нужно оно вам.

Через лес по мягкой тропинке, усыпанной сосновыми иголками, они вышли к корпусам санатория.

– Здесь, наверное, везде камеры стоят. Давай лучше обойдем, – предложил Алексей. – Лучше небольшой крюк сделать.

Они свернули вправо, спустились к реке и вдоль берега дошли до серого бетонного забора с колючей проволокой наверху. Забор не заканчивался на суше, а уходил на несколько метров в воду.

– Я плавать не умею, – сообщил расстроенно Алексей, понимая, что по-другому на территорию не пробраться.

– Река обмелела – по дну можно пройти, – успокоил его Гриша, оглядываясь по сторонам.

– Других вариантов нет, – согласился Алексей, снимая брюки.

Ребята залезли в воду и обошли забор. В самом глубоком месте было по горло. Но когда они оказались на стороне санатория, из-за деревьев вышли два человека. Один из них – молодой курносый парень – был в полицейской форме, другой – в элегантном костюме и при галстуке.

– Это Балагуров, – прошептал Гриша. – Ждал, видимо.

– Да-да, это я и есть, – громко рассмеялся хорошо одетый мужчина, видимо, услышав его слова. – Ты же, наверное, решил, что самый умный? А я вот хитрить не люблю. Нету человека – нету проблемы.

После этих слов мужчина достал из-под пиджака пистолет и, почти не целясь, выстрелил в Гришу, который стоял в воде рядом с Алексеем. Пуля попала ему в плечо и отбросила в воду. Балагуров хотел выстрелить ещё, но Гриша больше не всплывал.

– Куда он делся? – встревоженно выкрикнул Владлен Иванович. – Иди вылови, – тут же приказал он молодому полицейскому.

Тот послушно начал расстегивать форменную рубашку.

– Да ты что делаешь? – разозлился  Балагуров. – Пока ты разденешься, его течением снесёт.

Полицейский неохотно вошёл в воду в одежде, но в это время в метрах двадцати от них вынырнул Григорий. Владлен выстрелил ещё раз, но не попал. Пуля отрикошетила от воды в двух метрах от пловца, а через мгновение он опять скрылся под водой.

– Похоже, этот гад ушёл, – расстроился Балагуров. – Вытаскивай другого на берег.

Алексей, держа в руках свою свёрнутую одежду и провожая взглядом поплывшие по реке Гришины джинсы и майку, понял, что ему не убежать, поэтому решил выйти из воды сам.

– Ты, я так понимаю, жених той бабы, которую вы спасать собрались? – с усмешкой поинтересовался Балагуров. – Не обессудь, но теперь тебе одному за всё и отвечать.

Потом он повернулся к молодому полицейскому и несколько раз выстрелил ему в грудь.

– Смотри, значит, что мы имеем, – невозмутимо продолжил заместитель начальника полиции, даже не сменив интонации после убийства человека. – Всех троих: того старика в машине, твоего приятеля-ихтиандра – уверен, что далеко ему не уплыть, – ну и полицейского, убили из одного оружия. Отпечатки пальцев там будут только одного человека. Догадываешься чьи? – сощурив глаза, ухмыльнулся Владлен Иванович и, обойдя Алексея, встал у него за спиной. – Да. Твои, – он утвердительно кивнул головой. – Но есть для тебя и хорошие новости. Перед тем, как отправиться в настоящую камеру, ты немного посидишь здесь, на теплоходе, со своей невестой. Может, шантажист этот все-таки выплывет и тогда ты мне пригодишься. Для торга.

Владлен Иванович Балагуров давно понимал, что в городе назревают большие перемены. И теперь у него было две задачи. Минимум – не слететь со своего места. И максимум – забраться вверх хотя бы на несколько ступенек. Больше власти – больше денег.

Глава 9

Настю привезли на теплоход и заперли в маленькой душной каюте. Страха у неё не было, потому что горькая обида заглушила все остальные чувства. Солёные слёзы текли по щекам, попадали в уголки губ, и она даже не пыталась их вытирать. Судьба будто смеялась над ней. Как бы хорошо Настя не планировала свою жизнь, чтобы не делала, в какой-то момент на её пути появлялась развилка с очень заманчивым ответвлением, уводящим от главной дороги. Может быть из-за усталости, может из-за неверия в собственные силы, но иногда, поддавшись искушению, она начинала делать глупости. И почему-то глупости, которые Настя совершала, приводили её сюда, на этот теплоход.

Два года назад, когда ей вдруг захотелось красивой и беззаботной жизни, именно на этом теплоходе во время ночной прогулки по реке Роман Ивановича Шмидт – директор завода – уговаривал Настю стать его любовницей.

Наверное, так совпало, но именно после этого произошли события, которые могли закончиться очень плохо для неё и Алексея.

В этом году перед новогодними праздниками на этот самый теплоход её направило модельное агентство, в котором она иногда подрабатывала, чтобы перехватить легких денег. Когда в тот вечер Настя сообразила, куда попала и поняла, что от неё хотят, сорвалась и устроила грандиозный скандал. Хорошо ещё пострадавшие от её активных действий не написали заявление в полицию. Но вместо денег Настя тогда получила кучу проблем.

И сейчас, уже в третий раз, она оказалась здесь из-за собственной глупости. Лёша приехал только вчера. Они не виделись целый год. А она, вместо того чтобы быть с ним рядом, помчалась с утра пораньше утешать Николая, разгонять его очередные сомнения.

Так что получается, что всё это она заслужила сама.

Настя внимательно осмотрела тесную каюту, которая была размером чуть больше обычного купе в спальном вагоне поезда. Два затертых тёмно-красных велюровых дивана вдоль стен, крохотный туалет у входной двери и круглый иллюминатор, в который стучалась волжская волна.