Тысячелетний воин Ярополк

– Княжич, – кивнул я, думая, что отступать уже некуда, и если признали во мне княжью кровь, то идти нужно теперь до конца.

Хотя какой конец? Впереди только какой-то тролль, которого нужно утихомирить, как разбойника с большой дороги. А не поймёт, голову с плеч.

Глава 9. Зелёная банда

Мы шли, но самому было немного боязно. Нет, не за жизнь, а за то, что могу не справиться и подвести остальных. Не зря Тихон учил, что воевода должен думать не только о поле боя, но и о вдовах и сиротах, что за его спиной останутся. И хотя войско моё невелико, сие не умаляет ответственности перед ним.

Я достал лук и трёхгранную стрелу, вглядываясь в чахлую рощу, где никого и не было на первый взгляд. Лишь кучи ржавых железяк, разбросанных меж стволов деревьев. Но здесь кто-то был, это я чуял.

– Дмитрий, – обратился к чародею, – а какая нечисть в этих местах обитает?

– Да разная, – пожал он плечами, – славянские после первой волны либо притихли, либо ассимилировались. Сейчас или из Европы бегут, где их прижали с тотальной зачисткой, или боги северных народов. Эти вааще дикие. Могут из Китая или Монголии попасться. Остальные редкость. Я только один раз в метро кицунэ видел.

– Асеменились? – не понял я.

– Очеловечились, как Несмеяна, – кивнул на девушку чародей, – она дочь змеиного народа.

– Ужалка? – переспросил, приглядевшись к бледной спутнице, которая молча стояла рядом с нами.

Приходилось общаться с подобными ей, невредные, если не трогать. Я почесал в затылке и поглядел в сторону, где остались Василий и Соколина.

– А кто такие тролли?

Дима открыл рот, замер на несколько мгновений, а потом неуверенно спросил:

– Ты пошёл на тролля, но не знаешь, кто это?

– Настоящий княжич, – восхищённо произнесла Несмеяна своим шипящим голосом, но я лишь коротко бросил на неё взгляд.

Да, это было глупо, но сейчас отступать уже поздно.

– Нет, подожди, ты пошёл на тролля, но не знаешь, что это за хрень? – снова спросил Дмитрий.

Он замолчал, поглядев сперва в небо, а потом на каркающих на ветках ворон.

– Псих, – наконец, выдавил он, на что я пожал плечами, не зная такого слова. – А с чем ты на него пошёл?

– Ну, лук, меч, ножи. Думаю, осилим, – ответил я, коснувшись своего оружия пальцами.

– Точно псих, – тихо повторил Дима. А потом протянул ладонь. – Дай хоть меч гляну. Если это древний артефакт, то можно без напряга долбануть того выродка.

Я ещё поглядел по сторонам, надеясь, что моего позора сейчас никто не видит, а потом вытащил из ножен клинок, подав чародею. Тролль, не тролль, какая разница? Не с богом воевать будем, и то ладно.

Дмитрий взял меч, зажмурился и провёл по железу пальцами, отчего оно тихо зазвенело под пальцами, как струна. Так продолжалось достаточно долго, а я глядел по сторонам. Что он тянет? Убежит ведь тролль, ни с чем вернёмся. Стыдоба-то будет.

– Хороший клинок, – наконец, произнёс чародей, протяжно вздохнув. – Для артефактора просто замечательный.

– С древними чарами? – с надеждой спросил я. – А что, неплохое подспорье.

– Он чистый, как белый лист. Делай с ним, что хочешь, и не нужно соскрёбывать магемы предыдущего мага. Давай так. Если выживешь, я с ним поковыряюсь, недавно у отца много всяких схем позаимствовал. Может, что хорошее и выйдет.

– Послушай, кудесник, – произнёс я и положил Дмитрию руку на плечо, отчего тот немного растерялся, – я новенький в этом ремесле, ты новенький, стало быть, вместе держаться надобно. Я тебе часть доли отдам, а ты мне с колдунством поможешь. На упыря надёжи нет никакой. Он неплохой, но не то, что мне надобно.

– Ты сегодня погибнешь, – немного нервно ответил чародей.

– Не-е-ет, – протянул я, – если всё толково сделаем, то и сами целы будем, и подвиг свершим.

– Да ты даже кто такой тролль не знаешь, – вдруг начал повышать голос Дима. – Я не о таком геройстве мечтаю. Отец без потерь чужие миры прошёл, а что про меня скажут? Что я укокошил товарища в первой же битве? Нет!

– Значит, у тебя папенька из знатных? – переспросил я, обдумывая, как быть.

И чему же меня учил Тихон? Что есть в сём добром молодце? Не гордыня. Не зависть. И не за злато он встал на путь охотников.

Что же Тихон сказал бы? Вот, вспомнил, кажный сын хочет доказать своему отцу, что он не нуждается в опеке, что он уже взрослый. И чем больше слава предка, тем сильнее это желание. Правда, это он про Ратибора говорил, но тут что-то похожее есть. Жаль, Тихона нет, не у кого спросить мудрого житейского совета. Придётся самому думать.

– Ладно, – произнёс я, убирая руку с плеча Дмитрия, забирая меч и отходя в сторону, – сам побью его, и вся слава моя будет. А ежели сдохну, то все будут знать, что ты испугался, из-за чего человек погиб. Да и невелика потеря, подумаешь, псих какой-то.

Я отошёл ещё дальше, а потом встал, зажмурившись. Если попадётся на эту детскую уловку, то совсем велика его обида на отца. Или наивен, как дитя.

– Ну ты и скотина, – послышалось сзади, – на совесть давишь?

– Ага, – как можно самоувереннее произнёс я.

– Да чёрт с тобой, – выругался Дмитрий, а потом зазвенел чем-то. – На, хоть, ва?кумки с чарами.

Он догнал меня и вручил несколько склянок со светящимся нутром. Среди них была обычная лампа, наполненная светом. Я улыбнулся, взяв всё это добро и рассовав по карманам, а потом поднял меч вверх.

– На поиски славы, славяне. Несмеяна, ты что умеешь?

Бледная ужалка приподняла большое ружьё, показывая, что именно им она и будет бить недруга. Я же перевёл взгляд на Дмитрия. Тот снова вздохнул.

– Она снайпер.

– Это что?

– Это стрелок с дальней позиции, – пояснил чародей. – Трёхлинейка Мосина, конечно, древнее оружие, но нелюдю автоматику в город не дадут. И так еле разрешение выбили.

– Подревнее буду, – усмехнулся я, легонько взмахнув мечом. – И подыхать не собираюсь.

Дима достал из кармана небольшую штучку, положив на ладонь, а потом та взмыла в воздух, как мыльный пузырь.

– Снимать будешь? – переспросил я, глядя на небольшой огонёк, зажёгшийся на вещице.

– Это не помешает. Твои камеры тоже, кстати, работают, – согласился он, отчего я притронулся к хрустальному оку, висящему на краю бронежилета.

Так мы направились в рощу. Чем дальше уходили, тем больше звуков слышалось. Звуков, чуждых лесу. Гомон, крики, звон железа.

– Мой лес! – наконец, разобрал я девичий звонкий голос. – Прочь, выродки!