«Ты сдохнешь, тварь, как тот еврей,
Что ножиком подпер я».
«Я точно помню, как пробил
Отцу твоему под кожу,
Клинок так медленно входил,
Увеча его рожу».
«Тебя же, суку, отпустил,
Не стал я пачкать руки,
Скажи спасибо, что щадил
И не отдал на муки».
«Ну, раз вернулся, значит так,
Получишь ты страданья,
Какой же глупый ты, дурак,
Что не ценил изгнания».
И с этих слов сдавил сильней,
А после бросил на пол,
Как дичь добытую, злой зверь
Ручищами зацапал.
В глазах с удара темнота
И сбитое дыханье,
Лишь слышен крик: «Убью тебя,
Жидовское создание».
Удар в живот, ещё удар,
От боли руки сводит,
Когда закончится кошмар?
За что нас так изводят?
За то, что верой я – еврей?
За то, что им родился?
При встрече сразу меня бей,
Чтоб кровью я давился.
Что за убогая страна,
Арийцев только холить!
Евреев истребить до дна
И геноцид изволить?
Забрать их собственность, дома
И разделить их семьи,
А коль придёшь, дадут сполна
И быть тебе тут в черни.
Я эту мысль прокрутил,
Она совсем убога,
Сознанье, может, уронил
От болевого шока.
Но видя, что меня не бьют,
Я смог чуть-чуть подняться
И взором местность обогнуть,
Поняв, куда деваться.
В гостиной окна, может, в них
Там высота полметра,
Пока боец тот поутих,
Что осыпал тут щедро.