Все великие о государстве и праве: катехизис юриста

Широко распространенное употребление в песнях и былинах термина “Дунай” вполне объясняется выявляемым современной археологией широким расселением в Восточной Европе в VIII–X вв. разрозненных групп дунайских славян, принесших в восточнославянскую среду яркий образ и культ Дуная, представления о Дунае как земле изобилия, земле предков, пограничной реке.

Былины написаны тоническим стихом, в котором может быть разное количество слогов, но приблизительно одинаковое количество ударений. Некоторые ударные слоги произносятся со снятым ударением. При этом не обязательно, чтобы во всех стихах одной былины сохранялось равное количество ударений: в одной группе их может быть по четыре, в другой – по три, в третьей – по два. В былинном стихе первое ударение, как правило, попадает на третий слог от начала, а последнее – на третий слог от конца.

Как скакал-то Илья да со добра коня, припадал-то он ко матушке сырой земле: как стучит ведь матушка сыра земля. Да под той же как сторонушкой восточной.

Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности. По эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям других народов.

Былины – эпические песни о русских богатырях: именно в них мы находим воспроизведение общих свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит об одном эпизоде жизни одного богатыря. Таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся вокруг главных представителей русского богатырства. Число песен увеличивается, так как существуют несколько вариантов (более или менее различных) одной и той же былины. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются также единством изложения: они проникнуты элементами чудесного, чувством свободы и, по замечанию Ореста Миллера, духом общины. Миллер не сомневается в том, что независимый дух былинного русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохраненной вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами, не бывшими под властью крепостного права. На взгляд этого же ученого, дух общины, воплощенный в былинах, является внутренней связью, соединяющей русский эпос и историю русского народа.

Кроме внутреннего замечается еще и внешнее единство былин – в стихе, слоге и языке. Стих былины состоит или из хорея с дактилическим окончанием, или из смешанных размеров – сочетаний хорея с дактилем, или из анапеста. Рифм нет совсем, все основано на созвучиях и музыкальности стиха. Тем, что былины сложены стихами, они отличаются от “побывальщин”, в которых уже давно стих разложился в прозаический рассказ. Слог в былинах отличается богатством поэтических оборотов: он изобилует эпитетами, параллелизмами, сравнениями, примерами и другими поэтическими фигурами, не теряя вместе с тем своей ясности и естественности изложения. Былины сохраняют довольно большое количество архаизмов, особенно в типических частях. Славяновед А. Ф. Гильфердинг каждую былину делил на две части: 1) изменяющуюся сообразно воле “сказателя”; 2) типическую, которую рассказчик должен передавать всегда с возможной точностью, не изменяя ни одного слова. Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря; остальное представляется только фоном для главного рисунка. По замечанию историка А. Я. Гуревича, характер былинной Вселенной таков, что с богатырем может произойти все, что угодно, а его собственные действия могут быть немотивированными.

Чтобы иметь понятие о количестве былин, отметим их статистику, приведенную в “Истории Русской Словесности” Галахова. Одних былин Киевского цикла собрано: в Московской губернии – 3, Нижегородской – 6, Саратовской – 10, Симбирской – 22, Сибири – 29, Архангельской – 34, Олонецкой – до 300. Всех вместе – около 400, не считая былин новгородского цикла и позднейших (московских и других). Все известные былины принято делить по месту происхождения: на киевские, новгородские и общерусские (более поздние).

Хронологически на первом месте, по Оресту Миллеру, стоят былины, рассказывающие о богатырях-сватах. Потом идут те, которые называют киевскими и новгородскими; по-видимому, они возникли до XIV в. Затем идут былины исторические, относящиеся к московскому периоду Русского государства. И, наконец, былины, относящиеся к событиям более поздних времен.

Последние два разряда былин не представляют особенного интереса и не требуют обширных объяснений, поэтому ими до сих пор мало занимались. Но огромное значение имеют былины так называемого новгородского и особенно киевского циклов. Хотя нельзя смотреть на эти былины как на рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком виде, в каком они представлены в песнях: этому противоречит элемент чудесного. Если же былины не представляют собой достоверную историю лиц, действительно живших когда-то на Русской земле, то их содержание надо непременно объяснять иначе.

Ученые – исследователи народного эпоса – прибегали к двум методам: историческому и сравнительному. Так называемый исторический метод в изучении былин состоял в сравнении сюжетов былинных с летописными; а так как сравнительным методом назывался тот, при котором сравнивались сюжеты былин с сюжетами других народных (в основном мифических) или же чужестранных произведений, то выходит, что здесь разница не в самом методе, а в материале сравнений. В сущности, только на сравнительном методе и основаны четыре главные теории происхождения былин: исторически-бытовая, мифологическая, теория заимствований и смешанная теория.

Сюжеты бывают разной степени сложности и схожести. Часто модные сюжеты почти в одно время обрабатываются на всех концах земного шара. Если теперь в двух или нескольких литературных произведениях присутствует общий сюжет, то этому возможны три объяснения: либо в этих нескольких местностях сюжеты выработались самостоятельно, независимо друг от друга и составляют отражение действительной жизни или явлений природы; либо сюжеты этими народами унаследованы от общих предков; либо один народ заимствовал сюжет у другого. Случаи самостоятельного совпадения сюжетов редки, и чем сюжет сложнее, тем он самостоятельнее.

Профессор истории русской литературы Орест Федорович Миллер в своем “Опыте”[3 - Миллер О. Ф. Опыт исторического обозрения русской словесности. 2-е изд. СПб., 1865.] утверждал, что сравнительный метод служит для того, чтобы в сопоставляемых произведениях, принадлежащих различным народам, “тем резче, тем определительное выказались различия”. Историк Владимир Васильевич Стасов прямо высказал мнение, что былины были заимствованы с Востока. В конце концов ученые убедились, что былины составляют весьма сложное явление, в котором перемешаны разнородные элементы: исторически-бытовые, мифические и заимствованные.

Профессор Александр Николаевич Веселовский в ССХХШ номере “Журнала Министерства Народного Просвещения” писал: “Для того чтобы поднять вопрос о перенесении повествовательных сюжетов, необходимо запастись достаточными критериями. Необходимо принять в расчет фактическую возможность влияния и его внешние следы в собственных именах и в остатках чуждого быта, и в совокупности подобных признаков, потому что каждый в отдельности может быть обманчив”.

К этому мнению примкнул русский историк и фольклорист М. Г. Халанский. Главное стремление ученых, исследователей былин было направлено на то, чтобы подвергнуть эти произведения самому тщательному анализу, который окончательно должен указать на то, что в былинах составляет неоспоримую собственность русского народа как символическую картину явления естественного, исторического или бытового и что занято у других народов.

Относительно времени происхождения былин определеннее всех выразился историк русской литературы Л. Н. Майков: “Хотя между сюжетами былин есть и такие, которые можно возвести к эпохе доисторического сродства индоевропейских преданий, тем не менее все содержание былин, а в том числе и эти древнейшие предания, представляется в такой редакции, которая может быть приурочена только к положительно историческому периоду. Содержание былин вырабатывалось в течение X, XI и XII веков, а установилось во вторую половину удельно-вечевого периода в XIII и XIV веках”.

К этому можно прибавить слова М. Г. Халанского: “В XIV веке устраиваются пограничные крепости, острожки, устанавливается пограничная стража; в это время сложился образ богатырей, стоящих на заставе, оберегающих границы Святорусской земли”.

По замечанию Ореста Миллера, большая древность былин доказывается тем обстоятельством, что изображается в них оборонительная, а не наступательная политика.

Что касается места, где возникли былины, то мнения разделились: самая распространенная теория предполагает, что былины имеют южнорусское происхождение, что их первоначальная основа южнорусская. Со временем, вследствие массового переселения народа из Южной Руси на Русский Север, туда же были перенесены и былины, а вот на первоначальной родине их забыли из-за влияния других обстоятельств, вызвавших возникновение казацких дум. По мнению представителя “исторической школы”

В. Ф. Миллера, первообразами былин были древнерусские исторические песни, создававшиеся по горячим следам событий в среднем течении Днепра и его восточных притоков. Былины создавали и исполняли профессиональные певцы, составлявшие особую корпорацию, а “былинная техника” передавалась “из поколения в поколение, учителем ученику”.

Против этой теории выступил Халанский, осуждавший вместе с тем и теорию первоначального общерусского эпоса. Он писал: “Общерусский древний эпос – такая же фикция, как и древний общерусский язык. У каждого племени был свой эпос – новгородский, словенский, киевский, Полянский, ростовский (ср. указания Тверской летописи), черниговский (сказания в Никоновской летописи)”.

С. К. Шамбинаго, как и Халанский, считал, что былины в основном создавались в Московском государстве.

Все знали о Владимире как о реформаторе всей древнерусской жизни, все пели о нем, причем происходил обмен поэтическим материалом между отдельными племенами. В XIV и XV в. Москва стала собирательницей русского эпоса, который в это же время все более и более сосредоточивался в киевский цикл, так как киевские былины произвели на остальные ассимилирующее влияние вследствие песенной традиции, религиозных отношений и т. п.; таким образом, в конце XVI в. было закончено объединение былин в киевский круг (хотя, впрочем, не все былины к нему примкнули; к таким принадлежат весь новгородский цикл и некоторые отдельные былины, например, о Суровце Суздальце и Сауле Леванидовиче). Потом из Московского царства распространились былины на Руси путем обыкновенной передачи, а не эмиграции на север, которой не было. Таковы в общих чертах взгляды Халанского на этот предмет. Майков говорит, что деятельность дружины, выраженная в подвигах ее представителей-богатырей, и есть предмет былин. Как дружина примыкала к князю, так и действия богатырей всегда стоят в связи с одним главным лицом. По мнению этого же автора, былины пели скоморохи и гудошники, приигрывая на звончатых яровчатых гуслях или гудке, слушали же их в основном бояре и дружина.

Орест Миллер, враг теории заимствований, старавшийся везде в былинах найти чисто народный русский характер, говорит: “Если отразилось какое-нибудь восточное влияние на русских былинах, так только на тех, которые и всем своим бытовым складом отличаются от склада старославянского; к таким относятся былины о Соловье Будимировиче и Чуриле Пленковиче”. М. Г. Халанский доказывает, что былина о Соловье Будимировиче находится в самой тесной связи с великорусскими свадебными песнями. То, что Миллер считал совсем чуждым русскому народу (к примеру, самосватание девушки), по Халанскому существует в некоторых местах Южной России.

Приведем в общих чертах более или менее достоверные результаты исследований, полученные русскими учеными. Что былины претерпели сильные перемены, сомневаться нельзя; но точно указать, каковы были эти перемены, в настоящее время крайне трудно. Так как богатырская или героическая природа сама по себе везде отличается одними и теми же качествами – избытком физических сил и неразлучной с подобным избытком грубостью, – русский эпос (по Миллеру) на первых порах своего существования должен был отличаться такой же грубостью. Однако вместе со смягчением народных нравов такое же смягчение можно заметить и в народном эпосе, поэтому этот смягчительный процесс надо непременно допустить в истории русских былин. По мнению Миллера, у былин и сказок одна основа. Если существенное свойство былин – историческое приурочение, то чем оно меньше заметно в былине, тем она ближе подходит к сказке. Таким образом, выясняется второй процесс в развитии былин: приурочение. Но, по Миллеру, есть и такие былины, в которых еще нет исторического приурочения, причем он в “Опыте…” не объясняет, почему такие произведения нельзя считать сказками. Затем, по Миллеру, разница между сказкой и былиной заключается в том, что в первой мифический смысл забыт раньше и она приурочена к земле вообще; во второй же мифический смысл подвергся изменениям, но не забвению.

Л. Н. Майков замечает в былинах стремление сглаживать чудесное. Чудесные представления в сказках составляют главную завязку сюжета, а в былинах они только дополняют содержание, взятое из действительного быта; их назначение – придать более идеальный характер богатырям. По Вольнеру, содержание былин теперь мифическое, а форма – историческая, особенно имена, названия местностей и т. д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Это произошло путем перенесения былин с Юга на Север русскими колонистами. Постепенно колонисты стали забывать их древнее содержание; они увлекались новыми рассказами, которые более приходились им по вкусу. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось.

То же самое говорит и Веселовский: былины представляются материалом, подвергавшимся не только историческому и бытовому применению, но и всем случайностям устного пересказа (“Южнорусские былины”).

Вольнер в былине о Сухмане усматривает даже влияние новейшей сентиментальной литературы XVIII в. Веселовский о былине “Как перевелись богатыри на Руси” говорит следующее: “Две половины былины связаны общим местом весьма подозрительного характера, показывающим…что внешней стороны былины коснулась эстетически исправляющая рука”. Наконец, в содержании отдельных былин нетрудно заметить разновременные наслоения (тип Алеши Поповича), смешение нескольких первоначально самостоятельных былин в одну (Вольга Святославич или Волх Всеславич), т. е. объединение двух сюжетов, заимствования одной былины у другой (по Вольнеру, начало былин о Добрыне взято из былин о Вольге, а конец – из былин об Иване Годиновиче), наращения (былина о Соловье Будимировиче у Кирши), большая или меньшая порча былины (рыбниковская распространенная былина о Берином сыне, по Веселовскому) и т. п.

Остается сказать еще об одной стороне былин, а именно об их теперешней эпизодичности, отрывочности. Об этом обстоятельнее других говорит Орест Миллер, который считал, что первоначально былины составляли целый ряд самостоятельных песен, но со временем народные певцы стали сцеплять эти песни в большие циклы. Словом, происходил процесс, который в Греции, Индии, Иране и Германии привел к созданию целых эпопей, где отдельные народные песни служили только материалом. Миллер признает существование объединенного Владимирова круга, державшегося в памяти певцов, в свое время образовавших тесно сплоченные братчины. Теперь таких братчин нет, певцы разъединены, а при отсутствии взаимности никто не способен хранить в своей памяти все без исключения звенья эпической цепи. Все это очень сомнительно и не основано на исторических данных; благодаря тщательному анализу можно допустить вместе с Веселовским, что “некоторые былины, например Гильфердинга 27 и 127, являются… продуктом выделения былин из киевской связи и вторичной попытки привести их в эту связь после развития на стороне” (“Южнорусские былины”).

Кроме того, следует обратить внимание на то, что сюжеты русских былин пересекаются с сюжетами иранских и индийских сказаний. Например, сюжет сказки о Еруслане Лазаревиче практически один в один перекликается с сюжетом Сказания о Рустаме в Шахнаме Фирдоуси[4 - Пыжиков А. Неожиданный Владимир Стасов. М.: Концептуал, 2019.]. Данный сюжет был создан давно и разошелся по Евразии с миграционными племенными потоками. Славянское главное божество Род Вышний (или Вышень) – это один в один индусский бог Вишну, даже звучит очень похоже. Он же Крон в Древней Греции, что в переводе тоже означает Вышень.

Все это доказывает, что морально-политические воззрения народов евразийского континента складывались одинаково.

Коран

Важнейшим источником понятия государства и права на Ближнем Востоке с эпохи Средних веков считается Коран (от араб, ал-куран – чтение вслух, назидание) – священная книга мусульман, состоящая из притч, молитв и проповедей, произнесенных Мухаммадом между 610 и 632 г. Исследователи находят в Коране положения, заимствованные из более ранних правовых памятников Востока и из обычаев доисламской Аравии.

Коран почитается приверженцами всех мусульманских направлений, школ, течений и сект. В нем изложены основные идеи и принципы вероучения Мухаммада. Коран также является основой мусульманского законодательства, как религиозного, так и гражданского. Согласно мусульманской версии, Коран был передан пророку Мухаммаду самим Аллахом через архангела Джебраила (библейского архангела Гавриила). С того времени Коран, как утверждают мусульманские богословы, существует в неизменном виде. Однако исследователи истории ислама давно подметили тот факт, что несмотря на определенное единство главного содержания Корана, восходящего к проповедям самого Мухаммада, в нем заметны две линии, две группы глав (сур) – мекканская, восходящая к проповедям начинающего свой пророческий путь Мухаммада, и мединская, основанная на уже признанном и почитаемом авторитете великого пророка.

Этот факт свидетельствует о духовной эволюции самого Мухаммада, его мировоззренческой позиции. Подлинный смысл названия “Коран” становится понятным, если принять во внимание, что Мухаммад, не умея читать и писать, приказывал секретарям записывать свои слова и проповеди, и они фиксировали их на клочках бумаги, иногда на костях, пальмовых листьях и т. д. Многие его слова и мысли сохранились лишь в памяти его ближайших соратников. Пока Мухаммад был жив, надобности в Коране не было, ибо на все вопросы отвечал сам пророк. После его смерти возникла потребность именно в жестко фиксированном письменном законе, освященном именем великого пророка.

Уже при первом халифе Абу-Бакре его секретари, в том числе и секретарь самого пророка Зейда ибн-Сабит, собрали все записи и составили сборник, который мало отличается от современной версии Корана. По приказанию халифа Османа (644–656 гг.) под руководством того же Зейда и других знатоков Корана текст священной книги мусульман был окончательно установлен, причем порядку его отдельных отрывков была придана неизменная форма, повсюду использован один и тот же диалект курайшитов. Так появился канонизированный текст священной книги мусульман, который был первоначально размножен лишь в нескольких экземплярах. Все остальные тексты, отличавшиеся от канонизированного текста, уничтожались.

Один из этих экземпляров сводного текста Зейда читал и перечитывал сам Осман. По преданию, чтением именно этого текста он и занимался в час, когда его настигла смерть, так что страницы этой священной книги были залиты кровью убитого толпой халифа. Эта легенда до сих пор остается популярной среди суннитов. До наших дней в качестве реликвий мусульманской истории дошли старинные списки Корана с заляпанными красными пятнами (“кровью Османа”) страницами. Согласно религиозной традиции, Коран был ниспослан на арабском языке, и, несмотря на переводы его на языки разных народов мира, в культовой практике ислама допускается в основном использование арабского текста Корана.

Коран отличается четкой внутренней логикой и изысканным литературным языком (содержание Корана изложено в форме рифмованной прозы). Коран разделен на 114 глав (сур) (от араб, сура – ряд камней в кладке). Исследователи делят суры на две группы: мекканскую и мединскую. Первая группа относится к периоду, когда Мухаммад только начинал свой путь пророка, вторая группа – ко времени, когда пророк получил широкое признание и почитание. Более поздние мединские суры уделяют меньше внимания туманным размышлениям о страшном суде и т. п. и больше концентрируются на формулировании правил поведения, оценке исторических событий и т. п.

Если исключить первую суру Корана “Аль-Фатиха” (“Открывающая книгу”), содержащую основные догматы ислама и представляющую собой небольшую молитву, которую каждый мусульманин обязан читать ежедневно, а также во время всех обрядов жизненного цикла, то все остальные суры расположены не в хронологическом и тематическом порядке, а по мере убывания их объема.

Содержание Корана весьма разнообразно: в нем идет речь об Аллахе – едином Боге, которому следует безропотно поклоняться, – о творении мира и человека, взаимоотношениях человека с миром сверхъестественного, судном дне, воскресении и загробном мире; в Коране мы находим и указания по регламенту торговли, семейно-брачных отношений, изложение моральных норм, обязательных для мусульманина, описание обязанностей верующих по отношению к власти, духовенству и т. д.

Вера в Аллаха – это основной догмат ислама, в котором заключен мусульманский принцип монотеизма. Положение “нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – посланник его” является вероисповедной формулой ислама. Исповедание этой формулы, произнесение ее вслух, следование ей как основному принципу жизни – главная обязанность правоверного мусульманина. Вера в Аллаха – это тот стержень, вокруг которого сосредоточены все остальные вероучительные истины ислама. В переводе с арабского “Аллах” означает Бог, однако со временем это слово стало восприниматься верующими как личное имя Бога. Аллах един, всемогущ. Он – создатель мира, земли и небес, всех форм жизни. У него нет ни сына, ни дочери, ибо, как говорится в Коране, “у него нет подруги”. Принцип единобожия в исламе проводится очень последовательно. Христианский догмат триединства Бога решительно отвергается мусульманами.

Первоначально мусульманский Бог был антропоморфен. Согласно Корану, Аллах имеет лицо, руки, глаза, он восседает на престоле (Коран, 20, 4; 40, 15 и др.). Впоследствии многие мусульманские богословы стали критиковать сравнение Аллаха с человеком, выступили против подобного упрощения образа небесного Господина, заявив о невозможности для человека постичь образ Аллаха, и рекомендовали понимать многие выражения Корана об Аллахе как метафоры. По их мнению, Аллах – это “вездесущий дух”, который сотворил все земное и небесное, он “везде и нигде”, он “непознаваем”, “невидим”.

В Средние века мусульманские богословы вели многочисленные схоластические споры о том, какими свойствами обладает Аллах и какие эпитеты достойны имени Аллаха. В перечне “самых прекрасных имен Аллаха” есть сотни определений, среди которых: “единый”, “вечный”, “всезнающий”, “всевидящий”, “всепостигающий”, “владыка судного дня”, “милосердный”, “могущественный”, “карающий”, “сильный” и т. п. Поклонение другим богам, сомнение во всемогуществе Аллаха в исламе считается смертным грехом.

Аллах выступает как творец мира, его верховный владыка и повелитель. Описанию творения в Коране уделено достаточно большое внимание. Мир, согласно Священному Писанию мусульман, был создан из ничего за шесть дней. В это время были созданы небеса (которых насчитывают целых семь), небесные светила (солнце, луна, звезды и ветер), земля. Землю Аллах разостлал как ковер и сделал ее неподвижной, скрепив горами, чтобы она не колебалась. Затем Аллах населил ее сотворенными им тварями, живущими на земле и в морях, а также сотворил ангелов, которых он поместил на небесах. После этого Аллах сотворил воду и всем тварям назначил пищу, после чего по земле потекли реки. В пятый день он сотворил рай, в шестой день был создан первый человек Адам, а из его ребра – Ева.

Первый человек был сотворен из материального вещества (глины, воды, праха, капли крови – в разных местах Корана этот факт излагается по-разному). При этом Аллах придал ему свой облик и вдохнул в него, дабы он ожил, свой дух. Согласно Корану, человек – творение Бога, творение избранное, наместник (халифа) Бога на земле. Но именно как творение он зависим от Бога, зависим прежде всего в силу двойной слабости своей природы: онтологической (человек смертен) и нравственной (человек греховен). На этом уровне описания сходство трех монотеистических религий несомненно. Однако в акцентировках статуса человека перед лицом Бога существуют значительные расхождения.

Ислам включает следующие основные догматы, признание которых за истину и беспрекословное выполнение считается обязательным для всех мусульман:

– вера в Аллаха. Каждая сура Корана (кроме 9-й) начинается с его восхваления: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного…”; Бог сотворил все существующее; он является всемогущим, всеведущим и вездесущим, абсолютным владыкой мира, который управляет природой и обществом. В Коране указывается, что благочестие перед Богом есть покорность. В противовес христианскому учению о божественной Троице ислам утверждает, что Бог един. В исламе принцип монотеизма проведен более последовательно, чем в других религиях;

– вера в ангелов и демонов. В представлении мусульман это бестелесные существа, выполняющие волю Аллаха. К ним относятся Джабраил, Микаил, Исрафил, Азраил. Мусульмане также верят в существование ангелов смерти – Накира и Мункара, стража рая – Ридвана, стража ада – Малика. Согласно исламскому вероучению, каждый мусульманин при жизни имеет двух ангелов, которые фиксируют его добрые и злые (греховные) дела, определяющие его загробную жизнь в раю или аду;

– вера в святость Корана. Он считается словом Божьим, божественным откровением, которое передавал Аллах в форме видений Мухаммаду в течение 22 лет, т. е. до конца его жизни. Поэтому в мусульманском богословии принят догмат о несотворенности, вечности Корана;

– вера в пророков и в посланничество Мухаммада. В Коране встречается множество библейских персонажей от Адама до Иисуса Христа. Приводятся следующие имена пророков: Ибрахим (Авраам), Мусса (Моисей), Иса (Иисус), Нух (Ной) и др. Среди всех пророков предпочтение отдается “посланнику Аллаха”, “печати пророков” Мухаммаду;

– вера в рай и ад. Мусульманам, неукоснительно выполняющим все религиозные предписания и требования, ислам обещает вечное блаженство в раю, а неверным и отклонившимся от принципов вероучения – мучения в аду. Мусульмане представляли рай в виде чудесного места, где все в изобилии: прекрасная еда, чистая прохладная вода, реки из молока, меда и вина, всевозможные наслаждения и т. д. В аду – бесконечные пытки и муки;