Поэтому я поспешил на вокзал.
Что бы поскорее покинуть город,
В котором я застрял.
В грязной робе
Всегда я думал, что поэт,
Стихи свои творит вальяжно.
Шагами мерит кабинет,
Задумчивый, и с видом важным.
Или в богемных кабаках,
Он ходит, вознося бокал,
В своих оливковых штанах,
Жилет накинув на бока.
Но видно, облажалось провиденье,
И души спутались в утробе,
Но эти строки, к удивленью,
Писал я в грязной синей робе.
На кухне ночью
Дружбе былой почести возданы.
Высочайшие чувства давно уж воспеты.
Трудами геройскими подвиги созданы.
А тайны вселенной наукой раздеты.
Не сбылись предсказания грозные.
Коварные замыслы никем не разрушены.
Утихли несчастных стенания слезные,
И разменяны, на мелочи сущие.
Ничто не тревожит уж мертвого сердца.
Пытливого разума ничто не манит.
Из тела, уставшего некуда деться,
А в душе лишь холод царит.
Дни чередой, до минуты отмерены,
Текут бесконечной вязкостью лет.
Любви былой воспоминания преданны
И подле плеча никого уже нет.
Лишь мрачной кухни, тихие шорохи
Скребут по углам одиночеством.
А память пьяная тащится волоком,
Плюясь не угодным пророчеством.
Старый блокнот
Вокруг меня было много людей.
Многих я называл друзьями.
Но самым верным из всех друзей,
Был старый блокнот в моем кармане.
Он выслушать был всегда готов.
Он меня никогда не осудит.
От меня он хочет лишь сотни слов.
И всегда он мне верен будет.
Он прошел со мной миллионы дорог.
Побывал он во всех передрягах.
Он был со мной, когда за порог,
Выгоняли надменным взглядом.