Шахматы Сатаны. Часть первая. Илль-тада

– Рахимов, а вы не пробовали писать детективы? Честное слово, зря. Из вас получился бы очень неплохой писатель, вроде Чейза или Брауна!

– К сожалению, товарищ генерал, это не детектив! Я рассказал вам всё это с единственной целью – не верьте безоговорочно рапортам ваших подчинённых, особенно таким, как Гасанов…

– Это всё ещё нужно доказать! Я не позволю обливать грязью заслуженных сотрудников МВД и советую вам, Рахимов, обдумывать ваши обвинения! Да, да, именно обвинения, которые никто не сможет доказать!

– Всё это может подтвердить и доказать наш офицер, с которым встречался Хашим.

– Ну и кто же это такой? Я его знаю?

– Вы с ним недавно разговаривали в Илль-таде…

3

18 мая 199… года. Илль-тада, пункт временной дислокации второй роты разведывательного батальона первой бригады ВДВ Министерства обороны Республики Жатанстан, 9 часов 45 минут…

– Смирно! Товарищ майор, личный состав второй роты по вашему приказу построен! Командир разведвзвода старший прапорщик Лотов!

– Вольно!

Я смотрел на мальчишек, стоящих в четырёх шагах от меня. Простые дехкане, вырванные из своих кишлаков и ставшие солдатами, многие против своей воли, они не понимали ни смысла, ни целей этой войны. Им было глубоко безразлично, кто будет сидеть в президентском дворце и кто будет контролировать их родные кишлаки, лишь бы дали возможность нормально трудиться и спокойно жить. Это была сырая глина, из которой можно было вылепить как шедевр, так и что-то непотребное, и я старался, по мере возможности, воспитать из них настоящих солдат, мыслящих и грамотных.

– Во-первых, поздравляю молодых бойцов с прибытием в наш батальон! – сказал я, подойдя к стоящим на правом фланге салабонам. Десять лысых, растерянных и худых жатанских пацанов, одетых в форму на размер больше, таращились на меня, как на муллу в своём родном кишлаке.

– Коллектив у нас дружный, «дедовщины» нет, – грозный взгляд в сторону своих сержантов, – трёхразовое питание, свежий воздух, различные спортивные мероприятия. Считайте, что попали на курорт!..

Во-вторых, завтра мы вместе с МВД проводим зачистку кишлака Сангимар. Выезд в четыре часа утра, в казарме остаются старший сержант Дадабоев, рядовой Холов и «молодые». Вопросы?! Нет вопросов? Дальше… Сегодня начался великий пост, ураза, все знаете, да? – По лицам видно, что знают все. Ещё бы, последнее время стало модно выставлять напоказ свою религиозность, абсолютно не зная при этом Корана.

– В Коране сказано… – на лицах нашего молодого пополнения отразилось такое изумление, которого, я думаю, не вызвал бы сам Мухаммед, появись он сейчас перед ними, – пост обязаны соблюдать все мусульмане, кроме находящихся в путешествии, в военном походе и беременных женщин! Здесь нет беременных женщин, зато остальные пункты непосредственно нас касаются. Поэтому приказываю неукоснительно придерживаться правил соблюдения поста, установленных самим Аллахом! Всем ясно?! – Судя по выражению лиц некоторых особо одарённых, ясно было не всем. – Объясняю более понятно, кто будет соблюдать пост, тот лично от меня получит в морду! Касается абсолютно всех, и тех, кто выезжает, и тех, кто остаётся… Дадабоев, всё усвоил?

– Так точно, товарищ майор!

– Ты вместе с Холовым – ко мне на беседу, остальные готовятся к выезду! Разойдись!

– …Значит так, Икром, – обратился я к единственному контрактнику старшему сержанту Дадабоеву, когда мы расположились в «курятнике», – на время моего отсутствия остаёшься за командира. Вы с Холовым люди опытные, поэтому буду краток. Продукты привезены, значит, в кишлаке не беспредельничать! Особенно это касается товарища Холова…

– Так я ж только когда есть нечего было, – пробурчал наш главный специалист по угону домашнего скота, – для всех старался!

– Знаю, что для всех, потому и ценю твои воровские способности! – На круглом лице солдата появилась хитрая довольная улыбка. – Но пока меня и прапорщика Лотова не будет, в кишлаке не отсвечивать! Ясно?! – Улыбка тут же пропала…

– Далее… «Молодых» нам прислали прямо из военкомата, как обычно, они даже курс молодого бойца не прошли! Ваша задача – начать их обучение, особое внимание уделить стрельбам и физподготовке! Кормить их хорошо, вспомните себя, такие же в батальон пришли – худые, лысые и перепуганные! Не наглеть, поняли меня?!

– Обижаете, командир, такого «неуставняка», как раньше, у нас давно нет, сами знаете, – с обидой в голосе проговорил Дадабоев. – «Молодые» в батальоне лучше всех живут, вся бригада знает!

– Как на курорте, – вставил Холов, почесав свою почти седую (в двадцать лет!) шишковатую голову. – В бригаде наших «дедов» слышали, как называют?! Няньки, во!

– Не вижу ничего плохого в слове «нянька», – тут я почему-то представил, как мои бойцы в старинных крестьянских платьях и кокошниках присматривают за салажатами. – Хорошее доброе слово! У Пушкина была няня, Арина Родионовна, так её весь мир знает. А вдруг из этих пацанят тоже кто-то станет великим поэтом и вы с Дадабоевым вмиг прославитесь за счёт его стихов, а, Холов? Как тебе перспективка? – со смехом закончил я рассуждения о няньках. На загорелых лицах солдат тоже замелькала улыбка.

– Ну всё, посмеялись, теперь к делу. Караульная служба после нашего отъезда должна быть поставлена не просто хорошо, а превосходно! Когда один из вас спит, другой бодрствует, и так пока мы не вернёмся, ясно? Ни на секунду салаг не оставлять одних, особенно ночью, караул усиленный, один из вас и двое салаг. На постах не спать, – я в упор посмотрел на Холова, который был любителем «давить на массу», – если не хотите раньше времени встретиться с архангелом Азраилом! Понятно?

– Понятно, командир, только почему нас не берёте на зачистку? – угрюмо спросил Дадабоев. – Чем мы хуже остальных?

Такого вопроса я и ожидал, это были одни из самых опытных моих солдат, хорошо обстрелянных и отлично знавших местность, особенно Дадабоев, родившийся в Илль-таде. Однако именно поэтому они и оставались…

– Я понимаю тебя, Икром, вы с Саидом одни из лучших солдат батальона… В случае чего, – не люблю это словосочетание! – только вы сможете вывести в безопасное место десять бестолковых салаг! Теперь врубились, почему?!

Я начинал злиться – на солдат, которым нужно было объяснять, почему так, а не иначе; на командование, присылающее неподготовленных пацанов на войну; на себя, торчащего в этой несчастной стране; на тварей, разваливших СССР и лишивших миллионы людей их родины; на ваххабитов, на правительство, на всё! И в первую очередь – на нехорошее предчувствие, преследовавшее меня второй день. Это было чертовски знакомое мне состояние провала, так было в прошлом году, когда за один день батальон потерял больше половины личного состава, так было ещё несколько раз, и никогда эти предчувствия меня не обманывали. Подсознание предупреждало о грядущих неприятностях, не пытаясь даже подсказать, как этих неприятностей избежать, если не вообще, то хотя бы частично. Или я не видел этих подсказок, не знаю; только в конечном итоге масса разных «не знаю» и «может быть» начинали сильно раздражать. Поэтому я и сорвал своё зло на этих парнях, задающих нужные, но абсолютно несвоевременные вопросы…

– Чересчур много текста, индейцы! Совсем оборзели? Получили приказ и улетели исполнять! Всё, стёрлись отсюда!

Когда помещение освободилось от моих любознательных подчинённых, в него практически мгновенно просочился Гасанов, судя по выражению лица жаждавший продолжения банкета. Появился он очень даже своевременно, поскольку нужно было уточнить кое-какие детали нашего сотрудничества. Да и попытаться разузнать, чем мы обязаны визиту одного из «тузов» МВД, тоже не помешает.

– Ну что, Гасан-бой, как самочувствие? – начал я с дежурной фразы. – Что б ты делал без Ивана Григорьевича, а?

Гасан-бой с довольным видом приземлился на пустой ящик из-под патронов, вытащил из кармана «разгрузки» бутылку чего-то явно сорокаградусного и водрузил её на лежавшие передо мною карты местности.

– Слушай, друг мой, – сказал я, убрав бутылку в сторону, – может, сначала обсудим делишки наши скорбные? Или как?..

– Может, сначала выпьем, а то после разговора с генералом как-то не по себе…

– Что такое, Гасан? Дыхнул на него не вовремя? – ухмыльнулся я, разливая жидкость по кружкам. – Так это мелочи, он в Бешанде, ты здесь! Замы у вашего министра меняются как перчатки, сегодня он генерал – завтра лох базарный, в лучшем случае! Ну, давай за удачу… Поэтому не переживай, паровозы меняются – вагоны, то есть мы с тобой, остаются! Гасанов скривился от выпитого (понятно, не «Мартель» пьёшь!) и помотал головой.

– Всё правильно говоришь, только надоело мне по горам скакать, пора в столицу перебираться. Давно уже обещают место начальника штаба, а назначение зависит от Гафура Файзуллаевича, – даже сейчас Гасанов говорил о начальстве с лёгким оттенком подобострастия, мало ли как сложится обстановка. – А он последнее время мной не доволен, – в голосе прозвучала искренняя обида. Да, видно, товарищ генерал отымел Гасан-боя по полной программе, давненько я не видел его таким подавленным.

– Ты, брат, закусываешь мало, а пьёшь много, – снова забулькало в кружках, – как же начальство будет тобой довольно? Совмещать надо эти вещи, учись у Семёныча, – я влил в себя новую порцию гасановской отравы. – А если честно, уважаемый, многовато бухаешь последнее время. А водка, Гасанчик, – сказал я, постучав пальцем по бутылке, – жидкость непредсказуемая и своенравная. Понимаешь, о чём я?.. – И, наклонившись к Гасану, негромко добавил: – Никому не советую топить свой страх в алкоголе, можно утонуть!

В глазах Гасанова, на какой-то миг, мелькнула тень растерянности, он несколько стушевался, но, быстро взяв себя в руки, закурил и развязно протянул:

– Э-э, Шурави, кто боится, ты о чём? Все пьют, и я пью; сам говоришь, тут без водки дураком можно стать…

– А много бухла сделает из тебя дебила, – прервал я тираду уже начинавшего косеть Гасанова. – Посмотри на себя, опускаться начинаешь, Гасан! Камуфляж грязный, засаленный, сам какой-то мятый, мутный, постоянный перегар, – меня давно подмывало всё это ему высказать, не было подходящего случая, теперь он представился, – а ведь бойцы с тебя берут пример! И что же они видят? Грязное, небритое, бухое тело в форме!

– Следи за своим базаром, Шурави! – злобно ощерился Гасан-бой. – Генерал меня учит, ты учишь, я вам кто, алкаш законченный, что ли?! Кто ты такой, чтобы мне лекции читать, а? На себя посмотри…

– О-о-о, успокойся, друг мой! – Я похлопал разошедшегося Гасанова по плечу. – Критику, брат, нужно воспринимать правильно, прислушиваться к сказанному начальством и друзьями… Мы же друзья, или нет? – Он нехотя кивнул. – Вот, видишь, поэтому не обижайся! – С этими словами я протянул ему руку. – Мир, Гасан?..

– Мир, – буркнул тот, вяло ответив на рукопожатие.

– Теперь о деле… Выезжаем в четыре утра, по приезде ты со своими орлами проводишь обыск в мечети и в доме муллы… Что опять не так?!

Судя по недовольному выражению лица Гасан-боя, поставленная мною задача явно не входила в его планы. Ко всем своим недостаткам, мой, так сказать, подельник был крайне суеверен, хотя всячески пытался это скрывать. Он очень боялся навлечь на себя гнев небесных сил и поэтому старался не связываться с полномочными представителями Аллаха на земле во избежание разного рода неприятностей, вроде проклятия и сглаза.

Я всё это знал, но другого выхода не было – не следовало немусульманину без крайней необходимости озлоблять местное население святотатством, а именно так был бы воспринят проводимый мной шмон в мечети. А посему со служителями культа будет общаться правоверный мусульманин Гасан-бой, что и было ему доходчиво объяснено. Но была и ещё одна причина, по которой я не хотел лезть в это дело, – отсутствие конкретной информации. Не было никаких данных об активизации ваххабитов в зоне ответственности нашей бригады, и вдруг какой-то склад с оружием и литературой, да ещё и в Сардачоре, где «духи» никогда не пользовались особой поддержкой! Странновато… Да, продажей героина уже начали промышлять многие из местных, и в ходе зачистки я надеялся изъять немало «порошка», да и оружия, время-то неспокойное, но по порожней наводке шерстить мечеть не следует, во всяком случае мне.

– И ещё, Гасан, относительно твоих бойцов, – после основного инструктажа я перешёл к самому наболевшему вопросу. – Предупреди всех, кто будет пойман на мародёрстве – лично пристрелю! Если не в состоянии с уродами справиться – помогу, чем могу; но советую самому провести разъяснительную работу. Мне уже надоели козлы, обирающие своих же земляков… Подожди! – жестом остановил я порывавшегося высказаться Гасан-боя. – Вы ведёте себя как оккупационная армия! Грабите, насилуете, и кого?! Простых дехкан и их семьи, таких же мусульман! Как вы хотите прийти к миру, если друг друга за людей не считаете и глушите со всей пролетарской ненавистью?

Я уже не раз поднимал этот вопрос, даже писал несколько рапортов руководству МВД республики, но особых результатов это не дало. Такое ощущение, что весь беспредел творился с ведома и одобрения высокого начальства, иначе довольно сложно объяснить отсутствие мер по наведению порядка.

– А ты сам, Шурави, лучше, что ли?! – окрысился спецназовец. – Не корчи из себя святого, все знают, как тебя называют в кишлаках!..