Глаза цвета стали
Я быстро снял с плеча автомат и передернул затвор. Сделав Антону и девушке успокаивающий жест, ухватил вестового за сизое ухо, заросшее рыжей щетиной.
– Веди к своему свояку, Сусанин. Если это глупая шутка – шкуру спущу!
А сам громко выкрикнул Антону:
– Дождитесь меня, я скоро вернусь. Тут, похоже, дело серьезное.
Добежав до сторожевой вышки, я взобрался на самый верх по скрипучей деревянной лестнице. Скептически взял из рук охранника снайперскую винтовку СВД. Припал глазом к запыленному окуляру. Кроме густой кромки леса, кустарника и легкого тумана я поначалу ничего не разглядел, а потом увидел того, кто всех так взбудоражил. Безрадостное зрелище.
– Ради этого вы подняли всех на уши? – удивился я, не зная, радоваться или плакать.
Травяную поляну пересекал детскими шажками обычный зомби, или некроморф, как любили их называть высоколобые ученые Гнезда. Этот экземпляр был еще свеженький, вероятно, мутировал не так давно, став после дозревания жалким подобием некогда живого существа. Я досадливо закусил нижнюю губу и взял его плешивую голову в перекрестие прицела. Тратить больше одного патрона на эту падаль я не собирался. На секунду меня даже охватил азарт, а попаду ли ему в лоб с расстояния свыше пяти сотен метров при сильном боковом ветре? Чтобы убить этот ходячий кусок мяса, требовалась самая малость – повредить головной мозг. Попадание в любую другую точку не причинит вреда. Это был не самый грозный противник. Обычно они опасны в большом количестве, а не поодиночке.
– Может, подпустить поближе? – в сомнении спросил меня бородатый страж.
На это я ничего не ответил. Самое время проверить на практике свои новые умения, что я приобрел на снайперских курсах, на которые потратил четыре месяца своей жизни. Задержав дыхание, взял необходимую поправку на ветер. Выровнял прицел и мягко нажал спусковой крючок. Хлесткий, словно удар плетки, выстрел выплюнул кусочек свинца и отправил его в свободный полет. Я с восторгом увидел, как пуля отстрелила зомби верхушку черепа, разбрызгав по всей траве фрагменты его содержимого. Еще немного постояв на подгибающихся ногах, некроморф завалился спиной назад. Больше он не двигался, и вряд ли когда-нибудь еще раз оживет. Жители теперь смогут кремировать тело.
Стоящий позади стражник одобрительно похлопал меня по плечу.
– Прямо в яблочко! Здорово стреляешь, командир.
Еще немного понаблюдав за кромкой леса, я отдал винтовку и вернулся к друзьям.
– Что там было? – поинтересовался Антон. – Анна совсем плоха…
Я как можно беспечней махнул рукой:
– Да так, ничего особенного, рядовой мертвяк. Нет, но ты представляешь, с первой же попытки угодил ему прямо промеж глаз! – похвастался я, стараясь не замечать мучения на лице спутницы Антона. Она меня все больше раздражала, и зачем он только поволок ее с собой?
Далекое стрекотание в небе привлекло всеобщее внимание. Над верхушками деревьев появился раскрашенный в тигровые полосы транспортник Ми-8, летящий с ленивой грацией, едва не касаясь брюхом верхушек деревьев. Пилоты, еще немного покружив над плоскими крышами домов, принялись выполнять маневр захода, стараясь при этом не задеть винтом ветряки. Все жители города, позабыв про повседневные дела и заботы, стали стягиваться к центральной площади, с немой надеждой во взоре наблюдая за висящим в небе пришельцем. Винтокрылая машина с полустертым от времени государственным триколором и буквами МЧС РФ, медленно опускалась на посадочную площадку, подняв вокруг себя облако пыли.
– Словно небожители, посетившие несчастных дикарей, – мрачно озвучил мои мысли Антон, сплюнув на землю. Отдав мне ранец с радиостанцией, взял на руки девушку. – Скоро мы будем дома, маленькая, потерпи еще немного.
Я отвернулся, ощутив, как откуда-то незаметно выползло незнакомое ранее чувство зависти. Мой друг нашел свою любовь, и все это – невзирая на творящийся вокруг нас ад. А вот когда я последую его примеру и снова научусь любить, можно только гадать. Этого чувства я больше всего желал и страшился. Страшился потерять в брызгах крови или блеске когтей охотника.
В какой-то миг, когда шасси вертолета коснулись деревянной площадки, нервы жителей не выдержали. С мрачной решимостью, от которой стыла кровь в жилах, толпа слепо устремилась сквозь оцепление ополченцев прямо к вертушке. Обеспокоенный бортстрелок высунул сквозь проем овального люка авиационную пушку и дал предупредительный залп поверх голов, но это никого не остановило. Безумные лица уже были в нескольких метрах от нас. Пилот нетерпеливыми жестами подгонял, чтобы мы поскорее забирались внутрь.
– Берегись! – заорал я спутникам, когда увидел, что через миг нас сомнут и растопчут.
Пилоты стали готовиться к экстренному взлету, даже невзирая на то, что два разведчика еще оставались на земле. Оттолкнув ногой ближайшего мужика с диким блеском в глазах, я второго отоварил коленом в промежность, а третьего прикладом по лицу. Давая время спутникам запрыгнуть внутрь, я совершенно не задумывался о собственном благополучии. Антон с девушкой успели забраться по складной лесенке в люк, когда вертолет медленно и словно нехотя оторвался от деревянного настила и стал подниматься. Я понимал, что времени у меня совсем нет, поэтому без всяких угрызений совести наступил ногами на кого-то, упавшего на спину, и одним рывком накинул автоматный ремень на переднее шасси. Могучая сила, выдернув меня из беснующейся толпы, потащила вверх, под мольбы, плач и выкрики проклятий. Вертолет, грузно обогнув сторожевую вышку, стал медленно набирать высоту, пока я все это время болтался под его брюхом, как наживка для акулы. Вцепившись в автомат обеими руками, я со страхом косился на проносящийся под ногами лес и глубокие расщелины, где среди маленьких водопадов влажно блестели острые зубы черных вулканических камней. Радиостанция неудержимо тянула вниз, но скинуть ее со спины я не мог и не хотел – за нее мне голову по возвращении на базу точно оторвут.
– Держись, приятель, упасть мы тебе не дадим…
Я задрал голову вверх и увидел в открывшемся люке ухмыляющегося Антона и бортстрелка в белом шлемофоне. Стрелок спустился на лебедке внутри стальной корзины, куда помог мне забраться, после чего нас обоих втащили внутрь вертолета.
– Надеюсь, ты не думал, что будешь жить вечно? – с усмешкой выкрикнул Антон.
– Я всегда считал, что упасть с вертушки и сесть задом на елку – не моя карма. Как же я был близок к этому, ты даже не представляешь.
Немного отдышавшись, я ощутил, как бешено стучит мое сердце, насыщая кровь адреналином. Я даже позволил себе рассмеяться, наблюдая за тем, как вокруг меня суетятся мои друзья. Мне вдруг стало лестно от всеобщего внимания и заботы.
Антон уселся на лавку рядом и протянул мне руку для рукопожатия.
– Дружище, если бы не ты, толпа втоптала бы меня с Анной прямо в грязь. Прими благодарность от нас обоих. Хотя теперь я бы на твоем месте в Северном не появлялся.
– Пустяки. Твоя девчонка и моя головная боль. Значит, без обид?
– Я с тобой не ссорился, старик. Я ведь знаю, что ты на самом деле хороший человек.
– А вот это чистое заблуждение.
Выглянув в иллюминатор, я наблюдал, как внизу потянулось в белоснежной пене прибоя побережье западной части острова, омываемое Охотским морем. Пилоты, чтобы сэкономить лишние литры горючего, снизили вертушку на пятнадцать метров, к самой воде, маневрируя в опасной близости от торчащих из нее скал. Протерев рукавом комбинезона запотевшее стекло иллюминатора, я попытался определить, где мы находимся. Крабовую бухту мы пролетели несколько минут назад, значит, скоро появится долина гейзеров, за которой реликтовый лес и, наконец, на вершине горы Томари долгожданное Гнездо – светоч мощи и цивилизации на острове. Пролетая над реликтовым лесом, все ощутили сильный толчок о корпус воздушной машины и глухой удар. Вертолет тут же слегка завалился на бок и лишь чудом не врезался в холм, заросший высоченными елями.
– Эй, а аккуратней нельзя? У нас тут беременная девушка! – заорал я на пилотов, но те даже не обратили на меня внимания, спешно доставая пистолеты и десантные АКСУ.
– Але? Слышите? – снова рявкнул я, медленно подходя к ним. – Кому-то я сейчас дам в репу, если у вас не окажется веской причины, объясняющей воздушное лихачество!
– Охотник зацепился за внешнюю подвеску! Это веская причина, капитан Алешин?
Позади меня бортовая перегородка смялась, словно была сделана из фольги. Сквозь образовавшуюся рваную щель внутрь грузового отсека просунулось нечто длинное, скользкое и отвратительное. Я инстинктивно отскочил от извивающегося отростка, а руки действовали сами собой. Выхваченный из-за спины бритвенной остроты меч отсек кончик языка охотника в тот момент, когда тот опутал бортстрелка и выдернул его наружу сквозь разрыв в обшивке. Антон тоже не сидел сложа руки. Достав из ранца пистолет-пулемет ПП-2000, всадил всю обойму в мерзкую тварь, пока не опустел магазин. Горячие гильзы звонко застучали о стальной пол, катаясь под ногами. Вертолет снова завалился на бок, когда пилоты в очередной раз попытались стряхнуть охотника. Это было глупо. Если эта тварь во что-то вцепится – пиши пропало. Не иначе, наш старый знакомый объявился?
Приложив палец к губам, я призвал девушку не кричать. Судя по скребущим звукам, дьявольское отродье ползает под брюхом вертушки. Он легко вычислит по звуку жертву и утащит сквозь пол. Я поднял с лавки ранец. Раскачав, швырнул подальше от себя в сторону хвостовой части. Мгновенно пол в том месте вспучился, словно после попадания противотанкового снаряда, и из огромного отверстия снова появился длинный отросток, покрытый крючковатыми наростами, собственно и делающими из него грозное оружие. Пока эта отвратительная конечность была занята моим ранцем, Антон без устали обрабатывал ее из пистолета-пулемета, пока не закончились патроны. Когда рассеялся пороховой дым, в дальней части отсека образовалась большая развороченная дыра в днище. Сквозь нее было видно, как внизу на земле в хаотичном беспорядке мелькали деревья.
– Вы совсем охренели?! – разъярился пилот. – Угробить нас хотите своей стрельбой? Поврежден хвостовой винт, благодаря вам или этой твари, уже неважно. Если винт отвалится, то нам крышка! Сильная вибрация по всему корпусу говорит о том, что все к тому и идет. Мы будем в аварийном режиме приземляться на лес, пока еще в состоянии маневрировать.
– Размечтался! Охотник зализывает раны снаружи, а когда мы сядем, спокойно нас прикончит. Поэтому отставить панику! Мы дотянем до аварийной полосы или сдохнем!
Не сводя напряженного взгляда с дыры в полу, я осторожно встал рядом с девушкой, вместе с Антоном загородив ее от возможной атаки. Мы выглядывали в иллюминаторы, пока не увидели виновника наших бед. На первый взгляд, это было жалкое гуманоидное создание, некогда бывшее человеком, а теперь являющее миру свою отвратительную сущность из самых темных уголков преисподней. Это был сам Сатана, учитывая ловкость, с какой этот воздушный акробат запрыгнул с дерева на пролетавший мимо вертолет. Что мы знали про ночных охотников? Немногое. Они, как правило, бродили поодиночке, никогда не охотясь парами или стаей. Родственны морским собратьям. Передвигаются только ночью, но, учитывая дневное нападение, это утверждение теперь не выдерживает никакой критики. Еще эта мерзость чрезвычайно живучая, и даже без головы может прожить достаточно долго, чтобы прикончить жертву. И это если не брать в расчет его чудовищные когти, цепляющиеся практически за любую поверхность. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, охотник развернул в нашу сторону бугристую морду с пастью на пол-лица. Утыканная гнилыми треугольными, как у акулы, и иглоподобными зубами, она открывалась и закрывалась, словно у рыбы, выброшенной на берег. Крепко уцепившись мускулистой лапой за внешнюю подвеску, охотник быстро умывался и приводил себя в порядок, словно безволосая кошка, которой подпалили шкуру. Его раны невероятно быстро регенерировали, затягиваясь буквально на глазах. Еще минута – и он снова будет в форме.
– Помоги мне! – громко сказал я, быстро откручивая клеммы тяжелого пулемета, привинченного к специальной пулеметной станине. За полминуты мы высвободили его и перезарядили тяжелой лентой бронебойно-зажигательных патронов.
Чуть не заработав себе грыжу, я удерживал его на уровне бедра.
– Он все еще болтается на прежнем месте!
– Ну, тогда ему крышка, брат. Посторонись.
Уперев приклад пулемета в стенку, я уверенно вдавил гашетку. Переборка прямо передо мной стала похожа на дуршлаг, а потом и вовсе целый ее кусок вывалился наружу, оставив огромную пробоину с рваными краями. В беззвучном крике распахнув отвратительную пасть, охотник с каким-то нелепым недоумением мотал головой, пока его длинный язык извивался по сторонам, словно огромный червяк. Пули длинными очередями изодрали в лохмотья всю его грудную клетку, выворачивая ребра и пробивая навылет.
– Нравится, мразь? – зло рассмеялся я, прочитав на искаженной от боли морде уродливого создания страх. – Не на тех запрыгнул! Жри свинец, выродок!
Охотнику хватило ума понять, что его песенка спета, но так просто смириться с поражением он был не готов. Инстинктивно оттолкнувшись лапами, он, словно огромный кузнечик, в одном мощном прыжке взмыл вверх, угодив в работающий на полных оборотах несущий винт. Не выдержав столь плотного объекта, авиационный винт разрубил тварь на куски, после чего одна лопасть с хрустом сломалась. Мгновенно вертолет клюнул носом вниз и, печально вращаясь, стал быстро терять высоту. Выпустив из рук пулемет и скользя по полу в сторону пролома в днище, я изо всех сил вцепился руками в поручни. Задыхаясь от давящих на тело перегрузок, я обреченно наблюдал сквозь стекло кабины, как в мареве перегретого воздуха от надрывающегося двигателя мы неотвратимо приближаемся к смертельному финалу. Чудовищный по силе удар отбросил меня далеко назад, под треск и скрип жалобно сминающихся вокруг переборок. Вертолет стал стремительно удаляться, а вокруг меня заплясали ветки деревьев. Потом последовали такой силы удар и хруст костей, что я на время провалился в забытье, тем не менее продолжая ощущать глухие удары веток.
Наверное, при падении вертушки на кроны сосен меня попросту вышибло наружу сквозь пролом в грузовом отсеке. Приложившись многократно о шероховатый ствол сосны, я замедлил падение и крепко застрял в ветвях. Исковерканный корпус воздушной машины еще какое-то время гулко кувыркался по земле, после чего занялся пламенем метрах в двадцати от того дерева, на котором я болтался вниз головой. Выплюнув сгусток горькой слюны вперемешку с кровью, я печально наблюдал за тем, как долго падает кровавый плевок. До земли было не меньше десяти метров. По чистой случайности я зацепился за ветку автоматным ремнем, уже второй раз подряд спасающим меня от неминуемой гибели. Я не поверил собственным глазам, когда из горящей груды железа, что еще совсем недавно была вертолетом, выполз шатающийся Антон, на котором дымилась одежда. Он держал на руках хрупкое тело мертвой девушки. То, что она мертва, было очевидно, учитывая количество крови, что стекало по ее обнаженным рукам. Даже если она и жива, значит, ненадолго: потеря крови убивает очень быстро и не менее эффективно, чем пуля. Мой напарник из последних сил сделал еще пять шагов и упал в траву, выпустив из рук тело девушки. Когда пламя добралось до топливных баков, взрыв взметнул высоко над деревьями черный дым. Где-то вдали послышался стрекот множества винтов – к нам спешила помощь Гнезда.
Я на короткое время пришел в сознание, когда из-за ближайших холмов вылетели на бреющем полете два стареньких боевых вертолета Ка-52 сопровождающие Ми-8. Транспорт завис над местом крушения. Из грузового люка выпали тонкие тросы, по которым быстро спустилась группа из шести бойцов. Трое солдат грамотно заняли оборону, а остальные, заметив неподвижные тела, побежали к ним на помощь. Меня никто не видел среди веток, а кричать на грани потери сознания я не мог – у меня было серьезное подозрение, что я сломал себе ключицу и переломал все ребра. От этого при каждом вздохе меня терзала страшная боль в груди. Тогда непослушными руками в последнем усилии выдернул чеку из дымовой гранаты и принялся ждать, пока меня заметят, что и произошло через несколько секунд.
Я не запомнил, как меня снимали с дерева и бережно укладывали на носилки, но помню невыносимую боль в груди. Глядя в мертвые глаза лежащей напротив девушки, я ощутил укол внезапной вины. Проклиная свою слабость, что позволила взять девчонку на базу, попробовал пошевелиться, но все тщетно. Возможно, без нас все у нее было бы хорошо. Она благополучно бы родила и растила малыша. Пусть место ее обитания – не самое лучшее на земле, зато в кругу знакомых она была среди своих. Почему я был против ее присутствия в Гнезде? Потому что Центр безжалостно пожирает людей вместе с их мечтами. Мы с Антоном знали об этом и все равно проигнорировали голос разума, в надежде, что хотя бы в этот раз все будет по-другому. Не вышло. Костлявая ревностно наблюдает за всеми событиями, безжалостно внося в жизнь собственные коррективы.
– Все будет хорошо, капитан! – ободряюще подмигнул мне боец спецподразделения.
Я вымученно улыбнулся ему в ответ и, скривившись от боли, потерял сознание.
Часть 2
Города разбитых надежд
– Меня тошнит от одной только мысли! Идея тухлая, как десятидневный покойник!
Быстро облачаясь в потрепанную временем и непогодой тигровую амуницию, я всем своим видом стараюсь игнорировать нежданного гостя. Восьмая неделя пребывания в госпитале стала последней каплей, что сломала спину верблюда. Регенерация костной ткани завершилась почти полностью, но медики решили подстраховаться, продержав меня в госпитале лишнюю неделю-другую. Другой был бы рад, да только не я. Я же смертельно устал от бесконечных уколов и капельниц и мечтал выйти на волю, хоть меня доктора настойчиво предупреждали, что костные спайки еще недостаточно окрепли и возможны разрывы. Требовалось как минимум неделя процедур по их укреплению.
– Капитан Алешин, хочу лишний раз напомнить, что только своевременное заступничество полковника Высокова спасло вас и капитана Сергеева от неминуемого трибунала. Слыханное ли дело – подделка графиков патрулирования в закрытой зоне, нарушение приказа командира дивизиона, несогласованная инициатива, повлекшая гибель гражданского лица и утрата ценного материального имущества. Это все, по-вашему, шутки? Да вы хоть представляете, сколько статей устава нарушили?
Адъютант генерала, которого за глаза называли Кобелем за схожесть с собакой, сейчас важно расхаживал по палате, чеканя шаги, словно на параде. Этот выхолощенный, розовощекий обмылок был обычной штабной шавкой, привыкшей тявкать только из-за спины своего хозяина – генерала Воронина. То, что он от меня хотел, никоим образом не укладывалось в мое понимание здравого смысла. Всего лишь возглавить группу по изучению китайского плавучего консервного завода, выброшенного волнами на южной оконечности острова. Идея была опасная. Там могли оказаться огромные запасы продовольствия или очередные неприятности. Когда думаешь, что уже все повидал на этом свете и ничто более тебя не удивит, судьба-злодейка подкидывает сюрприз, от которого волосы становятся дыбом. Возглавить отряд по изучению консервного завода – означало по ноздри окунуться в настоящие неприятности, которые мне сейчас будут некстати.
– Вам выделят в помощь танковый взвод, – продолжал уговаривать Кобель. – Пять вертолетов огневой поддержки и треть наших людских резервов. Любой на вашем месте был бы только рад оказанному доверию, а вы, как всегда, пытаетесь увильнуть от выполнения невыгодного лично вам приказа! Эта миссия будет проходить под контролем с самого верха.
– Почему бы в таком случае «верхам» самолично не заняться этим делом? – перебил я, быстро шнуруя берцы на толстой каучуковой подошве. – Я едва уцелел в схватке с гнилым боровом из южных топей, истребил колонию зодчих, выследил толстяка и совсем недавно едва не сдох в лапах охотника, сбившего вертолет, на котором я возвращался с задания. Как вам? А теперь в благодарность вместо заслуженного отпуска мне предлагают заняться делом, которое окажется опаснее всего предыдущего? Вы склонны недооценивать угрозы, я знал об этом всегда.
– А вы склонны преувеличивать, нам стало это известно совсем недавно. Раз вы самовольно приняли решение выписаться из госпиталя, значит вы в полном порядке.
– А что будет, если я пошлю вас всерьез и надолго, и не подчинюсь приказу? Официально я еще имею право на неделю отдыха для восстановления.
– Не пошлете. Вот распоряжение полковника Высокова, вашего командира. Он сказал мне, что если вам в госпитале не лежится, тогда принимайтесь за дело.
Выхватив из его рук сложенный втрое лист, я впился взглядом в мелкие строчки, после чего быстро скомкал листок и швырнул в урну.
– А мне плевать! Можете поставить меня к стенке, но пока я не проведаю своего друга, я и пальцем не пошевелю. Полковника вынудили подписать эту бумаженцию, а иначе зачем ему меня подставлять? Я надеюсь, ради вашего же здоровья вы не пойдете следом за мной.
Подхватив с кровати вещмешок с пожитками, я выскочил за дверь и был таков. Быстро распрощавшись с соседями по терапевтическому отделению, я заглянул к заведующей, но ее не оказалось на месте. Измученная ночным дежурством медсестра сообщила, что заведующая спустилась в морг для вскрытия любопытного экспоната, доставленного разведчиками сегодня утром. Моргом оказался обычный подвал, наскоро оборудованный морозильными установками. Зябко поежившись, я заглянул в первое попавшееся помещение, но там никого не оказалось, кроме неподвижных тел на каталках, покрытых ледяным инеем. Я принялся потерянно бродить по коридору, заглядывая в каждую комнату, когда заметил за очередным поворотом знакомый женский силуэт, который не спутаешь ни с каким другим. Девушка зашла в комнату предварительного вскрытия, где стала делать надрезы лазерным скальпелем на чудовищно раздутой туше, похожей текстурой на древесный ствол дуба. Мертвый некроморф промерз насквозь, скальпель с трудом разрезал неподатливую кожу.
– Тебе лучше не подходить к этой дряни слишком близко, – посоветовал я из-за спины.
– Это почему? – с трудом подавила улыбку Света, даже не обернувшись на мой голос.
– От этого он может растаять. Я разве не говорил, что ты – девушка горячая?
Я обнял ее сзади, ощутив, что ее дыхание заметно участилось благодаря моим манипуляциям с ее халатом, обтягивающим чудные формы.
– Ты всегда такой нахальный или только когда знаешь, что мои уколы тебе больше не угрожают? Что ты здесь забыл? Тебя разве не выписали? Так проваливай.
– Ах, эта служба. Неужели я могу видеться с тобой, только попав сюда в качестве пациента? Я думал, ты мне в любое время рада.
– Рада, но не сейчас. У меня важная работа. Извини.
Светловолосая девушка вырвалась из моих объятий и быстро застегнула пуговицы на халате. Сердито тряхнув челкой, шутливо ткнула в мою сторону скальпелем.
– Я, собственно, по этой причине и заглянул, – притворно вздохнул я, окинув ее бедра плотоядным взглядом. – Мне нужны МОИ лекарства. Без них мне ни за что не блокировать действие инъекций, а без этого меня заподозрят в заражении. Ты ведь не хочешь, чтобы меня пристрелили или того хуже – препарировали в твоем Центре общественного здоровья на твоем любимом хирургическом столе? Я готов умереть в бою с нежитью, но только не от твоей нежной и заботливой руки. Это уже будет слишком… драматично.
– Мне жаль, лекарств больше нет.
– Что?!
– …и в ближайшее время не ожидается.
Быстро выглянув в коридор, я захлопнул за собой дверь и медленно обернулся.
– Повтори, пожалуйста, только чуть помедленней. Я не расслышал последних слов…
– Все ты расслышал! – тихо сказала девушка, стараясь не смотреть на меня.
– Что насчет кетрасина-Т и теразина?
– Закончились обе смеси. Послушай…
– Да ты хоть представляешь, что это означает? – Меня охватило нешуточное волнение. – Пора переходить на сыворотку. У меня другого выбора не остается!
– Она может убить тебя, так как не прошла еще всех клинических тестов и испытаний.
Стукнув кулаком об стену, я прислонился лбом к стальной двери. Страх и отчаяние бились у меня в душе, словно две загнанные в клетку птицы, рвущиеся на свободу.
– А что прикажешь делать с этим? – Я снял контактные линзы и обернулся к ней. – Что?
Светлана ахнула, но быстро взяла себя в руки, стараясь не смотреть мне в глаза.
– Одень немедленно, вдруг кто увидит. Мы что-нибудь придумаем. Все намного сложнее, чем ты думаешь. Глаза всего лишь побочная мутация и не самая опасная.
– Тогда проясни. Мне интересно, чего я не учел.
– Мы считали, что начальные мутации – всего лишь мелкий дефект генома. На самом деле все вышло в точности до наоборот, а я в очередной раз убедилась, что когда дело касается «радости жизни», то тут мелочей не бывает. Я перепроверила расчеты. Суперкомпьютер подтвердил мои наихудшие опасения. Будут и другие побочные изменения физиологии, и уже в очень скором времени. Ты должен подготовиться.
