12 обновлений
– Хорошо, капитан, тогда держите меня в курсе. В любом случае, если понадобится помощь – я всегда на связи.
– Да, знаю – ты всегда рядом, всегда поможешь. Спасибо тебе! – я вышел из лесопарка и зашагал по старой, потрескавшейся асфальтовой дорожке к видневшейся невдалеке троллейбусной остановке. Я находился в спальном районе на окраине города. Это был мой район, здесь прошла моя юность. Его тогда только отстраивали. Я увидел свой дом, в котором когда-то жил, и сердце мое учащенно забилось. Впрочем, это могло быть не только из-за эмоционального подъема. По всей видимости, переход в пространстве-времени начал уже сказываться на моем состоянии. Помимо тахикардии я ощутил небольшое головокружение, которое, вскоре прошло – мой имплант работал. Однако я помнил, что время терять нельзя, чтобы не доводить дело до серьезных нарушений здоровья.
Навстречу стали попадаться люди, это меня немного напрягало – отвык, избаловался в своей безлюдной параллельной реальности. Подойдя к остановке, я сообразил, что билета у меня нет и купить его не на что. Местных денег с собой не было, а поменять доллары я еще не успел. Ладно, вспомним молодость и попробуем проехать зайцем. Помнится, в те смутные годы это было частым явлением.
На всякий случай я прикинул, как выйти из положения, если вдруг ко мне прицепятся контролеры. В случае чего постараюсь откупиться, дав им 100 долларов. Мелькнула мысль, а не слишком ли жирно будет для троллейбусного контролера, но я отогнал ее, решив, что главное для меня сейчас – не вляпаться в какие-нибудь разборки. Мне нужно было попасть в центр города, а пешком до нужной точки идти было далеко и очень нецелесообразно. Я потерял бы на дорогу часа два, не меньше.
Тут как раз к остановке подъехал обшарпанный, видавший виды троллейбус. Я решился, запрыгнул в раздвинувшиеся гармошкой двери и уселся на заднее сиденье, надвинув капюшон на самые глаза.
Троллейбус тронулся, лязгая и раскачиваясь, и повез меня по знакомому микрорайону, в котором я прожил 25 лет. Никаких контролеров на горизонте не наблюдалось, я немного расслабился и стал с любопытством разглядывать 90-е через забрызганное грязью окно.
Отличие от современности было колоссальное. Просто невероятно, как за пару десятилетий изменилось сознание, да и сам уклад жизни нашего общества. Очень интересно было наблюдать за атмосферой, привычками и настроениями людей.
Прохожие в большинстве своем были одеты довольно скромно, дорогие автомобили на улицах попадались редко. Не видно было смартфонов и планшетов, люди пользовались громоздкими кнопочными мобильниками, да и те были далеко не у всех. Но при этом я обратил внимание, что, несмотря на сложные времена, здесь было гораздо больше доброты и отзывчивости, чем в наши двухтысячные…
Минут через двадцать троллейбус, трясясь и громыхая, подрулил к остановке, которая была ближе всего к тому месту, где был последний раз отмечен мой отец. Я встал и, держась за поручень, двинулся к выходу. Контроль так и не появился, и я с облегчением покинул троллейбус.
– Капитан, – послышался голос Тар-5. Я сам не ожидал, что так обрадуюсь его появлению.
– Да, мой друг, слушаю тебя внимательно! – отозвался я.
– Вы приближаетесь к объекту, я вижу его по сигнатурному сканеру, до него приблизительно километр, плюс-минус десять метров, – сообщил он.
– Да, Тар-5, я тебя понял. Активирую визор для поиска. – Мне не очень-то хотелось задерживаться тут, в этой реальности, нужно было сделать дело и возвращаться с результатом домой.
Визор перешел в режим навигатора, в правой части экрана появилась красная точка – конец маршрута. Высветилось оставшееся расстояние – 816 метров. Я аккуратно, по светофору перешел проезжую часть. Судя по указаниям на экране визора, мой дальнейший путь лежал в глубину жилого массива.
Место показалось мне знакомым. В памяти отпечатались похожие друг на друга, как близнецы серые дома; дворы, в которых на веревках сушилось белье, детские площадки со скрипучими качелями… Я вспомнил. Получив известие о том, что отец скончался, я пришел сюда, чтобы забрать его документы. Да, точно, это было где-то здесь. Вот этот самый дом. Шестиэтажный, старый, скорее всего, еще дореволюционной постройки. Именно на него указывала красная точка на визоре. Сомнений больше не оставалось – это дом моего отца.
На двери подъезда не было никаких признаков кодового замка. В 90-е еще не началась всеобщая истерия развешивания замков на всех и вся, поэтому доступ в подъезд был открыт. Внутри было темно и грязно, пахло кошками и прокисшими щами. Краска на стенах облупилась, здесь явно много лет не было ремонта. Зато в изобилии присутствовали нецензурные надписи и рисунки – результат самовыражения местной шпаны, надо полагать.
Сверившись с показаниями визора, я определил, что квартира моего отца должна находиться на первом этаже. На площадку выходили две двери. Та, на которую указывал мой визор, была обита продранным в нескольких местах коричневым дерматином. Табличка с цифрой «2» – номером квартиры – болталась на одном шурупе.
Я поднес палец к кнопке звонка, но все никак не решался ее нажать, в который раз прокручивая в голове ситуацию и прикидывая, что и как буду ему говорить.
Судьба распорядилась так, что я своего отца совсем не помнил и видел его только на фотографии. Я понимал, что, если бы не Тар-5 и вся эта ситуация, я не увидел бы его никогда. Двадцать лет назад я решил-таки его разыскать, выяснил адрес и пришел к нему, но управляющая дома, где он жил, огорошила меня известием, что мой отец умер за неделю до моего прихода…
Бывает же такое стечение обстоятельств, подумал я. Учитывая всю сложность манипуляций моего сознания в глобальном масштабе, мне показалось, что жизнь человеку дается не просто так, и, рождаясь, мы запускаем целый водоворот событий, связанных между собой самым невероятным образом…
Я позвонил в звонок. Слава богу, он работал. Но никакой реакции с той стороны обшарпанной двери не последовало. На площадке стояла тишина, только откуда-то с верхних этажей доносились невнятные голоса и музыка. Я позвонил снова. На этот раз внутри квартиры раздались шаги и послышался тихий, срывающийся мужской голос: «Кто там?»
– Могу ли я увидеть Аркадия Карберийского? – громко спросил я.
Ответа не последовало. Опять наступила тишина, но я чувствовал, что он не отходит от дверей. Через пару минут раздался тот же голос:
– А кто его спрашивает?
– Это Джорги… его сын!
Снова тишина. С той стороны двери поскрипывали половицы, видимо, человек переминался с ноги на ногу. Наконец, минуты через две – три, в дверном замке заскрежетал ключ.
Дверь приоткрылась. Через накинутую цепочку из темноты на меня смотрел человек. На лестничной клетке тоже было не очень-то светло, окна в подъезде, судя по всему, в последний раз мыли еще до революции. Тем не менее, я уловил его сходство с фотографией, которую я видел у мамы.
Он долго и пристально вглядывался в мое лицо.
– Ты правда Джорги? – наконец спросил он хрипло.
– Да, это я… а вы – Аркадий?
Он еще некоторое время молча смотрел на меня сквозь дверную щель, потом сказал:
– Подожди… – и завозился, снимая цепочку и открывая дверь полностью. – Входи!
Я шагнул в прихожую и забормотал:
– Привет, пап, я тут немного припозднился, конечно… но поверь… это лучшее, что можно сделать в данный момент… – я и сам чувствовал, как глупо это звучит. Кроме того, меня вдруг осенило, что в 1990 году мне было 36 лет, а мой отец видит перед собой солидного пятидесятилетнего мужчину, заявляющего, что он его сын… Конечно, благодаря медицинским технологиям нашей Станции я не выглядел на свой возраст, но и за тридцатилетнего парня вряд ли бы сошел. С тревогой ожидал я его вопросов на эту тему.
Не знаю, какие у него были мысли в голове, но он явно был обескуражен.
– Ну проходи тогда… сын. Спасибо, что решил меня навестить.
Он развернулся и шаркающей походкой поплелся в глубину квартиры, жестом пригласив меня следовать за собой. Мы прошли в комнату. Обстановка здесь была спартанская, мягко говоря. Вместо нормальной кровати у стены стояла узкая походная раскладушка, небрежно застеленная каким-то вытертым то ли пледом, то ли покрывалом неопределенного цвета. Старый двустворчатый шкаф да комод в углу – вот и вся меблировка. На комоде стоял допотопный ламповый телевизор, посреди комнаты красовался старый пляжный шезлонг в желтую и коричневую полоску. Видимо, он исполнял роль кресла.
В комнате было не прибрано, по углам валялись серые комья слежавшейся пыли, та же пыль толстым слоем покрывала все поверхности. Занавесок на окне не было, да они и не требовались: через грязные стекла все равно мало что можно было увидеть. Возле окна под батареей приткнулся большой картонный ящик, набитый пустыми бутылками. Запах в квартире стоял соответствующий – пахло пылью, застарелым водочным перегаром, давно не стиранной одеждой. Из кухни тянуло какой-то кислятиной.
Здесь было посветлее, чем в прихожей, и я наконец-то смог его рассмотреть. Бледный, заросший, воспаленные глаза с красными прожилками, всклокоченные волосы… На нем была старая заношенная майка, бывшая когда-то белой, и растянутые тренировочные штаны. Вероятно, он спал, когда я позвонил в дверь, поэтому и не открывал так долго. Увы, все говорило о том, что папа давно махнул на себя рукой, пристрастился к алкоголю и живет больше по инерции, не имея каких бы то ни было ориентиров в жизни.
Отец также пристально разглядывал меня.
– А сколько тебе лет? – спросил он. Ну вот, начинается, этого вопроса я боялся больше всего!
– Тридцать шесть! – храбро соврал я, мысленно зажмурившись и ожидая гневной отповеди с его стороны. Однако ничего такого не случилось. Отец пожал плечами и задумчиво произнес:
– Тридцать шесть? А выглядишь вроде постарше… Ну, может, это мне так кажется, темновато здесь…
– Сейчас много работаю, мало сплю, очень устаю! – скороговоркой выдал я домашнюю заготовку.
– Да, жизнь сейчас у всех тяжелая. – согласился отец. – Ну и ладно, у нас же не смотрины!
Он предложил мне «кресло», а сам сел напротив, на свою раскладушку. Больше в комнате сидеть было не на чем. Из-под пледа показался край простыни, бельё было серым и стиралось, как видимо, очень давно… У меня защемило сердце от жалости и сочувствия.
Сцепив пальцы, он сказал:
– Ну что, сын, давай, рассказывай. С чего это вдруг ты решил ко мне наведаться через столько-то лет?
– Да, я твой сын, это правда и это не шутка… – начал я, осторожно подбирая слова. – А навестить тебя решил… ну вот как-то мне захотелось, наконец, с тобой увидеться. Меня, честно говоря, всю жизнь посещали эти мысли. Я всегда хотел тебя найти.
– Да, вижу, что ты мой сын. Ты похож очень на нее… на Любу… На маму твою. Я ее не забывал… никогда…
Глаза его наполнились слезами. Я испугался, что он сейчас расплачется и торопливо заговорил:
– Расскажи, как ты живешь, чем занимаешься, что у тебя вообще в жизни происходит?
Он опустил голову, ссутулился и тихо проговорил:
– Да ничем я не занимаюсь. Работы нет, денег тоже. Вон, видишь, бутылки собираю… – он прерывисто вздохнул и добавил еще тише: – Я на дне… сынок, на самом дне…
– Ясно. Да ты не расстраивайся, пап, я на самом деле пришел не просто так!
Он вскинул брови и вопросительно посмотрел на меня.
– Я пришел изменить твою жизнь, изменить ее в лучшую сторону!
Он посмотрел недоверчиво и махнул рукой.
– Да куда мне сейчас жизнь-то менять, сын? Знаешь, как я устал уже здесь? Грешно так говорить, конечно, но иной раз такая тоска наваливается, что хочется на тот свет… – печально ответил он.
– Поверь мне, папа, когда ты узнаешь все, что я для тебя приготовил, на тот свет тебе отправляться не захочется. Гарантирую.
– Никак ты мне работу какую-то хочешь предложить, сын?
– Да нет, пап, не работу… гораздо лучше! Но обо всем по порядку. Ты как вообще, голоден? Есть не хочешь? – спросил я.
– Хотелось бы, конечно, – неуверенно ответил он. – Ты извини, мне предложить тебе нечего, я сам сегодня еще не ел. Вот чай у меня есть, чёрный… хочешь, сделаю?
– Да нет, пап, чай потом, а сейчас давай-ка сходим куда-нибудь поедим?
– Тут вообще-то есть столовая одна, на этой улице, – он махнул рукой куда-то в сторону. – Там недорого. Я бутылки сдаю, и как раз на тушеную капусту с сосисками хватает… Слушай, сынок, а ты часом не в церковь ли какую меня хочешь позвать? – с подозрением спросил он вдруг. – А то я ходил тут в одну, знаешь, мне не сильно помогает…
– Да нет, не в церковь, не беспокойся. Бог у нас внутри, в каждом из нас есть его частичка, а церковь – ну, это всё индивидуально. Кто хочет – ходит, а я, например, не хожу и тебе предлагать не собираюсь.
– Ну и хорошо тогда, и ладно… – кивнул он.
– Пап, давай так. Мы сейчас попробуем тебя немного привести в порядок. Зайдём в парикмахерскую, там тебя подстригут, побреют, потом я отведу тебя в магазинчик один, одежду поприличнее выберем. А то в таком виде тебя в ресторан не пустят.
– В ресторааан? Ух ты… даже не знаю… – он в замешательстве почесал в затылке. Потом немного взбодрился и сказал: – Ну ладно, я не против!
– Вот и здорово! Собирайся тогда!
Тут до меня донесся голос Тар-5.
– Капитан, на связи Любовь Владимировна, ваша мама, она просит соединить меня с вами…
– Тар-5, хорошо! – ответил я вслух. – А почему она не решилась напрямую меня вызвать?
– Дело в том, что подпространственная связь в визорах по умолчанию отключена, это у вас она активна, потому что я её включил…
– А, понятно. Давай тогда, соединяй! – разрешил я.
– Соединяю, капитан…
Через мгновение послышался взволнованный мамин голос.
– Джорги, сынок! Ты меня слышишь? – ее слова звучали приглушенно, будто издалека, и отзывались эхом.
– Да-да, мам, слышу тебя, я на связи!
– Послушай, ну ты нашёл его? – даже через толщу пространств и времен, разделяющих нас, я почувствовал, как она нервничает.
– Да, нашел, вот он, сидит напротив. Разговариваем, хотим пообедать сходить.
– Как он? Расскажи мне в двух словах, пожалуйста! – попросила мама.
– Ну что тебе сказать, мам… Для 90-х он держится вполне нормально!
– Ты не бросай его, сынок, привези сюда… Обещай мне!
– Ну о чем ты говоришь, мама, а зачем я по-твоему оказался тут, в такой дали? Разумеется, я привезу его, обещаю! – уверенно сказал я.
– Спасибо тебе, родной, спасибо… мы ждём вас, все ждём… – она разволновалась еще больше и, судя по всему, заплакала.
– Ну всё, мамочка, успокойся, пожалуйста, всё будет хорошо, мы вернёмся вместе!
– Ваша мама отключилась. Конец связи, капитан… – произнес по визору Тар-5 и тоже умолк.
Отец озадаченно смотрел на меня.
– Джорги, а с кем ты сейчас разговаривал? Вроде бы телефона я у тебя не вижу…
– Пап, это телефон такой, новейшая модель. Наушник соединен с микрофоном, вставляется в ухо и его не видно – вдохновенно сочинял я.
– Фу ты ну ты, до чего дошел прогресс! – он покачал головой. – А кто с тобой говорил? Мама, да? Люба?
– Да, папа. Это была она. Просила, чтобы я тебя привёз к нам. Сказала, что скучает…
Он закрыл ладонью глаза и все-таки разрыдался…
– Сынок, да кому я такой нужен, я никто, я бомж! Я же сам на себя не похож, она меня и не узнает… – невнятно промычал он сквозь слезы. – У меня денег нет даже одежду себе купить!
Я почувствовал, что еще немного – и тоже зареву, до того мне стало его жалко.
– Пап, ну что ты, там, куда мы с тобой отправимся, деньги не нужны! Там есть всё и за это не надо платить! – выпалил я.
– Это как так? – от удивления он даже перестал плакать. Я понял, что слишком забегаю вперед и слегка сбавил обороты.
– Ну… почти не нужны, – я улыбнулся ободряюще. – Да ты сам скоро всё увидишь и поймёшь. Собирайся!
Отец немного приободрился, из его взгляда исчезло выражение унылой безысходности. Он подошел к шкафу, распахнул скрипучие дверцы и стал рыться на полках, тщетно пытаясь найти что-то приличное из одежды. Вещей в шкафу было немного, да и те пребывали в плачевном состоянии – нестиранные, мятые, скомканные… Чтобы не смущать его, я продолжил беседу.
– Ну что, пап, судя по всему сегодняшний день кардинально изменит твою жизнь…
Отец выглянул из-за дверцы шкафа.
– Эх, сын, если бы это было так! Я бы все отдал, чтобы что-то изменить… хотя… ты сам видишь… у меня ничего и нету! – и он беспомощно развел руками.
– Да не надо ничего, пап, что ты! Ты нужен просто как человек, мне, маме, всем нам!
У него опять стали наворачиваться слезы. В сущности, его можно было понять. Для немолодого одинокого человека, давно потерявшего надежду на лучшее будущее, это было сильным потрясением – вдруг, откуда ни возьмись, к тебе заявляется сын, которого ты никогда не видел, и грозится тебя забрать в какую-то неведомую новую жизнь…
Он немного успокоился, надел какую-то рубашку в зеленую клеточку и старые джинсы, затем посмотрел на меня и сказал:
– Ты знаешь, Джорги, я страшно рад, что ты сегодня позвонил в мою дверь. А то я уже чувствовал, что ухожу, что пора мне уже, задержался я тут на этой земле…
– Пап, а я готовился к этой встрече! Мы все к ней готовились, вся наша семья…
– Семья? А что, у вас большая семья? – спросил он.
– Ну, достаточно большая. Ты знаешь, у меня есть сводный брат.
– Да-да, я что-то такое припоминаю, – он потер лоб. – А как его зовут?
– Ильдар, – ответил я. – Он веселый такой и музыку пишет…
Я еще что-то рассказывал ему о нашей семье, а сам в это время напряженно думал, как обставить всю эту ситуацию с телепортом. Выглядел он, прямо скажем, крайне непрезентабельно – небритый, растрепанный, наверняка давно не мылся… Мелькнула мысль: а не переместить ли мне его сперва на Землю в параллельной реальности, ну, чтобы без людей… Походить бы с ним спокойненько по магазинам, переодеть, помыть, накормить, прогуляться, всё ему рассказать… а уж потом – на Станцию. Так сказать, при полном параде…
Я уже почти утвердился в этой мысли, но тут вмешался Тар-5.
– Капитан, я вам крайне не рекомендую заниматься телепортами с вашим отцом! – отчеканил он строгим тоном.
Я встрепенулся и спросил:
– Да? А почему?
– Потому что ваш отец не имеет вспомогательного оборудования. У него нет основного импланта, поэтому, перемести вы его в свою реальность, он там сразу погибнет от кровоизлияния в мозг. У него полностью разрушится ДНК. Та капсула, что я вам дал, сможет продлить его жизнь на 15, максимум на 20 минут. Этого времени хватит только чтобы доставить его в медотсек.
– Я понял, Тар-5. Спасибо, спасибо тебе, что предупредил! – я запоздало ужаснулся, поняв, что мог вместо спасения ускорить папину смерть. Счастье, что Тар-5 успел вовремя!
– Капитан, не стоит благодарности. Не забудьте про капсулу слежения, которую я вам дал, и пожалуйста, помните: телепорт только на Станцию и больше никуда! Здесь мы приведем его в порядок, а потом можете телепортироваться куда пожелаете.
– Да-да, дружище, конечно, нет вопросов!
Я сосредоточился на разговоре с Тар-5 и не заметил, что отец смотрит на меня расширенными от удивления глазами.
– Сынок, ты опять по телефону с кем-то говорил?
– Да, пап, по телефону звонок был, извини, что не предупредил – поспешно ответил я.
– Да нет, ничего, все нормально… – в голосе отца послышалось сомнение, но он больше ничего не спросил.
– Знаешь что, а давай-ка мы с тобой в парикмахерскую закатимся? Ты уж извини меня, пап, но… вид у тебя такой… непрезентабельный. Не обижайся, но факт есть факт! А ведь нам с мамой ещё надо увидеться! Не знаешь тут поблизости цирюльню какую-нибудь подходящую?
– Да ничего, сын, не извиняйся, все правильно ты говоришь. Самому стыдно, что довел себя до такого состояния. Знал бы, что ты ко мне в гости зайдешь, так хоть в порядок бы себя привел… Да, есть у нас тут на углу парикмахерская. Правда, я давно там не был, может, она уже не работает? Сейчас так быстро все меняется…
– Ну давай сходим, посмотрим.
Мы с ним окончательно собрались и вышли из дома. После затхлой духоты его квартиры воздух на улице показался мне упоительно свежим. Вдруг отец робко тронул меня за руку и спросил:
– Послушай, сынок, а ты не мог бы мне немного денег одолжить? Мне надо за квартиру заплатить, а нечем. Боюсь, как бы не выселили меня…
Я легонько пожал его ладонь и ответил:
– Конечно, папа, какой может быть разговор, я тебе дам, сколько ты скажешь! –Мне пока не хотелось забегать вперед и что-то объяснять, я просто с ним согласился. Он явно оживился после моего согласия, и мы бодрым шагом двинулись вдоль по улице. Минут через 15 мы перешли на противоположную сторону, свернули в тихий переулок и почти сразу увидели парикмахерскую, которая располагалась на первом этаже большого серого дома, выполненного в стиле 19 века. Мы уже подходили к крыльцу, как вдруг отец спросил:
– А почему ты маме по телефону сказал, что я в девяностых живу? А ты разве сейчас не в девяностых?
Я слегка растерялся от его каверзного вопроса и чуть не споткнулся на ступеньках.
– Конечно, пап, я тоже в 90-х, а как же иначе? – я не стал его вводить курс дела, надеясь, что мне удастся его переместить без этих разговоров о параллельных реальностях, – Просто я так о нашем времени говорю – 90-е… хорошее время, правда? – спросил я, пытаясь увести разговор от рискованной темы.
– Да чего ж хорошего-то! – в сердцах махнул он рукой. – Работы нет, денег нет, за ценами не угнаться… Всё развалилось, остались тут одни предприниматели да бывшие инженеры… Вот и я тоже – инженер, а никому не нужен!
– Да, и не говори! Ну, у меня-то дела немного получше… – сказал я машинально, опять возвращаясь мыслями к нашей с ним предстоящей совместной телепортации.
Дам ему капсулу – маячок слежения и произведу телепорт сам, ничего ему не рассказывая. Потому что неподготовленный человек, получив информацию, которую я мог бы ему рассказать, наверняка решит, что я спятил, сразу насторожится и потеряет доверие.
Поэтому я решил не рисковать. У меня постепенно созрел план, как всё осуществить максимально спокойно и естественно.
Мы зашли в парикмахерскую. Нам повезло, народу почти не было, и нас сразу проводили к свободному мастеру. Я попросил парикмахера привести отца в порядок по всем статьям – побрить его, вымыть голову, сделать стрижку, заняться ногтями. Оставил 100 долларов в залог, пообещав расплатиться местной валютой по возвращении, а сам решил прогуляться по окрестностям, в частности, дойти до ближайшего обменника.
Парикмахер не возражал, и, усадив отца в кресло, стал над ним колдовать. Я не спеша вышел из парикмахерской, огляделся, и решил выдвинутся в сторону самого центра города, прогуляться и заодно поменять валюту. Минут через 10 размеренного шага я добрался до пункта обмена, который заприметил на противоположной стороне улицы. Контора была как всегда в своём стиле, минимализм на лицо, комнатушка в которую помещался только один человек и окошко. Мне поменяли какое-то количество денег из полученных на Станции. Было у меня некоторое опасение, что доллары окажутся-таки фальшивыми, но оно оказалось напрасным. Деньги были настоящие.
Минут через 40 я вернулся за отцом. Мастер уже заканчивал свою работу.
Наконец он встал с кресла, посмотрелся в зеркало, помотал головой…
– Не узнаю себя! – медленно произнес он, разглядывая себя со всех сторон. Я тоже с трудом его узнал. Вместо неопрятного похмельного маргинала передо мной стоял симпатичный пожилой мужчина вполне благопристойного вида. Гладко выбритое лицо, аккуратная стрижка с пробором, приятный ненавязчивый парфюм… Одежда, конечно, оставляла желать много лучшего, но – не все сразу.
С волосами и лицом разобрались, теперь ему надо было заняться телом. Другими словами, помыться. Возвращаться в пыльную и душную квартиру я не хотел и очень кстати вспомнил, что когда-то в этом районе имелись приличные бани.
– Папа, а как насчет в баньке попариться?
– Ммм… Я не возражаю! Бани здесь есть, недалеко, вот как раз через два квартала. У меня просто не было денег сходить туда, удовольствие-то не из дешевых! – заметил он.
– Ну, пусть это тебя не беспокоит. У меня денег хватит. Пойдем, папа, прошу тебя!
Минут за 15 мы добрались до нужного места. По пути я с умилением вглядывался в знакомые улицы, предаваясь приятным воспоминаниям о своей молодости…
Бани располагались в небольшом двухэтажном домике, на удивление хорошо отремонтированном. По-видимому, у хозяина банного комплекса дела шли неплохо. Здесь был общий зал с парилкой, но за дополнительную плату можно было арендовать и индивидуальную кабинку с ванной, чтобы помыться спокойно.
В киоске при входе продавались всевозможные банные принадлежности. Я купил все необходимое – большое банное полотенце, мочалку, мыло, шампунь, – сложил все это в большой пакет с изображением Мойдодыра из детской сказки и оплатил отдельное помещение с ванной.