Туманы Ричмонда

– Где я, а где твои колени. Тем не менее джентльмен после такого пригласил бы даму в ресторан. Тем более что ты обещал.

– Конечно, приглашаю. Давай прямо сегодня?

– Давай.

Ева вытащила какие-то бумаги.

– Так что ты нашла?

– Пока что немного. Двадцать лет назад в Стэнфорде работал профессор истории из Израиля Моисей Мидбар. Он пропал, как будто испарился. Просто однажды не появился на лекции. В его квартире все вещи были на месте, было такое впечатление, что он вышел куда-то ненадолго. Вот заметка из газеты. Ева протянула мне пожелтевший лист газеты. Я пробежал глазами статью. Она была короткой, и, кроме нескольких несущественных подробностей, не добавляла ничего к рассказу Евы.

– Думаешь, это тот Моисей?

– Очень вероятно. Возраст подходящий.

– А откуда у него могла быть монета?

– Не знаю, но он же историк из Израиля. Так что возможность получить её у него были.

– Это всё, что ты нашла?

– Пока да. Но где-то в Стэнфорде должен был остаться его архив. Я пытаюсь его найти.

Мне не было смысла ехать домой, а потом на встречу к Еве вечером. Слишком много времени пропало бы в пробках, поэтому я спросил: «Не пойти ли нам в ресторан прямо сейчас и какую кухню она предпочитает». Ева ответила, что, в принципе, ест всё, и выбор за мной.

Я предложил поехать во французский ресторан в соседнем городке Mountain View. До него было всего минут десять на машине. Ева с радостью согласилась, но попросила вначале заехать к ней домой, чтобы переодеться. На мои уверения, что она и так прекрасно выглядит, ответила, что поход во французский ресторан – хороший повод надеть новое платье.

Её квартира находилась недалеко. Ева пошла переодеваться, а я остался в гостиной. По деталям было очевидно, что хозяйка квартиры въехала недавно и ещё полностью не обжила новое жильё, но тем не менее уже возникало ощущение уюта. Мебель стояла современная, но очень удобная, во всяком случае из кресла не хотелось вылезать. Цвета в квартире преобладали нейтральные, не раздражающие и тёплые.

На стене висела репродукция какой-то картины, которая словно состояла из двух частей. С правой стороны был изображён яркий пейзаж, полный жизни, с пышной природой и голубым небом. Пейзаж с левой стороны – диаметральная противоположность: мрачный и дикий, с искривлёнными ветками деревьев и острыми гранями камней. Эти два мира были разделены глубокой пропастью, на дне которой пенился бурный поток. Через пропасть вёл узкий каменный проход. С правой стороны он начинался от каменной арки, из которой бил свет. Арка выглядела как вход в чудесный, солнечный мир.

В левой части картины виднелся ещё один вход, который производил нерадостное впечатление. Он выглядел как пещера, в которой полыхали языки пламени. Можно было представить, что внутри находится жерло вулкана, но также пришла ассоциация, что это вход в ад. Поймав себя на этой мысли, я заметил маленькие, нагие фигурки, переходящие пропасть по каменному проходу из правой, солнечной стороны в тёмную. Их трудно было разглядеть, но от них веяло безнадёжностью и отчаянием. Я начал догадываться, о чём эта картина.

Ева не заставила себя долго ждать. Она так преобразилась, что в ней невозможно было узнать ту девушку «синий чулок», какой она мне показалась при первой встрече. Элегантное вечернее платье спускалось чуть ниже колен и прекрасно подчёркивало её стройную фигуру. Ева повернулась вокруг себя и спросила

– Ну как?

– Мне нравится. Деньги не зря потрачены.

– Ты очень романтичен, – улыбнулась Ева.

– Я говорил, что давно потерял форму. Начну практиковаться, оттачивать забытое мастерство.

– Я в тебя верю!

Развеселившаяся Ева быстро надела туфли, и мы поехали в ресторан. Было ещё рано для обеда, поэтому из шести столиков был занят только один.

Я был здесь всего лишь раз до этого, года три назад, когда мы с Лилит ехали покупать Булгакова – трёхмесячного котёнка. Тогда у нас была полоса хороших отношений, и Лилит хотела ребёнка, я – нет. Как говорится, сошлись на коте. Женщина, которая продавала котёнка, жила на южном краю Кремниевой долины, в маленьком городе с подходящим названием Los Gatos.[5 - Los Gatos (исп.) – кошки, коты] По дороге мы останавливались пообедать в Mountain View.

С тех пор маленький, уютный, с чёрно-белыми фотографиями Парижа на стенах и старомодной мебелью ресторан не изменился.

Когда за столиком мы обсуждали список вин, к нам подошёл чуть полноватый, среднего возраста официант с ранней лысиной, которую он старался прикрыть зачёсанными на лоб волосами. Обратив внимание на Еву, он весь расплылся от удовольствия, и сказал что-то по-французски. Я ничего не понял, а Ева засмеялась и ответила:

– Нет, я не француженка.

– Извиняюсь, я обычно не путаю. Что будете пить?

– Мне бокал шардоне, вот этого, из Сономы, – заказала Ева.

– Замечательный выбор, – заметил официант.

– Я буду бокал бордо, – я показал на название вина в списке.

– Вы никогда не ошибётесь, заказав французское, – самодовольно произнес официант и отправился за вином.

Ева поднялась, пояснив, что ей надо отойти на пару минут. Вскоре пришёл официант с бокалами.

– Начнёте с закусок?

– Нет, мы сразу закажем главные блюда.

– Что вы будете?

– Мне говядину бургиньон.

– А вашей жене?

– Она будет вот эту рыбу.

– Отлично.

Когда Ева вернулась, я обратил внимание, что она подкрасила губы помадой и поправила причёску.

– Я заметил у тебя на стене в гостиной картину.

– Понравилось? Это «Изгнание из рая» Томаса Коула.

– Художника я, конечно, не знал, но о сюжете догадался. Почему ты выбрала эту репродукцию?

– Меня эта история интересовала с детства.

– Почему?

– Мне кажется, что это очень глубокий по содержанию миф. Ты его знаешь?

– В принципе, все это знают. Бог запретил Адаму и Еве есть плоды с Древа познания, но дьявол в образе Змия соблазнил Еву попробовать, и разгневанный Бог выгнал их из райского сада.

– В общем, правильно, но это на уровне сюжета. А как ты думаешь, что символизирует эта история?