Последнее дело Ключника

– Можете мне поверить!

– Попробуем, – произнёс Сундук. – Но, если ты что-то напутал, мы навестим тебя ещё раз.

В это время Чика подошёл к консьержу, у которого при его приближении началась мелкая дрожь.

– Да не трясись ты, – сказал бандит и засунул в нагрудный карман его пиджака две пятитысячные купюры. – Это тебе за молчание и за беспокойство.

– А мне?! – воскликнул Крючковский, видя это.

– Обойдёшься, – беззлобно ответил Чика и повернулся к своему приятелю. – Послушайте, коллега, мне начинает надоедать этот меркантильный юмор данного гражданина.

– Зачем тебе деньги, адвокат? – произнёс Сундук. – Ты ведь всё равно про нашу встречу никому не расскажешь.

После этих слов он резко взмахнул рукой, и Аркадий Исаакович перевернулся на пол вместе со стулом.

– Спасибо, коллега, – невозмутимо сказал Чика и повернулся к Крючковскому. – Ещё что-нибудь вспомнил? Ты сейчас должен был это сделать.

– Я знаю, что Бизон «подогревал» Ключника в тюрьме, – выдохнул из себя адвокат, вставая с пола и морщась от боли. – Он даже выбил ему отдельную камеру, чтобы с Ключником ничего случайно не произошло.

– Бизон надеется получить свои деньги обратно, – понимающе кивнул Сундук. – А с трупа денег не получишь.

– Конечно, – подтвердил Аркадий Исаакович, садясь на стул как ни в чём не бывало. – Представляете, сколько процентов накапало за два года.

Бандиты опять переглянулись.

– Всё ясно, – сказал Чика. – Я думаю, что условия игры ты понял: ты держишь язык за зубами и остаёшься здоровым и красивым.

– Если что-нибудь не так, то мы вернёмся, – добавил Сундук.

– Я всё понял, – ответил Крючковский, который уже ясно осознал, что денег он здесь всё равно не получит. Главное в этой ситуации было остаться живым, а денег можно заработать и в другом месте.

– Прощай, адвокат, – произнёс Чика. – Побудь здесь минут пять, будь добр. Потом освободишь консьержа и иди домой.

Оба бандита вели себя очень спокойно и естественно, поэтому Аркадию Исааковичу больше не хотелось с ними спорить. Они вышли из комнаты, потом вышли из подъезда и подошли к чёрному фургону с надписью «Грузоперевозки» на борту.

– Что будем делать? – спросил Сундук, садясь за руль. – Позвоним американцу?

– Сначала пробьём по базе эту Валентину Строеву, – ответил Чика, присаживаясь рядом. – Я думаю, что мы её быстро найдём. Не так уж много женщин с ребёнком с таким именем в нашем городе.

– А Ключник-то красавец, – сказал Сундук. – Завёл себе бабу, о которой никто не знает.

– Он не хотел навлечь на неё неприятности.

– Точно, – подтвердил Сундук. – Интересно, шеф на нас не обидится, когда узнает, что мы выполняем просьбы американца.

– Тебе не всё равно? – усмехнулся Чика. – Ведь американец платит намного больше.

– Это факт.

Бандиты засмеялись. Сундук завёл машину, и фургон выехал со двора.

– Нам ещё на Арбат заскочить надо, – вспомнил Сундук.

– Успеем, – кивнул Чика.

А Крючковский, как было приказано, через пять минут развязал консьержа, успокоил его как мог, поднялся к себе домой и сразу открыл бутылку коньяка. После двух бокалов он окончательно успокоился и начал искать номер телефона Валентины Строевой, чтобы её предупредить, но не нашёл.

«В конце концов, это не моё дело», – подумал адвокат.

И уже на следующий день он выкинул эту историю из головы. Он всегда так делал, когда понимал, что в таком деле нельзя заработать хоть какую-то копейку.

***

(этим же вечером, чуть позже)

Владимир Журавлёв по прозвищу Вован, высокий грузный мужчина лет тридцати пяти с круглым лицом и большим животом, вышел на улицу и с наслаждением вдохнул полной грудью свежего воздуха. Наступил прекрасный тёплый вечер, но было ещё совсем светло. Лето вступало в свои права.

Ещё одна скучная смена закончилась, подумал он. Сейчас бы пивка, с тоской подумал Журавлёв, но денег не было. Впереди было два выходных, но зачем они нужны, если даже пива выпить не на что. В ювелирном магазине, где он работал охранником, платили копейки, и Вован, глядя на драгоценности, лежащие на витринах, постоянно думал про себя о том, что его зарплата могла бы быть побольше, примерно раза в два.

Журавлёв работал охранником не от хорошей жизни. Когда-то давно он занимался вольной борьбой, и ему прочили большое будущее. Но на одном из соревнований Вовану серьёзно повредили руку, и спорт пришлось бросить. С этого времени жизнь пошла под откос. Он работал то грузчиком, то охранником и не мог окончательно определиться в жизни. Начал выпивать и часто менять место работы. Вот и сейчас Вован уже знал, что скоро уволится из этого магазина. Но сейчас он думал только о том, где достать денег на выходные, и ни о чём другом.

«Придётся опять у кого-то занимать», – тяжело вздохнув, подумал он и побрёл в сторону метро.

– Эй, кореш! – вдруг раздался сзади громкий голос.

Журавлёв оглянулся. К нему шли два парня в чёрных футболках. Обоим не вид было лет по двадцать семь, оба были приземистые, небольшого роста, но с развитыми как у культуристов мускулами. Они были очень похожи друг на друга, только один был блондином, а второй брюнетом. И ещё у второго срослись брови не переносице, отчего его лицо становилось похоже на страшную маску.

– Ну, ты чего, братан?! – воскликнул блондин. – Друзей не узнаёшь?!

– Мы знакомы? – угрюмо спросил Журавлёв.

– Конечно! – ответил второй парень. – Костян нас познакомил.

– Костян? – Вован наморщил лоб, усиленно вспоминая, кто такой Костян.

– Не напрягайся, – посоветовал белобрысый. – Третьим будешь?

– Я сегодня пустой, – с сожалением произнёс Журавлёв и тяжело вздохнул.

– Не беда, – успокоил его брюнет со сросшимися бровями. – Сегодня мы тебя угостим, а завтра ты нас.

– Согласен! – сразу повеселел Вован. Он тут же перестал думать о том, кто такой Костян. И ему сейчас было уже всё равно, кто стоял перед ним и откуда эти ребята знали его имя.

Через два часа они всё ещё сидели в ресторане. Вован порядком набрался и не замечал, что два его новых приятеля подливали себе в стаканы колу вместо бурбона.

– Так ты говоришь, что пульт сигнализации находится прямо у двери чёрного входа? – спросил Чика.

– А ты говорил, что дашь мне денег, – ответил охранник магазина. – По-моему, сейчас для этого самое время.