Бессмертные

Когда Руин говорил таким тоном, ему невозможно было противиться, и Дэйн молча кивнул. Вслед за тем молодой маг обратил свой взор на сестру, и тьма его взгляда показалась ей обжигающей, как сердцевина самого небесного светила. Принцесса втянула голову в плечи, как черепашка.

– Раздевайся, – бесстрастно приказал старший брат.

Моргана не ожидала ничего подобного. Сперва она подумала, что ослышалась, потом – что это шутка. Но Руин смотрел на нее без улыбки, и не просто смотрел – он ждал, когда девушка исполнит приказание. Она побелела и молитвенно сложила руки. Принцесса не могла произнести ни слова – горло снова перехватил спазм.

– Делай, – повторил принц. – Не заставляй меня повторять. Быстрее.

Ей стало страшно. Но не повиноваться было еще страшнее. Близкая к обмороку, девушка разделась, пытаясь прикрывать ладонями дряблое тело в жирных складках. Младший сын властителя отвернулся, как только она распустила шнуровку платья – не потому, что зрелище было ему так уж неприятно, а потому, что застыдился, да и сестру не хотел смущать. Но тут безжалостный брат перевел взгляд и на него. Показал на Моргану.

– Свяжи ее.

– Руин, о чем ты говоришь?

– Свяжи.

– Руин, я…

– Делай, что сказано. Руки и ноги. Возьми ее пояс и шнур от балдахина. Связывай и держи ее.

Что было потом, Дэйн почти не запомнил. Кажется, он держал связанную сестру за плечи, а она рвалась с необычайной, неправдоподобной силой и так громко выла – то ли от боли, то ли от испуга – что скоро Руин не выдержал и заткнул ей рот свернутым шарфом. Что делал старший брат, Дэйн не запомнил тоже. Кажется, просто прикладывал правую ладонь к обнаженному телу Морганы то там, то там. Пальцы его рук светились, правая – особенно, и каждый раз девушке становилось плохо. Сперва она еще пыталась кричать, а потом затихла, и лицо у нее стало сонное, равнодушное, будто одурманенное.

Грудь принцессы ходила тяжело и медленно. В кляпе больше не было нужды, и Дэйн даже потянулся вынуть его, но не смог донести руку. Зрение шалило, близкие предметы казались далекими, далекие наплывали, и подросток узнал состояние магического истощения. Должно быть, брату он понадобился не только для того, чтоб держать несчастную сестру, но и для самого магического действия, как источник энергии. Что ж, человек – отличный проводник для заклинаний.

Дэйн нисколько не злился за это на Руина, наоборот, радовался, что смог помочь, но теперь он чувствовал себя таким слабым, таким усталым, как никогда в жизни. Это было особенное чувство усталости, когда не видят глаза, не слышат уши, притупляются тактильные ощущения, а об остальном и говорить незачем. С трудом фокусируя зрение на Моргане, младший сын правителя мог разглядеть только маленький участок кожи, где медленно бледнело и выцветало лиловое пятно синяка, да Руина, пошатывающегося, но все-таки стоящего на ногах.

Наверное, надо бы убрать с сестры руки и добраться до кровати… Или хотя бы поудобнее устроиться на ковре. Дэйн понимал это и несколько раз принимал решение шевельнуться, но каждый раз почему-то ничего не делал. Мысли ворочались в его голове медленно, как валуны в лаве, пережевываемые адским жаром. Сперва он подумал о том, что Моргана, кажется, спит, потом – что надо бы задернуть шторы, поскольку свет слишком ярок. Потом – что Руин каким-то образом двигается, хотя по логике должен бы лежать пластом, как Дэйн, и даже скорее, чем Дэйн, потому что он не просто тратил силы, он еще и колдовал.

Но Руин двигался. Пусть и держась за стену, но двигался. Он задернул шторы – скудный вечерний свет резал ему глаза, будто ножом – стащил горячий гематитовый браслет с правого запястья и бросил на пол. А потом стащил с сестры Дэйна и приложил пальцы к его шее. Проще, конечно, было проверить его состояние магией, но о какой магии могла идти речь после такого. Старший из троих и сам не знал, на чем он держится.