Враг генерала Демидова. Роман

– В общем-то, папа назвал меня Жанной… А Джан… Поэт один придумал… для рифмы… Приклеилось…

Инин качнул головой.

– Неплохой поэт, судя по всему…

– Очень хороший, – грустно улыбнулась Джан.

– Имя вам удивительно подходит… – воскликнул барон де Луазон. И тут же вскинул обе руки, как дирижер, начинающий концерт, – Я хотел бы выпить за вас, прелестная Джан!

Демидов хотел что-то сказать быстро и резко, но барон предупредил его замечание.

– Вы позволите, мой генерал?

И генерал только вздохнул.

– Отчего же нет? Выпьем за победу, за Джан, за всех нас, товарищи…

Луазон прищелкнул пальцами, подав знак буфетчику, а тот уже держал наготове бокалы с искристым вином…

Барон поднял бокал…

Зазвенел хрусталь. Генерал, Инин, Джан – все дружно выпили и улыбнулись друг другу.

Луазон скривился после первого же глотка.

– Как вы можете пить эту кислятину! – и закричал буфетчику, – Казимир, тащи шампанское! Я знаю, подлец, у тебя есть. Под прилавком.

Буфетчик укоризненно покачал головой, но через секунду… Выстрелила в потолок пробка, в сверкающих бокалах вспенилось игристое.

– Трофейное… Вдова Клико… Для особого случая берег, товарищ барон, – кричал Казимир барону.

– Мерси, мой друг! Сегодня такой случай!

Бертран протягивал бокалы Демидову, Джан, Инину. Девушка всплеснула тонкими руками.

– Ах, Бертран, какой же вы смешной…

– Я смешной… Но почему?

Инин басил, оттесняя плотным телом француза подальше от заметно мрачневшего Демидова. И одновременно старался вежливо не повернуться к командующему профилем.

– Смешной, смешной. Джан, скажу вам по секрету – барон таскает на рынок свои голландские рубашки. Скоро дело дойдет и до панталон.

– Лучше я останусь без панталон, чем мы в такой день – без шампанского!

И вновь задорный, искренний смех…

Джан смахнула кулачком влагу с глаз, лукаво улыбаясь, и неожиданно…

…вздрогнула. Словно электрический разряд пронизал ее. Она повернула голову, и в простенке, на галерее увидела – Конина…

Бокал с шампанским упал из ее рук…

Демидов обнял Джан за плечи, заглянул в бледное лицо

– Джан, что с тобой?

– Нет… ничего… голова… закружилась… душно… прости…

Джан выпрямилась, поправила на плечах шаль, отстранилась от Демидова.

Она обернулась и посмотрела вновь туда, где только что увидела Конина. Но там мирно беседовал с седовласым литовцем, вручавшим генералу ключи от города, смуглый горбоносый майор.

Глава восьмая

Вильно. 1944 год, август

Конин шел по галерее – двери на балкон были широко раскрыты, из зала доносился мерный, как рокот моря, шум голосов.

– Далеко собрался, капитан?

У входа на балкон щурился, заложив руки за спину, уже знакомый Конину бдительный лейтенант Шилов.

– В чем дело?

Шилов раскрыл кулак. На его ладони, как по волшебству, появилась красная книжечка.

– Лейтенант Шилов, Владимир Петрович, контрразведка, – прочел вслух Конин.

– Майор Агапов.

Конин повернул голову – смуглый майор прожигал взглядом спину.

– Позвольте с вами побеседовать, товарищ капитан. Пройдемте.

Шилов и Агапов, словно под конвоем, повели Конина с галереи.

Нет, это была не борода, а просто кусок какой-то пакли. Вот в Большом – там бороды так бороды. Чесаные, гладкие, шелковистые. Мазнешь клеем по подбородку, положишь на него такую замечательную бороду – и хоть в костромской лес поляков за нос водить, не то что на сцену. Ивана Сусанина в такой бороде легко представлять. Чувствуешь душу народную всю ширь да мощь, да удаль русского характера. А с этой бороденкой – дрянь. Никакого подкрепления для творчества. Талантом только и спасайся.

Оперный бас Яхонтов отшвырнул бутафорскую бороду. Дунул под нос, засопел. С усами – тоже никакого порядка. Один отклеился. Яхонтов увидел в зеркале испуганное лицо пожилой гримерши.

– Сейчас поправим, пан Яхонтов, – с сильным польским акцентом пропищала гримерша, но бас величественно отстранил ее могучей рукой, пророкотал, скорбя.

– Изыди. В таком виде бессмертного князя Игоря представлю!

И придвинул к себе литровый графинчик.

– Нет! – завопил за спиной баса плешивый администратор, – Юрий Дормидонтович, умоляю, скорее, публика горит!