«Всё возможно, но так не бывает…» 300 стихотворений

Дамы без мужей

Бессмертные уже.

А если дама с мужем,

Её срок жизни сужен.

Одним побыть на деле

Пользительно для дам:

Свой жизни срок не делят

С мужьями пополам…

78. «Гению законы не надобны…» (ироничное)

Гению законы не надобны

С юридической в них интригою.

Закон нужен бездарю слабому

Защититься от бездаря сильного.

Есть у гения во зле индульгенция

И лицензия на убийство.

На закон может он опереться

Для потехи на публику чисто.

Властен над ним без сомнений

Один лишь закон исконный:

Гений поэтому гений,

Что он нарушает законы.

И Дантес, застреливший Пушкина,

И Лермонтова убивший Мартынов

Будут разных злодеев пуще

И во все времена постылыми.

Ну, а станут судом оправданы,

Значит свет захватили серости.

И мир духа с богатыми кладами

Растворится во тьме неизвестности.

Посему, не тревожьте гениев -

Герострата не снищете славы.

И спокойно живите в тени их,

И своим довольствуйтесь малым…

79. «Долгий разговор – многие слова…» (лирика)

Долгий разговор – многие слова.

Продолжать его не видим смысла.

Всё, что надо, сказано сперва,

В трубке недосказанность повисла.

И чем дальше, тем трудней прервать,

Батарея и баланс пока не скисли,

Оправданий и упрёков гвалт,

Выраженья подбирать и мысли.

Безлимитно можно помолчать

По беспроводному интернету,

Наложить на рот себе печать,

Прикусить язык и кануть в лету.

Только в бездне снова мир возник,

И покуда в нём не стёрся в пыль я,

Задрожит от голоса кадык,

Брызнет речь из рога изобилья.

Станут тыкаться слова, как в темноте

Ищут руки в доме выключатель,

Чтобы свет зажечь, найти постель,

И тебя в ней в шёлковом халате…

80. НА ВОДОХРАНИЛИЩЕ В ДУБНЕ (лирика)

Сподоблюсь поехать на

Край света однажды,

Всех ближе будет Дубна

Из света краёв не вражьих.

Там на мыске востроносом

Жёлтый торчит маячок.

Дойдёшь и задашься вопросом,

Куда же двигать ещё?

Впереди меня Море Московское,

Но я по нему не потопаю.

Мысок в нём выглядит горсткою

Земли первой после Потопа.

Сзади памятник Ленину

Высотою в пять этажей.

Плотина волну гонит пенную

На московско-тверской меже.

Сбоку впадает в Волгу

Канал имени Москвы.

Туда возвращаться нет толку,

Я только оттуда приплыл.

Здесь он, мой кончик света,

На этом узком мысу.

Так будет целое лето,

Частично в осень, в весну.

Я буду сюда возвращаться

Набраться космических сил,

В разные подпространства

Я вход тут почти открыл.

Шаг вправо – и я уже в Индии,

Шаг влево – и я на Луне.

Только меня и видели

На тёмной её стороне.

Здесь я рассыпаюсь на атомы,

Тут мой ускоритель частиц.

Под маяком запрятаны

Константы всех единиц.

Вбирает в себя расстояния

Водных просторов ширь,

А квантовая постоянная

Боль превращает в пшик.

А спросит кто, как величать-то,

С апломбом скажу, свысока:

«Зовут меня Игорь Курчатов!»

Хоть Карпов я. Но тоже И.К.

Собою я стану лишь затемно,

Домой обернувшийся поздно.

Сложусь по новой из атомов,

С электрички сойдя в Лианозово…

81. «На коленях у Паустовского…» (ироничное)

На коленях у Паустовского

В детстве я не сидел.

По головке ладонью плоскою

Он гладил меня, а я бздел.

Я от страха зубами клацал

Даже, когда подрос,

Вспоминая сухие пальцы,

СиранОдебержерАковский нос.

От его поджарой фигуры

Дрожал я натурой всей.

Мне в деятеле культуры

Виделся из сказок Кащей.

Я кушал из вазы конфетки,

Плюшки, и всё подряд.

И брал под прицел меня цепкий,

Язвительный, умный взгляд.

Пузатый, медный и редкий

На столе пыхтел самовар.

Попугай обзывался из клетки,

Мудрый ворон каркал: «Карр! Карр!»

Не вставал Паустовский с кресла,

И в цветастый клетчатый плед

Закутаны были чресла,

Похожего на скелет,

Болеющего человека,

Который подняться не может.

Прошла половина века,

Как нет его. И что же?

В планшете у меня шеститомник,

Изданный в 57-м.

Дощатый в Тарусе домик

И помню Паустовского в нём.

Как по глупой моей головке

Он провёл однажды рукой.

И жизни коварной уловки

Не властвовали надо мной…

82. РИГА В ЛИГО (лирика)

Старая Рига. Жара. Полдень. Лиго.

Центр вымер на день выходной.

Все убежали за город лихо,

И Вецрига осталась со мной.

Домская площадь. Яуниела.

Булыжники на мостовой.

Ты бы чего-нибудь выпила-съела:

Не меня. По меню. Не со мной.

Солнце на небе, а в окнах осколки

Солнечного янтаря.

Улочки Риги, как кривотолки

Про нас: без тебя, без меня.

Ты ходишь по Риге в лёгоньких кедах,

Походкой летучей маня.

И нет никого обо мне поведать,

И тебе невдомёк про меня.

К ночи ты будешь со всеми теми

(И будут костры пламенеть),

Кто ищет цвет папоротника в темень,

Венок свой сплетёшь не мне.

А Рига по-старчески плюхнется в кресло

И станет дремать в тишине,

Сквозь щели ставен, из тени навесов

О тебе шушукать и мне.

И слухи родятся истины вместо,

Что в Риге в Лиго, средь бела дня,

От жениха сбежала невеста,

Под ним разумея меня…

Примечания:

1.  Лиго – латышский народный праздник, аналог нашего Ивана Купала

2. Вецрига – Старая Рига по-латышски

3. Яуниела – популярная улочка в Старой Риге, известная многим, как Бейкер-стрит в

Лондоне, и как Цветочная улица в Берне из "17-ти мгновений весны". Одним своим

концом выходит на Домскую площадь

83. ОСВОБОЖДЕНИЕ БЕЛГОРОДА (гражданская лирика)

Люди притихли в подвале.

Снаряды рвутся снаружи.

Огонь пулемётов шквальный

Пока их не обнаружил.

Мальчики, девочки, мамы,

Бабушки, дедушки, тёти

Сидят, ждут финала драмы

Оккупации на излёте.

Немного, и в прошлое канут

Дроби чужих сапог,

Слова, как выстрелы, «Ахтунг!»

Как виселицы, – «Хенде хох!»

Но их обнаружил немец

Со «шмайссером» наперевес.

Он мрачный, в угрюмом штальхельме,

Зачем-то в подвал полез.

Пыльным и тонким лучиком

С ним с улицы свет проник.

И дуло «шмайссера» вдумчиво

Смотрело на всех внутри.

И что оно думало, дуло?

Что зрел в них немецкий глаз:

Не фото ль его всколыхнуло

Фройляйн своей анфас?

Может видел он старую муттер,

И была о ней память свежа?

Секунды сложились в минуту,

И он на курок не нажал.

Дух рока витал над всеми,

И даже звук боя исчез.

Молчали и люди, и немец

Со «шмайссером» наперевес.

Смотрели в упор друг на друга -

Толпа и немецкий солдат.

И не было в ней испуга,

И он повернул назад.

Окинул прощальным взором

Женщин, детей, стариков.

Буркнул чего-то, и споро

Вышел, да был таков.

Случилось всё в августе дело,

Два года, как шла война.

Так мама моя уцелела.

А после меня родила…

Примечание.

1. Штальхельм – немецкая пехотная каска

2. Муттер (нем.) – мама

84. НА ИССЫК-КУЛЕ (ироничное)

Стою на Иссык-Куле,

А с озера дует бриз.

В улыбке расширю скулы,

Сощурю глаза, как киргиз.

Солиден, по сажени плечи,

А выгляжу, словно болтун.

Кричу, кого глазом замечу,

«Салам!» и «Джакшы кюн болсун!»

На рябь и на мелочных рыбок

Смотрю по колено в воде.

Но мир сей заманчив и глыбок,

Подалее чуть отойде,

И есть в нём сокрытые тайны,

На дне в нём лежат города.

Порвать бы канат причальный

На поиск пуститься туда.

И солнце пока не поникло,

Слежу, как над кромкою вод

Из облаков, снежных пиков

Белый плывёт пароход.

Запущенность только расстроит,

И вид твой, Чолпон-Ата.

Тут вражеский шествовал воин,

Иль пронеслась барантА?

И всё же, и так ты прекрасна

И мусор мне твой нипочём.

Как офицер из запаса,

Вернёшься ты в строй ещё.

В Бишкеке и на Иссык-Куле,

В «ФаИзу» зайду, в ресторан,

В меню загляну: «Ну, а кУли!

Всё съем, плюс ещё лагман!»

И знаний хотя маловато,

В открытиях край не почат:

Хочу знать, «Манас» и Айтматов

Как на киргизском звучат.

А если киргиз-забияка

Мне скажет, что я, мол, не тот,

Отвечу ему: «Цыц, не вякай!

С тобой мы – один народ…»

Примечания.

1. Салам (кирг.) – Привет!

2. Жакшы кун болсун (читается Джакшы кюн болсун, кирг.) – Хорошего дня!

3. "Белый пароход" – повесть Чингиза Айтматова

4. Чолпон-Ата – город на Иссык-Куле, районный центр и один из главных курортов

5. Баранта (барымта) – традиционная кража скота у тюрских народов Центральной Азии, которая нередко сопровождалась большими жертвами среди людей. Законодательно запрещена с вхождением в состав Российской империи.

6. Кафе "Фаиза" – сеть популярных недорогих ресторанов с отличной местной кухней

7. Манас – древний киргизский эпос, включён в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО и в Книгу Рекордов Гиннеса, как самый объёмный в мире

85. ВЧЕРАШНЯЯ ГРОЗА (ироничное)

Дождь застучал, гром загремел

И молнии сверкнули.

Как будто начали обстрел

Трассирующие пули.

Они лупили по земле

Короткими очередями,

И сполохами на стволе

От выстрелов сияло пламя.

Кто не попрятался в дома,

Под кровом не затих на время,

Ежесекундно рисковал

Шальною пулей быть застрелен.

А некто высший в небесах

Прищурил глаз, смотрящий долу,

И патронташ опоясав,

Поспешно заряжал обойму.

И следом очередь неслась

Во вспышках и в раскатах.

И капли били несть числа

И праведников, и виноватых,

И омывали без утех

И мёртвых, и живых.

Лишь молнии искали тех,

Кто прятался от них.

В грозу, раз крыша не дана,

С защитой не переусердствуй,

И жизнь не кончишь у окна

Восторженным разрывом сердца…

86. ИЗ ЖИЗНИ КАКТУСОВ (ироничное)

Проблема кроется во мне,

Из-за меня вся склока.

Стою, как кактус на окне,

Тоскливо, одиноко.

И он, и я, на первый взгляд,

Из ряда всякой нечести.

Отростки из него торчат,

А из меня – конечности.

Но кактус с виду жестковат,

Внутри он нежный, ломкий,

И от того плодит в сто крат

Занозы и иголки.

И я небрит, и я колюч,

И ликом не прекрасен.

Ты бросила от двери ключ

И смылась восвояси.

Тебе я сердце уколол,

Ты мне дала по роже.

Теперь глотаю валидол,

И ты его, быть может.

Ну, оцарапала ладонь

Ты о мою щетину,

Ты в будущем меня не тронь

И будет чин по чину.

Когда тебе наступит срок

Вернуться чувства ради,

Как кактус, распущу цветок.

Но, как и он, лишь на день…

87. «Художник музу использует…» (ироничное)

Художник музу использует,

А кормится она сама.

Он может пустить под угрозою

Её в свои закрома.

Но с нею там шутки негожи -

И зёрнышка не утаишь.

Поэтому с музой художник

И нищ, как церковная мышь…

88. «Вот и отыгран апрель…» (лирика)

Вот и отыгран апрель,

На год покидает подмостки.

Новая драма теперь –

Уходящей весны отголоски.

Будет броженье в умах,

Сон до предельности сужен,

Завтрак в рассветных потьмах

Принят за поздний ужин.

Планы простые на май -

Маяться духом по полной.

Музу как не замай,

Покатится по наклонной.

Ей в четырёх стенах

В мае сидеть противно.

Вынь да положь, хоть как,

Ей самое дивное диво.

Я ведь за прошлые дни

Выжал её до скелета.

Ей бы в кино сходить,

Протанцевать всё лето.

Пусть улетит воробьём,

А возвратится жар-птицей.

И будем мы с нею вдвоём

Снова творить. И твориться…

89. ДМИТРОВ (гражданская лирика)

Бензина немного литров

И езда по своей полосе,

И ты через час въедешь в Дмитров

По Дмитровскому шоссе.

Если пугают пробки

И отравляют «жисть»,

Или рулить ты робкий -

На электричку садись.

Проехать с дюжину станций

Получится даже скорей,

И сможешь туда добраться

За сто пятьдесят рублей.

Чего там смотреть такого,

Честно, сказать не берусь.

Вроде, как всё бестолково,

Но это священная Русь.

Церковь. Высокий, но маленький

Старенький вал крепостной.

Кропоткин сидит на завалинке,

Как барин и как крепостной.

Кропоткин, конечно, бронзовый,

А не в пробирке в спирту.

Он был для Ленина бонзою

И воспевал гопоту.

Таких там ещё с десяток:

Хорош хитрожопый купец,

Февронья и Пётр руковзяты -

Елей для плаксивых сердец.

И князь Долгорукий Юрий

Гигантом в три роста построен.

Им всяк очарован до дури,

Под дланью его спокоен.

И всё же, какая-то мука

В Дмитров зовёт постоянно,

Бурлаческая та сила духа,

На которую хочется глянуть.

Не забудутся в нём вовеки,

Кто канал вёл от Волги к Москве:

На свободе, кто был и, кто – зеки,

Политические и все.

Кто стоял здесь в году 41-м

И в столицу врага не пустил.

Здесь уходит история в дебри,

Ею дышит любой пустырь.

И хотя артефактов мало,

Всё равно ты в эмоциях весь.

Сколько пало здесь, сколько пропало

До конца мы не знаем и днесь.

Что припрятано там, за веками?

Что поведает миру о нас

Наконечник стрелы или камень,

И какую хвалу нам воздаст?

Где великое, доброе, злое:

Высший класс, первый сорт, made in Russia.

Где Кропоткин, и всё остальное –

Есть история славная наша…

90. «За окном пейзаж обычный…» (ироничное)

За окном пейзаж обычный

С деревцами на траве.

С крыши не летит кирпичик,

Чтобы дать по голове.

На скамейке две старушки,

Внуки бегают, галдят.

Бобик, что-то обнаружив,

В землю вперил нос и взгляд.

Две коляски, две мамаши.

А ещё велосипед

Битый час, как не утащен,

И хозяина всё нет.

На балконе застеклённом

С голым торсом мужичок

В аппарате самогонном,

Видно, гонит первачок.

В небе синем – стая птичек

И далёкий самолёт.

Даже как-то неприлично

Наблюдать всё это вот.

Словно тайный соглядатай

Я в чужую лезу жизнь

И, гармонией объятый,

Рифмы пробую сложить.

А случись, что с аппаратом,

Он взорвётся на беду,

Я отборным русским матом

Враз на прозу перейду…

91. «Если бы тебя сравнить с яблоком из Рая…» (ироничное)

Если бы тебя сравнить

С яблоком из Рая,

Значит, так тому и быть,

Значит, ты такая.

Если я с тобой страдал,

Называя Евой,

Значит быть тебе всегда

У любого первой.

Если в гневе, чуть дыша,

Устыдилась срама,

Значит ты произошла

Из ребра Адама.

Ну, а если я – Адам

(Бог, он шельму метит),

То тебя я не отдам,

Никому на свете.

Ну, а если не отдам

(Это мне присуще),

Затащу тебя тогда

В гущу райских кущей.

Если ты, спустя года,

Всё гуляешь в девах,

Значит, кто-то не Адам,

Или ты – не Ева…

92. «Люблю я, как пёс приблудный…» (ироничное)

Люблю я, как пёс приблудный,

Чужие пометить столбы.

Для этого в Долгопрудный

Наведаться для ходьбы.

Дойти, где течение Клязьмы

Разрежет канал Москвы.

Где слева в коттеджах – кнЯзи,

А справа – в грязИ шашлык.

Но я напишу не об этом,

Шашлык и в грязи неплох.

Мне просто здесь нравится летом,

Здесь каждый наполнен вдох

Началом дороги дальней

И переменой в судьбе.

Ты дашь мне пинка из спальни,

Когда надоем тебе.

Потру я больное место

И в Долгопрудный рвану.

Меня тут не ждёт невеста,

Я тут не ищу жену.

Я просто душой отдыхаю

У точки скрещения вод.

Мою ненавистную харю

Не видят ни ты, ни народ.

Зато вижу я белоснежный,

У самой излучины, храм.

ЗаворожЁн я, понеже

Порхают не ангелы там.

Над ним самолёты садятся,

А мимо плывут корабли.

И хочется стать членом братства

Ушедших на край земли.

Наперекор всяким бедам

Пойду вдоль канала в Дубну,

Где станет итог мой неведом

И где я для всех утону.

Осяду в неспешных Кимрах,

В глухой деревеньке какой.

И мысль о таких, как ты, мымрах

Уж мой не нарушит покой.

Начну я рыбачить на Волге,

Ходить на охоту в леса.

Меня ты найдёшь там убогим,

Не подберёшь словеса,

Какими ты сыплешь обычно,

Когда суд вершишь надо мной.

И будешь реветь в электричке,

Покуда мы едем домой…

93. «Хорошо поехать на Волгу…» (ироничное)

Хорошо поехать на Волгу,

Посмотреть, как вскрывается лёд.

Стоять, любоваться подолгу,

Как такая махина прёт.

Как льдины одна другую,

Разломами скрежеща,

Безжалостно атакуют.

И думается о вещах

Каких-то совсем запредельных,

Масштабных, что только держись!

И хочется опять в понедельник

Начать новую жизнь…

94. «Пространства непролазные России…»

(гражданская лирика)

Пространства непролазные России,

Аж ноги не идут.

Меня в Америке родиться не просили,

И я родился тут.

Родился, как и все, с победным криком,

Без ложки золотой во рту.

Со светом повстречался ликом

В общаге лётной, в аэропорту.

Я помню перво-наперво, как сохло

Бельё меж двух берёз.

И как заглядывал попеременно в окна

То винт, то самолётный хвост.

Как закипало молоко из крынки,

И как коптилась неба синь,

Когда чадил из керосинки

Для самолётов керосин.

И с мыслью сквозь года и вехи

Не мог я совладать,

Что не пройти и не проехать

Для нас не бич – судьба.

И если в круге нас болота,

Морей и рек вода,

То созданы мы для полёта

И нам вредна езда.

И наши долгие границы

Мы можем обозреть,

Когда летаем, аки птицы,

А ходим лишь на треть.

И как бы этим не бесили

Других до склона дней,

Нам над Землёй парить по силе.

Как ангелы над ней…

95. «Зачем идти вокруг, мой друг…» (ироничное)

Зачем идти вокруг, мой друг,

Когда есть путь прямой?

Не посетит подруг испуг,

Быстрей дойдём домой.

А если всё-таки пойдём

С тобой кружным путём,

Мы обязательно на нём

Чего-то обретём.

Что обретём, я не скажу,

Пока не знаю сам.

На бирже, может быть, маржу,

Мёд-пиво по усам.

Подруги не дождутся нас,

Мы ручкой им помашем.

Коль по дуге рванём сейчас

Других найдём, покраше.

Придётся факт такой признать:

В трёхмерном нашем мире

Не прямота, а кривизна

Всегда охватом шире.

Мой друг, к чему весь этот спич

На твой вопрос немой? -

Чтобы чего-нибудь достичь,

Не ходят по прямой…

96. «4-е апреля. 4 х 4…» (ироничное)

4-е апреля. 4 х 4.

Внедорожник купить самое время.

Чтоб разъезжать на нём. Пальцы топырить.

Ужас вселять в пешеходное племя.

Ты бы глушила его. Заводила.

В нём бы гоняла по грязи и лужам.

И из него выжимала бы силы,

Какие уже не выжать из мужа…

97. «Русская эмиграция любит Эстонию…» (гражданская лирика)

Русская эмиграция любит Эстонию,

Особенно литературная братия.

Пойдёт в ресторан и застонет,

Что в России не демократия.

Что там нет свободы и права,

Что народ раболепствует слепо.

Но почему-то их дом не Нарва

С видом на Ивангородскую крепость.

А жить в Нарве было б логичней,

Раз уж ты по Родине страждешь,

Воспевать в ней свободолюбие птичек,

Срущих на пограничную стражу.

Погружать взор в нейтральные воды,

Представлять, как они глубоки,

И кричать: «Эй, вы там, уроды!»

На другой берег реки.

Видеть красно-зелёный столбик

С двуглавым орлом наверху.

Тыкать пальцем, смеяться до колик:

«Не достанешь! Ты там, а я тут!»

А когда ностальгия приступит,

Триколору на стене крепостной

Пьяно кланяться, лыбиться тупо

И признаться, что жизнь – отстой.

Вот и едут в «талёккий Таллинн»,

Что само по себе близоруко -

Он рифмуется с именем Сталин,

Указующим «К стенке, сцуко!..»

98. «Нет книг великих без великих потрясений…»

(гражданская лирика)

Нет книг великих без великих потрясений,

Без войн кровавых, без трагедий жутких.

Появится на свет литературный гений

По разграбленьи города на третьи сутки.

А счастье? Что ж, оно великолепно!

Но описания его недолговечны.

И на него всегда есть право вето

У мастеров пера и дел заплечных…

И если ты с писателем связалась,

Поставь во храме не одну свечу.

В любовь свою добавь хотя бы малость

Брезгливости. Как будто к палачу…

99. СТЮАРДЕССЕ АЭРОФЛОТа (ироничное)

Лекарство бесподобное от стресса -

Полёт на высоте семь тысяч метров.

И в ярко-красной форме стюардесса,

Как дочь Богини Красоты и Бога Ветра.

Она походкой по салону переплюнет

Всех танцовщиц и манекенщиц вместе взятых.

Мои потуги пропадают втуне

Стать у родителей её примерным зятем.

И я всегда сидеть стараюсь с краю,

Хотя люблю смотреть в иллюминатор.

Она бедром меня заденет (я растаю),

И наградит улыбкой виноватой.

И я мечтаю о воздушной яме

И прочей не смертельной катастрофе,

Чтоб на колени мне упала. Но упрямо

Она прольёт на них опять горячий кофе…

100. «Если ночью случается дождь…» (ироничное)

Если ночью случается дождь,

А ты сладко спишь и не слышишь,

И на сердце не чувствуешь дрожь,

Когда тот барабанит по крыше,

Значит утром, проснувшись, поплачешь,

Но слезами утешишься мало:

То не дождь был, то птица удачи

Била клювом, впустить умоляла…

101. «Море, пальмы, шорох волн печальный…» (лирика)

Море, пальмы, шорох волн печальный -

В целом мире звуков больше нет.

Из соседней, за стеною, спальни

Понемногу истекает свет.

За пределы комнатного куба

Чью-то весть, крадучись, он понёс.

Только небо пасмурное грубо

Не пускает долететь до звёзд.

А под утро будет дождь и ветер.

Штора выпорхнет в открытое окно.

И слова «Ты лучшая на свете!»

Положу я снова под сукно.

Не хочу я говорить о вечном,

Выяснять, кому кто Богом дан.

И курорт – не лучшее местечко

Не курортный начинать роман…

102. «Не спи! Встречай рассвет по выходным и в будни…» (ироничное)

Не спи! Встречай рассвет

По выходным и в будни.