Записки Ириски

Мама сильно разволновалась из-за этой истории с пальцем и стала рассерженно мяукать, объясняя мне, что так вести себя не следует. Да и потом, уже вечером, мы с ней ещё долго обсуждали произошедшее.

А пока…

Мужчина с бородой, закончив оказание первой помощи и мрачно взглянув на меня исподлобья, взял блокнот и стал записывать мои данные: рост, вес, длину хвоста, как поставлены ушки, правильная ли осанка и походка, периодически приговаривая: «М-да-а уж…»

Относились ли его «м-да-а уж» к моим великолепным внешним данным или к моему достойному поведению – было не понятно.

Эти незнакомые люди ещё долго растерянно поглядывали на меня, что-то бурно обсуждая между собой и понимающие кивая головами в знак согласия с тем или иным высказанным мнением.

В конце концов, посовещавшись, они пришли к окончательному решению и громко объявили Наде и Борису, что определились с моей породистостью.

Надо же – именно с этого самого момента я начала значиться мейн-куном в четвёртом поколении нашего рода!

Теперь у меня в родословной появилось титулованное имя – Ирэн-Эрика-Гонсьор-Галлардо, записанное в мой паспорт мужчиной с седой бородой в ярко-синей рубашке. А главное – оно содержало имена моих предков и звучало очень гордо в дополнение к рысьим кисточкам на ушках.

К сожалению, значимость этого события испортили мои оценочные баллы, которые оказались гораздо ниже, чем ожидали Надя и Борис – выяснилось, что у меня есть дефект, обнаруженный экспертами – «белой бородой», «очками» и «красной шляпой».

Возможно, что моё поведение сыграло в этом «обнаружении» свою роль, а может, быть, действительно во мне было что-то не так – не знаю.

Я только одно твёрдо знаю – мейн-кунов обижать не стоит! Теперь это знает и ещё кое-кто…

Вот только, как выяснилось, именно из-за этого дефекта я не смогу остаться в нашем питомнике, и мне придётся в скором времени поселиться в новом доме.

На это Надя твёрдо заявила: «Только когда она станет большой!»

Борис с ней согласился, и на какое-то время я, совсем забыв о случившихся неприятностях и о своём неясном будущем, осталась в питомнике с родными.

Тревожные ожидания

Шло время…

Я подросла, и Надя была вынуждена подать объявление о поиске для меня нового дома и обязательно добрых хозяев.

Конечно, мне было очень грустно от этого, так как в мои планы совсем не входило расставание с любимыми мамочкой и папой, да и всей семьёй.

Не хотелось расставаться также с Надей и Борисом: они оказались хорошими, заботливыми и жизнерадостными людьми.

Да и что скрывать – было просто боязно покидать родной дом и отправляться неизвестно куда, одной. В то время мне казалось, что меня уже никто не будет так любить, как любили в моей семье.

И потом – с кем я буду жить? Появятся ли новые друзья, с которыми можно будет также весело играть?

Все это крайне беспокоило меня, от чего я даже стала плохо спать, мало кушать и чаще прижиматься то к маме с папой, то к Наде с Борисом, чувствуя приближение неизбежного расставания.

С другой стороны, так как я, по словам Бориса, была «девушкой любопытной», меня манили новые впечатления и желание узнать о чем-то за пределами нашего питомника.

Между такими, вполне, впрочем, объяснимыми, страхами и желаниями, проходили мои дни после подачи объявления.

И вот однажды у Нади зазвонил телефон.

Она, подробно переговорив с кем-то, в конце разговора громко произнесла: «Приезжайте, конечно, посмотрите, познакомьтесь друг с другом».

Услышав это, я забеспокоилась – не про меня ли идёт разговор, не меня ли собираются посмотреть?

Пока я так думала, Надя закончила переговоры. Затем подошла ко мне, нежно взяла на руки и, крепко прижав к себе, сказала: