и почернело небо синее, —
как тяжела рука Господня,
когда карает за уныние.
318
Три фрукта варятся в компоте,
где плещет жизни кутерьма:
судьба души, фортуна плоти
и приключения ума.
319
Наш век успел довольно много,
он мир прозрением потряс:
мы – зря надеялись на Бога,
а Бог – напрасно верил в нас.
320
Печальный зритель жутких сцен,
то лживо-ханжеских, то честных,
Бог бесконечно выше стен
вокруг земных религий местных.
321
Недюжинного юмора запас
использовав на замыслы лихие,
Бог вылепил Вселенную и нас
из хаоса, абсурда и стихии.
322
А жить порой невмоготу —
от угрызений, от сомнений,
от боли видеть наготу
своих ничтожных вожделений.
323
Сурово относясь к деяньям грешным
(и женщины к ним падки, и мужчины),
суди, Господь, по признакам не внешним,
а взвешивай мотивы и причины.
324
Когда азарт и упоение
трясут меня лихой горячкой,
я слышу сиплое сопение
чертей, любующихся скачкой.
325
А если во что я и верю,
пока мое время течет,
то только в утрату, потерю,
ошибку, урон и просчет.
326
Кивнули, сойдясь поневоле,
и вновь разошлись по аллее,
и каждый подумал без боли,
что вместе им было светлее.
327
Под осень чуть не с каждого сука,