судебной пыточной машине,
тюрьма оправдывает все,
чем на свободе мы грешили.
325
Боюсь, что проявляется и тут
бездарность социальных докторов:
тюрьма сейчас – отменный институт
для юных и неопытных воров.
326
Вселяясь в тело, словно в дом,
и плоти несколько чужая,
душа бессмертна только в том,
кто не убил ее, мужая.
327
Как еврею ящик запереть,
если он итог не подытожит?
Вечный Жид не может умереть,
так как получить долги не может.
328
Познания плоды настолько сладки,
а дух научный плотски так неистов,
что многие девицы-психопатки
ученых любят больше, чем артистов.
329
Мой друг рассеян и нелеп,
смешны глаза его шальные;
кто зряч к невидимому – слеп
к тому, что видят остальные.
330
Нет исцеления от страсти
повелевать чужой судьбой,
а испытавший сладость власти
уже не властен над собой.
331
Жажда жизни во мне окрепла,
и рассудок с душой в союзе,
и посыпано темя пеплом
от сгоревших дотла иллюзий.
332
Поблеклость глаз, одряблость щек,
висящие бока —
я часто сам себе смешон,
а значит – жив пока.
333
Все значимо, весомо в нашей жизни,
и многое, что нынче нипочем,
когда-нибудь на пьяной шумной тризне
друзья оценят вехой и ключом.
334
Сколько раз мне память это пела